Когда они приблизились к городу, им навстречу поднялся рафт. В катере находились облаченные в хорошо знакомые ненавистные доспехи «рыцари», вооруженные пиками, наставленными на застывших путников. Один из мелевганиан, без доспехов, вышел из рафта, поджидая их.

Ни дать ни взять комитет по организации торжественного приема. Бросив свою веревку, Тамболт схватил за руку Дюмареста, направившегося было навстречу мелевганианину.

— Позволь мне самому обо всем договориться, Эрл. Не забывай, они ведь ненормальные. Достаточно одного слова, чтобы тебе вцепились в глотку. Но то же слово, произнесенное другим тоном и в другой момент, может настолько расположить их к тебе, что они отдадут все, что имеют. Законы логики здесь не действуют. По крайней мере, нашей с тобой логики.

Дюмарест ничего не ответил, продолжая смотреть на мелевганианина без доспехов. Высокий, худощавый, с раскрашенным мелкой россыпью пятен лицом, темные волосы зачесаны назад и схвачены обручем с драгоценными камнями. Одет он был в мягкие ботинки, штаны с широким поясом, из-за которого торчала также украшенная драгоценностями рукоятка ножа, и короткую распахнутую куртку, обнажавшую разрисованную грудь. За пухлыми чувственными губами поблескивали остро заточенные зубы.

— Эта земля принадлежит мелевганианам, — заявил тот. — Вы здесь чужие.

— Мы всего лишь торговцы, — вежливо поклонился Тамболт. — Мы те, кто привозит предметы, которые могут вас заинтересовать. Мы прибыли, дабы предложить вам свои услуги и насладиться счастьем пребывания под солнцем Мелевгана.

— Которое будет сиять вечно.

— Которое будет сиять вечно, — послушно повторил Тамболт. — Вы позволите нам задержаться здесь?

— А если мы вам откажем?

— Тогда мы вернемся назад.

Дюмарест заметил, как дернулась разукрашенная физиономия, плотно сжались губы, и тонкая рука потянулась к ножу. Он поспешил вмешаться:

— Мой господин, если мы невзначай оскорбили вас, то покорнейше просим прощения. Солнце избранных своим сиянием слепит наши глаза и помрачает рассудок. Конечно, мы не посмеем вернуться без вашего высочайшего дозволения. Ведь прежде всего — мы ваши покорнейшие слуги.

— Однако ты учтив. — Мелевганианин расслабился, рука оставила рукоятку ножа, а скрипучий голос зазвучал мягче. — Ты нам угодил. Говоришь, вы везете товары?

— Так, недорогие вещицы… хотя вы могли бы найти их забавными.

— Что ж, вполне возможно.

— Стоит вам пожелать осмотреть их, и тюки будут распакованы.

— Позже. Стражи Мелевгана не обременяют себя подобными мелочами.

— Как вам будет угодно, мой господин.

— Ты умеешь говорить учтиво, — пробормотал мелевганианин. — И, как я уже сказал, ты нам угодил. А избранные щедры к тем, кто готов им служить. Ступайте теперь в дом, на котором красуется виселица. Там вас накормят.

— Мой господин, — поклонился Дюмарест. — Не будет ли мне оказана честь узнать, с кем я сейчас говорил?

— Тарс Барас. Командор Стражей и благородный дворянин Мелевгана. Мы еще увидимся.

И лишь когда мелевганианин вернулся в свой рафт и улетел, Тамболт с облегчением вздохнул:

— Тебе повезло, Эрл. Взять да и спросить его имя! Он мог бы всех нас убить.

— Но не убил же.

— Однако мог. Я же просил тебя предоставить все мне. Потому что знаю, как обращаться с ними.

— Возможно, — вмешался Джаскин. — Но мне показалось, что он едва не взорвался, и если бы не Эрл… — Мрачным взглядом он проводил удалявшийся рафт Стражей. — Высокомерная свинья! И не таких видали! Думают, что если у них богатство и сила, то вся Галактика у них в кармане. Остальные для них — что грязь под ногами. Погодите, мы научим вас хорошим манерам.

— Нет, — оборвал его Дюмарест.

— В чем дело, Эрл?

— Не смей и думать об этом. Нам надо кое-что узнать от этих людей, и, если для этого понадобится есть землю, мы станем ее жрать. А теперь пошли искать дом этого висельника.

