Они подошли к полю, и несколько каменнотелых тотчас же ринулись в самую гущу цветов. Добравшись до источника, они застыли, да так и остались стоять.

Каменные люди ещё несколько раз безуспешно пытались добраться до источника, однако гибли один за другим.

— Это бесполезно, — заявил Карс, — только я могу разрушить чары. Лишь у меня благородная кровь, которая позволит пройти по красному полю.

— Так чего же ты ждёшь?! — вскричал Веретей, — почему ты смотришь, как мои люди гибнут напрасно?

— Потому что, пройдя через поле, я не смогу уже ступить на чистую землю.

— А источник сможешь подать?

— Смогу.

— Сдаётся мне, ты что-то хочешь за это.

— Верно сдаётся, старейшина. Мне нужна твоя помощь. Весь мой упырский народ уже много лет враждует с волхованцами. Сейчас мы на этой земле. Облюбовали пещеры, растим детей. Здесь нам хорошо. Но волхованцы хотят нас прогнать.

— Как мы можем помочь?

— Нужно их напугать. Да не просто так. Пусть несколько лет поживут в страхе. Пусть поймут, что упырей не стоит трогать. И тогда я отдам тебе источник.

— Такая жертва делает тебе честь, упырь, — задумчиво сказал старейшина, — но одного не могу понять. Как источник оказался на этом поле?

— Разве сейчас это важно?

— Всё важно, упырь.

Вот незадача — всё-таки не сумел сдержать ухмылку. Впрочем, каменнотелый совсем не дурак. Он уже и так понял, что к чему. И то, что выбора у него нет — тоже понял. На лице его явственно проступила ненависть и страх…

Что ж… Пускай ненавидят, пускай боятся… Но своей цели он достиг.

Удача наконец-то повернулась к нему лицом, ослепительно сияя улыбкой. И вкус победы был слаще целого букета лучших вин.

А Кьяра… Его строптивая ледяная царевна…

Скоро она поймёт, что всё, что он сделал — было ради неё.

Ради возлюбленной великого упыря. Первого, кто победит волхованцев.

— В скором времени мы догадались, что все его слова — ложь, — сказал старейшина, — Карс не может принести источник. Никто не может.

— Тогда уходите! — Орест удивлённо пожал плечами, — зачем вы продолжаете ему помогать?

— Не ему, а твоей жене. И этим землям. Мы надеемся, что она сможет зажечь кристаллы.

— Думаешь, Колыбель погубит цветы?

— Боюсь, что нет. Тут поможет разве что сотня-другая ядокрылов. Но их яд особый — он может погубить источник.

— Мне жаль, — искренне сказал Орест.

— Это уже неважно. Так ты приведёшь жену?

— Я не могу тебе обещать. Пусть Кьяра сама решает. Ей видней, справится она или нет.

— Как знаешь, княжич, — вздохнул старейшина, — обидно, что распинался впустую. Может, ещё подумаешь… А пока — отправляйся обратно мешки таскать. И, не обессудь, сегодня тебя не покормят. Говорят, в голодную голову быстрее приходят мудрые мысли.

— Не пропаду, — хмыкнул Орест, а в животе совершенно некстати заурчало от голода.

Его не кормили целых два дня, а на третий дали немного воды. Орест злился, однако не собирался сдаваться. Он владыка, и не мог позволить себе давать пустых обещаний столь знатному существу.

В конце концов, голод и тяжёлый труд вымотали его напрочь, и он едва смог подняться на ноги.

— Зря упрямишься, синемордый, — заметил Хрунька, — ты ещё больше гневишь старейшину. Каменные не любят, когда приходится заставлять кого-то страдать.

Орест не ответил. Он решил, что не станет разговаривать с этим шпионом. И так ясно, что Хруньку послали умаслить его согласиться на сделку.

И всё ж, интересно, насколько его хватит? Орест сомневался, что надолго. С каждым часом ноги его всё больше дрожали под тяжёстью мешков. И каждый раз казалось, что в мешки накладывают всё больше камней.

Рубаха его изорвалась в клочья, а пыль окаменела, смешавшись с липким потом, и сыпалась с тела кусками. И Орест невольно задавался вопросом: стоила ли змеина таких жертв? Определённо не стоила. Кьяра, небось, спит спокойно, совершенно не заботясь, куда же он подевался.

Большое сердце, как же. Скорее, огромная сквозная дыра там, где оно должно быть.

