Дурман? Вполне могло статься, что у них и свой есть.

Целительное колдовство? Был в этом какой-то резон, кроме одного. Княжич-целитель — это так нелепо, что даже не смешно. Особенно не смешно станет отцу, если он об этом узнает.

И тут его осенило. У него ведь есть, кого продать. Или выменять на скот. Они тут — толпятся по всему лесу, голодные, как тот же ящер. Славные помощники, если прикормить. А уж об этом он точно мог позаботиться!

Орест подъехал к деревне, сидя верхом на ящере. Тени ютились позади, отчего со стороны казалось, будто за спиной княжича развивается огромный красный плащ.

Все сбежались посмотреть на чудище, которого отродясь не видали. Лица ребятишек светились от восторга, а взрослые поглядывали с опаской.

Орест лихо съехал со спины ящера и подошёл к деревенским.

— Кто здесь держит скот?

— Ну, я, — один из мужичков, лохматый, как кузнец, но с обычными ладонями в пять пальцев, боязливо высунулся вперёд.

— Разговор есть, — Орест кивнул в сторону, — отойдём.

Мужичок кивнул и пошёл следом, то и дело озираясь. Остальные с любопытством наблюдали за ними.

— Как твоё имя?

— Куштырь.

— Скажи, Куштырь, а много ли у тебя голов?

— Сотни три будет. А что? — глаза Куштыря сделались маленькими, хитрющими, что у ведьмовской крысы.

— Хочу выменять.

— А что предложишь? Сразу скажу, вон тот зелёный кусок горы, на котором ты приехал, мне и даром не сдался.

— Тот кусок горы тебе не по зубам, — заметил Орест, — тебе нужны помощники? Дармовые?

— Помощники-то нужны. Только вот ты на такого не больно-то и похож.

— Ты, Куштырь, думай, что говоришь. Я княжич, знатных кровей. Видишь теней? Они могут славно работать. Им места много не надо. Они и в лесу поживут. Шустрые, молчаливые.

— Э, княжич! — рассмеялся Куштырь, — славно ты сочиняешь. Теней в наших краях, как грязи. Но работать их не заставишь.

— Этих заставишь. Смотри.

Орест поджёг небольшой куст. Тени тотчас же прилетели, слизали всё пламя дочиста и уставились на него, словно преданные псы.

— Добрый у тебя огонёк, — пробормотал Куштырь, а глазки его забегали, — может, продашь секрет?

— Не продам, — усмехнулся княжич, — это моё колдовство. Но могу оставить. Будешь беречь, хватит надолго. А если не хватит, приеду, снова зажгу. Ну как, по рукам?

— Ну… по рукам!

— Для начала, пригонишь к замку голов двадцать.

— Не много ли? — охнул Куштырь.

— Я тебе всех теней оставлю. Можешь сдавать в наём.

— А если синий огонь погаснет — точно зажжёшь?

— Даю слово.

— Ну, лады.

Они хлопнули по рукам. Орест велел Куштарю отдать одного быка ящеру, и тот ринулся выполнять, радостно потирая ладони. Так резво помчался, что у княжича закралась мысль, будто он сильно продешевил. Но думать об этом не стал. И так получил больше, чем ожидалось.

Жаль только, что Канема не вернуть. Но тут уж он ничего не мог поделать.

Орест подъехал к воротам замка и велел ящеру перепрыгнуть. Тот весело перемахнул через невысокую преграду и с рёвом приземлился во дворе. Земля задрожала, а из окон высунулись перепуганные морды слуг.

— Вот как должно быть, — самодовольно ухмыльнулся Орест и погладил ящера по шее.

Кожа рептилии была такой толстой, что она явно ничего не почувствовала, однако махнула хвостом. Будто бы дружелюбно.

— Как мне тебя назвать? — вслух размышлял Орест.

— Саххомрычштс, — прошипел ящер.

— Как? — глаза Ореста округлились.

Ящер повторил. Но княжич тряхнул волосами и прикрыл руками уши.

— Это ж не то, что язык! Голову сломать можно. Будешь Сахо.

Ящер снова вильнул хвостом и прикрыл на мгновение веки. Стало быть, согласен. Вот и славно, подумал Орест.

Он скатился со спины чудища и осмотрел двор, думая, где бы устроить ему ночлежку. Амбар был достаточно велик, но запасы девать некуда. Подземелий в замке не оказалось.

