Кьяра носилась по полям, лесам, даже возвращалась обратно к щекотунам — вдруг муж снова решил попытаться её ограбить. Но его нигде не было. И эта его огромная тварь куда-то запропастилась. Кьяра пыталась найти гамаюна, сунулась в лес, но в ужасе выбежала обратно, едва не оглохнув от крика. Там были сотни мерзко вопящих птиц, и все на одно лицо. А ведь гамаюн ведь так и не сказал ей своего имени…

Отчаявшись найти Ореста, Кьяра подвела коня к зловещему красному полю и стала внимательно всматриваться. Мог ли он туда сунуться, неугомонный княжич?

Конь испуганно заржал и стал брыкаться. Кьяра прикрикнула на него, затем притянула его морду к себе и легонько подула в нос. Зверь поутих, а она ещё немного посмотрела на поле и повернула обратно.

Как же она ненавидела это место. Жуткое колдовство, пожиравшее её землю. Каплей за каплей точившее её душу. И она сама принесла его, собственными руками, и отдала Карсу.

Будь он проклят, честолюбивый упырь!

Будь они прокляты все эти коварные мужчины!

Вернувшись домой, Кьяра увидела дивниц. Они уже наполнились силой и сияли, будто десятки крошечных солнц. Пора было вести хоровод…

Кьяре совершенно не хотелось никуда идти. Сердце было не на месте. Куда запропастился её синеглазый муженёк, и как скоро об этом узнают волхованцы? Да и о Таисе не стоило забывать.

Несчастная сидела, забившись в уголок, в крошечной каморке, где не было даже окон. Таиса сама так решила — уж очень боялась, что Карс проберётся к ней ночью. Кьяра, как могла, её утешала. Говорила, что он не посмеет, хотя и сама не слишком верила в это.

Карс на многое был способен.

Но сегодня ей непременно нужно было идти. Иначе ей никак не удержать дивниц, и они разбредутся по лесам, растрачивая силы понапрасну.

Кьяра заперла дверь в комнату Таисы и спрятала ключ. Затем велела Ковачу и остальным слугам сторожить упырку. Хорошо было бы, если б у неё были другие слуги. Крепкие, сильные, такие, что не боялись упырей. Но таких существ в землях Айуллов не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.

Она вздохнула, сбросила платье, распустила волосы и перекинулась, осветив комнату ярким сиянием.

— Ну что, ненаглядные мои, идем?

Вернувшись в замок, Орест отпустил Сахо и поплёлся внутрь. Было непривычно тихо. Даже тени — и те куда-то исчезли. Неужто коварная змеина всех прогнала?

Он неторопливо прошёл по коридору, заглядывая во все комнаты, как вдруг услышал плач. Затем негромкий вопль и быстрые тяжёлые шаги.

Рука привычно потянулась к поясу, но тут Орест вспомнил, что меч остался у каменнотелых. Вот незадача! Он и так с трудом держится на ногах от усталости, а тут ещё и оружия нет. Орест осмотрелся вокруг в поисках чего-либо острого. На стене пылал одинокий факел. Всё ж лучше, чем ничего. Он вынул факел из держателя и выставил перед собой.

Шаги становились ближе, и, наконец, Орест увидел незнакомца. Он шёл по коридору, волоча за волосы женщину, бледную, как смерть. Лицо её было залито слезами, так что Орест не мог разглядеть её глаз, однако мог поклясться, что видел её впервые. Как и незнакомца.

Высокий, статный, злющие чёрные глаза. Надменное лицо, уверенный взгляд, омерзительно-приторная улыбка на тонких белых губах. Орест почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, а сердце ухнуло и сжалось в тоскливый комочек. Кажется, он понял, кто это. Тот, кого он так жаждал убить больше всего на свете.

— Знатное убранство, Кош! — презрительно воскликнул Карс.

— Какого дьявола ты делаешь в моём доме, упырь? Тебя сюда не звали.

— Ты, может, и не звал, но здесь я всегда желанный гость.

— А это, — Орест указал на женщину, — гостинец?

— Нет, это моя жена.

— Славно. У вас принято таскать их за волосы?

— И не только, синемордый княжич. Теперь уйди с дороги, некогда мне тут с тобой лясы точить.

— Вот уж нет! — Орест ткнул факелом прямо в лицо упырю, — сперва ты расскажешь мне, что ты тут делал. И что тут делала твоя жена.

