Кьяра лежала, боясь пошевелиться, наблюдая за ним через крохотную щёлочку из-под опущенных ресниц. Муж стоял над ней, размахивая мечом. Лезвие зловеще сверкало — также, как его жестокие синие глаза. Она кожей чувствовала исходящую от него ярость.

Сейчас он точно убьёт её. Тело в страхе будто оцепенело, и Кьяра не могла даже пошевелиться. Крик застрял в горле, лишь ресницы похолодила слеза.

«Карс, где же ты? Карс, Карс…» — промелькнуло в голове.

Но Карса рядом не было. Зато муж опустился рядом на кровать, и она услышала его тяжёлое дыхание, скрежет острых зубов. Острый клинок мелькнул перед глазами.

Но неожиданно Орест её поцеловал. Губа слегка касались её кожи, а пальцы чертили едва заметные узоры, так что по телу пробежала дрожь. Похоже, он передумал её убивать. Или хотел сперва унять свою похоть.

Но неожиданно встал и ушёл. Будто его и не было вовсе.

Кьяра поднялась и села на кровати, прижав колени к груди. Одна нога была ещё влажной от его поцелуев. Она закрыла глаза, вспоминая пережитый страх, и в то же время никак не могла прийти в себя от удивления. Что это было?

До чего же странный этот юнец…

— Знаешь, княжич, — вещал гамаюн, обгладывая кость какой-то мелкой зверушки, подвернувшейся в лесу. Чудной, с огромными ушами и коротким пушистым хвостом, изумительно вкусной, особенно с голодухи.

— И хорошо, что кристаллы остались там. Ну, разменял бы ты их на золото. Ну, привёл сюда дьяволов, прогнал упырей. А что с каменнотелыми делать будешь?

Орест нахмурился. Он вполуха слушал россказни Черноклюва, трещавшего без умолку, а про каменнотелых и думать забыл. А они, должно быть, могучие существа, раз их так боятся.

— Ну-ка, покажи мне этих чудовищ.

Черноклюв аж поперхнулся и выронил кость. Щеки его пошли пятнами.

— Так и знал, княжич, что тебя туда понесёт.

— Тогда чего ждешь? Хватит набивать брюхо, идём.

— Как знаешь. Перед дорогой и тебе не мешало бы поесть.

— Уже сыт. По горло. Этими вашими Равнинами, — буркнул Орест.

И опять поля — бескрайние жёлтые просторы. Орест решил, что, как только вернётся в замок, вышвырнет к тиранам всё, что имеет жёлтый цвет. Даже золотую вышивку на рубахах — всё сожжёт к дьяволу без малейшего сожаления. Увидев, наконец, зелень лесных деревьев, он несказанно обрадовался. Однако уже спустя несколько минут радость сменилась негодованием.

В лесу было полно гамаюнов. Все кричали, перебивая друг дружку, каждый второй здоровался с Черноклювом и спешил рассказать ему всё, что вертелось на языке. А каждый третий норовил присесть Оресту на уши и заболтать до смерти. Наконец, он не выдержал, рассверипел и зарычал, что было мочи.

Гамаюны притихли, расселись по веткам и стали молча наблюдать. Но едва Орест с Черноклювом миновали последнее дерево, в лесу снова поднялся несусветный гвалт.

— Вздумаешь привести в замок подружку — убью, — искренне пообещал Орест.

— Я уже стар для подружек, — хмыкнул Черноклюв, — в старости мы уже не ищем пару. Так, полюбились маленько да разлетелись по гнёздам.

— Я бы тоже не против такого подхода. Да только теперь вот женат.

Черноклюв не ответил. Княжичу было видней со своей колокольни. А ему тем более. Уж он-то на своём веку немало повидал. И хороших пар, и не очень. И таких, что разлетаются, оставляя подкидышей, где попало, вроде его собственных предков. И свободу свою с удовольствием бы променял хоть на пяток родительской ласки…

— А что это? — вдруг спросил Орест, указывая на поле, усыпанное красными цветами.

— Это большая напасть. Не вздумай и подходить близко.

— Никогда такого не видел. С виду — цветы. Но какие-то не такие.

— Это жуткое колдовство. А марево над полем — это всё погубленные существа.

— Ничего себе, здешние ведьмы распоясались! — присвистнул Орест.

— Ведьмы тут не причём. Цветы появились недавно. А следом — и каменнотелые.