— Значит, будем строить ещё амбар. Заодно и слугами будет, чем заняться. Хозяев дома нет, они и отлёживают бока. Теперь придётся потрудиться.

— Славно ты решаешь, что делать в моём замке за моей же спиной!

Орест мог даже не оборачиваться. Он кожей чувствовал, как она стоит сзади, пышущая от злости, брызжущая ядовитой желчью, с глазами, как у гадюки. Но всё ж повернулся.

— Что это за красная мерзость, снующая по комнатам?

— Наши новые слуги.

— Вот как?

— Вот так!

— Все тотчас же пойдут вон. И эта огромная дрянь с ними. Чтоб и духу тут не было!

Щеки Кьяры то и дело меняли цвет. От бледно-розового, до ярко-алого. Глаза стали большими и походили на крылья бабочек, вот-вот готовых взлететь. Если б Орест не испытывал к ней такую неприязнь, то обязательно бы восхитился. Заткнул бы её рот губами и отнёс в постель. Но не судьба…

Кьяра продолжала пенять его за наглость, но Орест пропускал её речи мимо ушей. Она казалась такой маленькой, почти крошечной рядом с ним. Взять бы да прихлопнуть, чтобы и мокрого места не осталось.

— Ты забылась, Кьяра, — прервал её Орест, — что это и мой дом. И я здесь хозяин. Пусть шестой. Но ты пока моя жена. Даже если и приготовила мне надгробие.

— Какое надгробие? — ресницы невинно захлопали будто бы в удивлении.

— Сама знаешь. Там, в лесу, их уже целых шесть. Последнее совсем новое.

— Не знаю, — пробормотала Кьяра, — но даже если ты что-то там и нашёл, то это не повод делать неверные выводы. И не повод тащить в мой замок кого попало.

— Довольно кричать. Мне это надоело.

Орест схватил её за талию и ловко закинул на спину ящеру. Кьяра замолчала и впервые посмотрела на него с испугом. Он забрался на Сахо и устроился рядом.

— Что ты задумал? — спросила она с тревогой.

— Прогуляемся, моя ненаглядная. Покажем честному народу, какая мы славная пара.

— Мне некогда гулять. Если хочешь, можешь взять сестёр — хоть всех шестерых, и прогуляться с ними.

— Какая ты щедрая, жена. И жадная. Я вот тебя хочу хотя бы видеть, а ты всё время куда-то бежишь.

Кьяра стала брыкаться и норовила спрыгнуть, но Орест обхватил её за талию и прижал к себе. Руки его оказались крепкими, и она притихла.

— Не хочешь рассказать мне, где столько дней шлялась?

— Не твоё дело, — буркнула недовольная жена.

— Я всё равно узнаю, — пообещал Орест.

— Вот и узнавай.

Кьяра хмыкнула и больше с ним не разговаривала. Орест тоже молчал.

Они проехались верхом на ящере по полям, затаптывая жёлтые цветы. Миновали леса, озёра, холмы. Отовсюду на них глядели существа, а на лицах было написано удивление. Орест улыбался и махал им рукой. Кьяра, опасаясь выглядеть глупо, тоже выдавливала улыбку. Некоторые из существ махали вслед. Это радовало Ореста, но искренне бесило жену. Он кожей чувствовал, как она исходит от злости.

Они проехались вдоль копальни, заглянули в деревню, поприветствовав хмурых кузнецов. Те таращились на них во все глаза. Из окон повысовывались неказистые рожицы кузнецких жён. Тёмные глазки сверкали от любопытства. Похоже, сегодня у местных сплетниц будет славный повод для разговоров.

— Здесь все такие хмурые, может, устроим праздник? — неожиданно предложил Орест.

— Было бы что праздновать, — хмыкнула Кьяра.

— Не скажи. Мне нравится, когда ты смеёшься.

— А разве я хоть раз смеялась?

— Вот и посмотрю, — сверкнул глазами Орест.

Она не ответила, лишь ещё больше надулась. Он осторожно положил ладонь на её плечо. Не убрала — и то хорошо. От неё славно пахло, и он незаметно провёл носом по локонам на её макушке. Лакомая, змея…

Вдоволь нагулявшись, они повернули назад.

Орест велел Сахо остановиться у небольшого озера в живописных зарослях ив. Спрыгнул сам и снял жену, затем велел ящеру убраться с глаз.

— Что ты ещё задумал?

— Ничего, — Орест пожал плечами, снял сапоги и залез в озеро, — есть хочешь?