— Еще с каким, — пробурчал Черноклюв, — да только не они мне имя давали. Подкидыш я.

— О, стало быть, ты и не знаешь, чьих кровей? Скверно.

— Да мне и не особо интересно, — солгал гамаюн.

— А покровители тебя, видать, не сильно жаловали? — прищурив глаз, спросил Орест.

— Гамаюнов мало кто любит, — грустно сказал Черноклюв, — но обещаю не сильно докучать болтовнёй.

Орест хмыкнул — должно быть, не сильно поверил. Но, по крайней мере, не прогнал.

Он выбрался на берег и стал одеваться. Гамаюн с интересом наблюдал, как Орест натягивает, не глядя, перепачканные штаны и помятую рубаху. Похоже, его не сильно заботило, что он выглядит не лучше, чем деревенский сброд. И это было весьма необычно для знатного мужа. Любой волхованец уже бы ворчал и непременно отправил бы гамаюна за десятком слуг, чистой одеждой и брадобреем. Впрочем, бороды у княжича не было, однако волосы выглядели весьма потрёпанными.

— Хорошо! — мечтательно потянулся Орест, подставляя лицо полуденному солнцу, — есть хочу.

— В замке, небось, уже обед, — заметил Черноклюв.

— Не поверишь, ещё ни разу не обедал в замке.

Орест пробежался взглядом по полю, заметил несколько торчащих из густой травы ушей, и послал в них колдовской морок. Уши дрогнули и исчезли.

— Неси добычу, — велел он Черноклюву.

Гамаюн удивился, но ничего не сказал. Подлетев к тому месту, откуда ещё недавно было видно уши, он обнаружил три бездыханных заячьи тушки, подцепил их когтями и принёс хозяину.

Орест уже успел развести костёр. Он забрал у Черноклюва тушки, ловко содрал шкуру, затем потянулся к поясу и, не обнаружив там меча, хлопнул себя по лбу.

— Ну почему всегда так! Я обязательно что-нибудь теряю.

— В деревне ловкие кузнецы. Выкуют тебе новый меч.

— Ага, — с досадой сказал Орест, — меч владык из особой стали. Отец сразу заметит и поймёт, что опять потерял.

— Неужто ты собрался вернуться в Межгорье? — обрадовался гамаюн.

— Да нет. Просто он когда-нибудь приедет меня навестить.

— Надеюсь, это будет скоро.

Орест фыркнул. Встал, подошёл к ближайшему дереву, выломал две здоровенные ветки, нанизал на них кроличьи тушки и подвесил над костром.

— На что тебе сдался мой отец? — спросил он гамаюна.

— Здесь почему-то его боятся.

— Его везде боятся. Но в Равнинах? Откуда здесь вообще про него знают?

— Вот этого не ведаю.

— Не ведаешь, откуда знают, но уверен, что боятся? Что-то ты темнишь, Черноклюв.

— Я слышал разговоры, — осторожно сказал птах, не сводя глаз с подрумянившейся крольчатины. Рот наполнился слюной, а желудке началась буйная пляска.

— Держи.

Черноклюв не поверил своим глазам. Орест протягивал ему отменный кусок зайчатины. Мягкое белое мясо, еще сочившееся кровью, как раз такое он любил больше всего и украдкой таскал со стола прежних хозяев, когда они, наевшись вдоволь, переставали обращать внимание на еду. Обычно оно уже успевало изрядно остыть, но это! С пылу, с жару, да ещё и самая вкусная мякоть с заячьего бедра!

Черноклюв, не стесняясь, налетел на угощение и проглотил, смакуя каждый кусочек. Орест, с усмешкой, отдал ему часть тушки, а сам неторопливо жевал свою.

Ящер разлёгся прямо перед костром, с грустью рассматривая пламя. Голубенькие язычки плясали, отражаясь в чёрных глазах.

— Тебе мало было моего коня? — спросил Орест, но всё ж бросил ему сырую тушку. Сахо проглотил её, как комара, и завилял хвостом. Но княжич больше не обращал на него внимания.

— Так что ты там слышал, Черноклюв?

Гамаюн рыгнул и отшвырнул последнюю косточку, которую тотчас же утащила какая-то мелкая зверушка. После сытого обеда вдруг захотелось спать, однако Орест пристально смотрел на него, ожидая ответа.

— Немного, — ответил Черноклюв, вытирая крылом перепачканные жиром губы, — я иногда летаю там, где летать не следует. Сплю, где попало, вот и слышу иногда сквозь сон обрывки фраз.

— Сдается мне, ты хочешь испытать моё терпение?