— Ты хочешь сказать, это они их сюда принесли?

— Я про это ничего не знаю. Но цветы им вредят. Вон среди марева горки торчат — это тоже камннотелые. Стоят себе и не двигаются. Думаю, померли.

— Странно всё это, — задумчиво пробормотал Орест.

Они взобрались на небольшой холм, легли на землю, спрятавшись среди цветов.

К величайшему восторгу Ореста отсюда им были ясно видны Чёрные Горы и даже несколько Красных. Вид родных вершин окатил душу будто свежей родниковой водой. На губах заиграла улыбка, а в глазах замелькали голубые искорки.

— Что ты там увидел? — удивлённо спросил Черноклюв.

— Ничего. Просто Горы…

Сразу за холмом начинался небольшой лесок, затем был овраг, выкопанный, очевидно, недавно. По краям была насыпана свежая земля, ещё не успевшая порасти травой. Повсюду суетились разные существа. Некоторые были похожи на копальщиков, которых Орест видел возле деревни. А вот другие больше напоминали бесформенные глыбы, перекатывающиеся с места на место. Что-то в них показалось ему знакомым, только вот что? Он так и не смог понять.

— Что они делают? — спросил он Черноклюва.

— Добывают кристаллы. И что-то строят.

— Значит, они крадут богатства их этих земель?

— Да кто их знает. Они не умеют говорить. И мотивы их неизвестны. Знаю только, что кристаллы они никуда не вывозят.

— Копят, наверное. А что, говоришь, они строят?

— Да я вот и сам не пойму. Что-то странное. Вроде бы шесть углов. С высоты полёта напоминает Янтарную Колыбель, только из камня. Я ближе накогда не спускался.

— А кто построил Янтарную Колыбель?

— Кто знает? — пожал плечами гамаюн, — слышал, старые гамаюны болтают, будто янтарные люди.

— Так здесь ещё и люди есть?

— Людей нет. А янтарные — это и вовсе сказки. Так что никто не знает, откуда на самом деле взялась Колыбель.

— Сдаётся мне, что-то недоброе они затеяли, — прошептал Орест.

— Ещё бы!

— Там внизу вроде копальщики?

— Копальщики, — подтвердил гамаюн, — и кузнецы. Кого там только нет. Каменнотелые крадут ремесленников, заставляют на себя работать, не просыхая. Их даже упыри не могут вернуть.

— И что — никто не сбегал?

— Ни единой души. Каменнотелые зорко за ними смотрят. И совладать с ними не может никто.

— Это мы ещё посмотрим.

— Эй, княжич, ты уже щекотунов прогонял. Али забыл? Так вот, с каменнотелыми не вздумай тягаться. А то и косточки целой не останется. Они ведь и отца твоего не боятся. Им вообще ни до кого дела нет.

— Но ведь упыри как-то нашли на них управу. Значит, и я найду.

— С упырями там всё нечисто, — задумчиво сказал гамаюн, — есть какая-то тайна.

— Не поверю, что ты не знаешь! — лукаво прищурился Орест.

— А вот и не знаю, — обиженно сказал Черноклюв, — никто не знает, даже простые упыри. Думаю, лишь Карсу да твоей жене известен секрет.

Опять жена! Орест сердито заскрежетал зубами. Вот ведь паучиха — окутала земли вокруг своей огромной чёрной паутиной, и не вырваться из неё, пока в венах осталась хотя бы капля крови. Ну что ж… пора вырвать из её липких пальцев клубок…

— Слышь, Черноклюв, а слетай-ка в замок. Пусть там тебя накормят. А после вернёшься и Сахо с собой приведёшь. А то неохота обратно ногами топать.

— А ты что задумал? — подозрительно спросил гамаюн.

— Да ты не бойся, — усмехнулся Орест, — я кое-что разведаю. А ты не мешай, лети.

— Не нравится мне всё это! И весел ты не к добру.

— Знаешь, птах, а я понимаю, почему тебя так назвали, — сверкнул глазами Орест, — уж больно много каркаешь.

«И вовсе не поэтому» — хотел сказать Черноклюв, да промолчал. Обиделся. Вот и пусть себе остаётся, неугомонный княжич. Может, получит по шее, да и будет знать. А пока, раз он такой умный, верный гамаюн сделает то, что ему велели. Покушает вкусно, передохнёт да прокатится верхом на огромной твари, постаравшись не угодить ей в пасть.