— А не твоё дело, владыка. Пшёл вон, мне пока неохота о тебя мараться.

— Помоги, — тихо прохрипела женщина, — пожалуйста, помоги…

— Он и вправду твой муж? — нахмурился Орест, а Карс остервенело дёрнул пленницу, так что она завизжала от боли.

— Молчи, негодная тварь.

— А ну-ка отпусти!

Глаза Ореста стали ярко синими, ладони сжались в кулаки, а шипы высунулись из пазух и зловеще поблёскивали.

— Что натворила эта несчастная?

— Не лезь, куда не следует, синемордый.

— А я полезу. Ты в моём замке, — Орест взмахнул факелом, — так что оставь её и убирайся вон.

— В самом деле? — хохотнул Карс и достал свободной рукой меч, — ты собрался повергнуть меня этой лучинкой?

— Нет, не этой!

Орест собрал остатки сил и метнул в упыря струю пламени. Карс не успел увернуться, и ему опалило щёки. Кожа тотчас же покрылась пузырями. Он рассверипел, отшвырнул женщину в сторону и бросился на Ореста, размахивая мечом. Пригнулся, пропуская следующую струю, и ловко выбил из рук княжича факел.

Орест отскочил в сторону, лихорадочно выискивая глазами, что можно было бы использовать в качестве защиты, но вот беда — ничего не было, даже табуретки.

А между тем ловкий упырь наступал, и в глазах его не было испуга, лишь надменная ярость. Орест кожей чувствовал — не справится. Без оружия нечего и думать.

Метать в упыря пламя он больше не мог. Сил совсем не осталось, того и гляди свалится. И почему он не остался в лесу, не потянул силу озёрной воды, а вместо этого бесславно пятится назад под презрительным взглядом врага, который, между прочим, свободно расхаживает по его собственному замку, и также свободно ласкает его собственную жену!

Злость охватила Ореста, и он уже не думал, что будет дальше. Кинувшись на Карса, он принял удар меча плечом, и, не взирая на боль, вцепился зубами в его запястье.

Упырь не ожидал от него такой прыти и выронил меч. Свободной рукой схватил Ореста за волосы и потянул на себя, что было мочи, но княжич не отпускал. Тогда Карс укусил его за шею и стал пить кровь.

Орест терзал его запястье, кромсал когтями бёдра, вонзал в них шипы, однако слабел. Не был бы он так измотан, то сбросил бы с себя упыря, однако спустя несколько мгновений Орест не мог даже пошевелиться.

Карс почувствовал, как он обмяк и оттолкнул от себя. Орест упал на пол, едва дыша, но всё ж поднялся на четвереньки и посмотрел на упыря мутнеющими глазами:

— Убирайся вон!

— Я бы с удовольствием порешил тебя, синемордый выродок, — Карс презрительно сплюнул на пол, и сунул истерзанную руку в рукав кафтана, — но мы ещё не готовы к войне. Так что живи пока, жалкий юнец. Но знай — твой конец не за горами.

Напоследок Карс двинул Ореста сапогом в живот. Больно, так что даже слёзы выступили на глазах, пришлось закусить губу, чтобы не завыть. Он скрючился, прижав колени к груди, а Карс подхватил рыдающую уж во весь голос жену, перекинул через плечо, и зашагал к выходу.

Спустя некоторое время в замок влетел гамаюн и сел рядом с Орестом.

— Я думал, он тебя убъёт, — взволнованно сказал Черноклюв.

— Лучше бы убил, — прошептал Орест и зажмурился.

Упырь был силён, мускулист и красив. Неудивительно, что Кьяра его держится, и даже жена не помеха. И всё ж, что делали они в его замке? Может, несчастная пришла поквитаться с Кьярой? Если так, то он поостерёгся бы её обвинять, ведь он и сам такой же. Хотелось убить этого мерзкого упыря. И не просто убить, а раздавить, так, чтоб кости трещали, а кровь хлынула ручейками в разные стороны. Но вместо этого он лежит на холодном полу, словно жалкий слабак.

Такого стыда и горечи Орест ещё никогда не испытывал.

Кьяра увидела ящера издалека, и сердце невольно сжалось от радости. Неужто вернулся? Она подобрала юбки и помчалась по полю со всех ног.