— Что ты! — воскликнул Черноклюв, — ты не подумай ничего дурного. Упыри тихо ведут беседу, потому что везде шпионы. Но мне удалось услышать, что тебя пока не трогают, потому что боятся твоего отца.

— Какие упыри? — не понял Орест, — почему здесь все только и говорят про упырей?.

— А ты не знал? — недоверчиво спросил гамаюн.

— Про мою жену говорят, что она упырка. Но других я пока не встречал.

— О, мой любезный хозяин! Они повсюду. И поверь, они следят за тобой.

— На что я им сдался? Крови у меня не так много, а вот зубы могу лихо повыбивать.

— Не стоит недооценивать их дьявольское кодло. Их много, и они имеют влияние.

— А как они выглядят?

— Да почти как ты, только белокожие. И без когтей.

— Они умеют колдовать?

— Про такое не слышал. Но заморочить голову и выпить кровь — это пожалуйста. Так что при встрече не советую смотреть им в глаза.

— Пусть лучше они в мои не смотрят, — злобно усмехнулся Орест, — не думаю, что они сильнее владык.

— Может, и не сильнее. Да только их тьма. Они держат все Равнины в страхе. Нападают, выпивают кровь, убивают, берут в плен. Никому от них житья нет.

— Что ж волхованцы? Неужто терпят такую дрянь на своих землях?

— Война между упырями и волхованцами идёт не один век. Раньше волхованцы умели держать их в узде. Но теперь всё изменилось.

— Почему?

— Появилась другая напасть. С гор спустились неведомые существа. Плоть их словно из камня. Ничто их не берёт — ни стрела, ни меч. Они затеяли строить себе гнездо, стали воровать ремесленников да кузнецов. Волхованцы пытались с ними разобраться, но не вышло. А вот упыри сумели дать отпор… Не знаю, что там у них за дела. Но только упыри сдерживают каменнотелых от набегов на другие земли. Поэтому волхованцы их не трогают. Боятся, что каменнотелые придут и на их земли.

— Значит, они только здесь?

— Да, только на землях Айуллов. Отхватили себе часть за красным полем и гнездятся там.

— А упыри? Насколько их много в землях Кьяры?

— Да, считай, все здесь.

— Почему? — удивился Орест, — я только и слышу, что вся нечисть бежит в эти земли. Ещё и упыри? Тут что — мёдом намазано?

— Про нечисть — так было почти всегда. Сколько себя помню. Браш Айулла всех привечал. А вот упыри… Неужто ты совсем ничего не знаешь? Аж не верится!

— Я сейчас тебе шею скручу, — пообещал Орест, — если будешь юлить. Говори, как есть, да не ёрничай.

— Есть такой ватажок упырский, Карс. Говорят, побочный сын верховного упырского князя. Правду ли говорят — не знает никто, а князя уж давно нет. Но упыри его держатся. Он всем заправляет. И твоей женой в том числе. Они давно любовники.

— А! — Орест замотал головой, отчего волосы его рванулись во все стороны. Во рту стало кисло, а сердце сжалось от обиды и разочарования, — чего ж она за упыря своего не вышла?

— Волхованцы не дают. То, что Карс сомнительного роду, ещё полбеды. Но Ведичи уже раз смешались с упырями. Второй раз правители не позволят. Они, скорее, пойдут войной. Тогда уж терять будет нечего.

— Не понимаю, — задумчиво пробормотал Орест, — эти земли и так под упырями. Что им терять? Ну, станет упырка женой упыря.

— Я уже говорил как-то, что у твоей жены редчайший дар зажигать кристаллы. Волхованцы долго пытались прибрать её в свои семьи, но она ловко избавлялась от всех мужей. А после — спелась с упырями. Правители терпят, пока она послушно платит им дань, зажигая кристаллы на их землях. Однако упыри становятся всё сильней. Это беспокоит правителей Равнин. Думается мне, они готовы были б начать войну, если б не каменнотелые. Вовремя появились…

— Ты говоришь так, будто этому рад!

— Ещё бы, княжич. Кому нужна война! Да и упыри всё ж лучше волхованцев.

— Чем лучше? — удивился Орест, — ты только что говорил, что они держат эти земли в страхе!

— Говорил, — согласился Черноклюв, — но пока твоя жена не велит нас трогать, они и не трогают. Так, питаются помаленьку, особо не наглея. Да и следят за тем, чтобы кузнецы отсюда маху не дали. А они знаешь, как бегут? Похлеще полевого зайца. Упыри их ловят и возвращают. Иначе кто будет ковать кристаллы?