За хмурыми мыслями Орест не замечал, что творилось вокруг. Он носил мешки, не глядя на дурацкое поле за холмами. Вот он свалил очередной мешок на кучу и с трудом разогнул поясницу. Облизнул пересохшие губы. И вдруг краем глаза увидел, как один из холмов слегка поднялся, и тут же опустился назад. Орест тряхнул волосами — должно быть, почудилось. Однако холм продолжал двигаться и даже немного переместился. Странный холм, болотно-зелёного цвета.

— Сахо! — обрадовался Орест и тут же зажал себе рот.

Стало быть, Черноклюв всё-таки привёл ящера. Но почему же они мешкали так долго? И где летает эта бесовская птица?

Приглядевшись, Орест заметил чёрную точку, мелькавшую в облаках, взобрался на кучу мешков и стал махать руками. Точка замерла прямо над ним и стала снижаться. И тут же со всех сторон начали сбегаться копальщики и каменные люди. Они окружили Ореста плотным кольцом.

— Ты что задумал? — сверкнул глазами Хрунька.

Но Орест лишь злобно рассмеялся, затем громко свистнул и прыгнул прямо на головы каменным мужикам. Он скакал быстро, так что им никак не удавалось схватить его за ноги. Каменные люди стояли слишком близко и не успевали развернуться, наталкивались друг на дружку, падали. А Орест всё прыгал по их неуклюжим телам, пока не достиг ограды.

На шум стали сбегаться остальные, и Оресту вряд ли удалось бы уйти, если бы в этом момент земля не задрожала от тяжёлых прыжков огромного ящера.

Сахо в два счёта достиг ограды, взмахнул хвостом, и каменные воины полетели в разные стороны. Копальщики с кузнецами от неожиданности застыли на месте. На лицах был написан страх. Они ещё никогда не видали такую зверюгу. И прежде, чем его стражи успели очухаться, Орест взобрался на ограду и прыгнул на спину Сахо. Когти заскользили по гладкой коже, однако он сумел удержаться.

Каменные воины пришли в себя и двинулись на ящера, однако Сахо снова взмахнул хвостом и с ловкостью, неожиданной для такого грузного чудища, перемахнул через толпу, и понесся через поля, едва ли не быстрее ветра.

Черноклюв летел рядом, и лицо его сверкало улыбкой. Орест почувствовал, как в глубине сердца шевелится странное тёплое чувство. Кажется, он скучал по ним…

— Я думал, вы меня оставили, — сказал он с лёгким упрёком в голосе.

— Мы всё время были рядом, — ответил Черноклюв, — Сахо изображал холм. А по ночам таскал из деревни быков. Так что тебя там снова не любят.

— Переживу, — рассмеялся Орест, а после нахмурился и сердито спросил, — а вы вообще думали меня выручать? Я бы там сдох, если б случайно не заметил, как Сахо дышит.

— Так ты же сам велел не мешать! Мы и ждали.

— А чтоб тебя! — в сердцах воскликнул Орест. Странная птица. То лезет, куда не просят. А как надо полезть — так молча сидит и ждёт. И всё ж славно, что они оказались рядом. Он вовремя вырвался. Жутко хотелось есть. Но ещё больше хотелось помыться и надеть чистую рубаху. Орест поморщился, чувствуя, что уже начал смердеть.

По дороге он наскоро окунулся в озеро, смыл с себя налипшую за несколько дней пыль, вымыл и распутал волосы. Выловил нескольких рыбёшек, выковырял когтями сырое мясо и поспешно съел. Стало намного легче.

Между тем вечерело. Веки потяжелели, а тело охватила истома. Но Оресту впервые не хотелось ночевать в лесу. Ему мерещились упыри, снующие повсюду, каменнотелые, подстерегавшие его в кустах. Должно быть, он просто устал. И хоть вода немного придала ему сил, но всё ж от доброго сна в чистой постели куда больше проку.

Орест брезгливо натянул мокрые и грязные лохмотья и взобрался на спину Сахо.

— Домой, — прошептал он, распластавшись на ящере. Руки и ноги безвольно болтались в воздухе, стукаясь о холодные бока.

Но Оресту было хорошо. Сейчас он доберётся до замка, переоденется в чистое и ляжет спать в каком-нибудь укромном уголке первого этажа. Там, где двери запираются изнутри. А завтра подумает, что будет делать дальше…