Дом оказался в самой глубине города. Это был приземистый конус с наружной спиральной лестницей, поднимавшейся к самой вершине, с виселицей и фигуркой повешенного. В широченные двери свободно прошел даже рафт, а внутренняя лестница привела их наверх, в полукруглое помещение, все в ярких разноцветных пятнах света, льющегося из множества окон с подкрашенными стеклами. Из него можно было попасть в другие комнаты с ваннами и мягкими кушетками. В одной из них путешественников ожидал стол, заставленный горячей дымящейся едой. За обедом им прислуживали женщины из хегельтов — босые, безмолвные, в бесформенных, не поддающихся описанию серых балахонах.

— Если кто не знает, то должен предупредить, — сказал Тамболт. — Не касайтесь женщин и вообще не связывайтесь с ними. Они живут обособленно, сами по себе, и мелевганиане не желают иметь с ними ничего общего. Человек не скрещивается с животным, а для мелевганиан хегельты и есть животные. Если кто дотронется до них, то тем самым осквернит себя, а заодно и нас всех. А мне бы хотелось выбраться отсюда живым и богатым. На худой конец — хотя бы живым. Всем понятно?

— Меня эти девицы не интересуют, — отозвался Прелерет. — Меня в Саргоне ждет женщина. Меня волнуют только деньги.

— А их здесь немерено, — вставил кто-то еще. — Видали, сколько драгоценных побрякушек было навешено на том петухе? Как думаешь, Тамболт, сколько можно выручить за наш товар? Может, стоит поднять цены?

Вот она жадность, подумал Дюмарест, однако и этим пороком нужно воспользоваться. Он отодвинул тарелку и поднялся из-за стола. Выйдя в большой полукруглый зал, он подошел к одному из окон и попытался выглянуть наружу. Цветное оконное стекло из небрежно обработанного кристалла искажало изображение, не давая возможности разглядеть, что там снаружи. Интересно, всех ли торговцев, прибывающих в Мелевган, помещают в этот дом в ожидании благосклонности избранных? Значит ли это, что их хотят держать подальше от того, что им не положено знать?

— Нам позволено покидать этот дом? — обратился Дюмарест к одной из женщин.

— Что, господин?

— Мы можем выйти в город?

— Внизу находятся Стражи, господин. Было бы неблагоразумно пытаться пройти мимо них.

Значит, они пленники или гости, которым положено находиться там, где их поместили. Вспомнив о спиральной лестнице снаружи, Дюмарест попробовал открыть окно. Стражи должны находиться внутри здания, чтобы наблюдать за рафтом и выходом одновременно. Или же сразу за широкими дверьми. Если бы он смог выбраться на наружную лестницу и спрыгнуть с нее, то тогда, может, и удастся пробраться в город незамеченным.

Окно, кажется, было заделано наглухо. Он перешел к соседнему, женщина семенила за ним.

— Господин, зачем вы хотите выйти в город?

Для того, чтобы кое-что разузнать. Порасспрашивать о том, что его интересует. Чтобы тем или иным способом выведать, побывал ли в этом городе мальчик. Возможно, Тарс Барас и расскажет ему об этом, но Дюмарест сомневался. Уж больно скор мелевганианин хвататься за нож, слишком вспыльчив и мнителен. Любые расспросы о Джонделле могут привести его в ярость. И просто в бешенство, если он хоть как-то причастен к налету.

Но и третье окно не поддалось усилиям.

— Поднимитесь наверх, господин, — посоветовала женщина. — Если хотите выглянуть наружу, там есть окно, которое открывается.

Это была небольшая комната, пропитавшаяся затхлым запахом плесени и запустения. В углу в беспорядке валялась одежда. Увидав изодранный плащ с бурым, пятном, которое вполне могло оказаться кровью, Дюмарест сразу вспомнил о висельнике, болтавшемся наверху. Может, там настоящий труп? Какой-нибудь бедолага, убитый в приступе ярости и повешенный для острастки? Возможно, покрытый пленкой, которая не дает разложиться этому зловещему украшению.

Окно со скрипом отворилось, и порыв свежего воздуха ворвался в комнату, очищая ее от неприятного запаха. Узкий выступ вел в пустоту. Высунувшись из окна, Дюмарест увидел дальний край спиральной лестницы внизу. До этой узкой ленты, обвивавшей здание с наружной стороны, было примерно футов семь. Прямо-таки аттракцион для самоубийц, подумал он. Будь лестница гладкой, он мог бы скатиться по ней, как с горки.