— Я врач и… — Ее внимание привлек желтоватый цвет кожи женщины, и она участливо спросила: — Давно ты болеешь? Может быть, я могу тебе помочь.

Рейн знала, что такой цвет кожи может быть при серьезных заболеваниях типа раковой опухоли или болезни печени, а может быть, и от недостатка витаминов, с которым легко справиться.

От ужаса у женщины глаза стали как плошки, и она с криком попыталась вскочить на ноги.

— Заберите меня от нее! Лекарка! О Господи, да она не иначе как ведьма! Помогите! Еще сглазит, чего доброго.

Прибежал Герв и стукнул ее по голове так, что она со стоном повалилась на землю.

Рейн попыталась было протестовать, но он ткнул ей в лицо грязным пальцем.

— Сиди тихо, женщина. Ты можешь любиться с хозяином, пока его петух не упадет замертво, но если ты не заткнешь пасть, я подвешу тебя над костром как ведьму, чтобы тебя зря не обвиняли.

Убби смотрел на нее широко открытыми от ужаса глазами.

— Хозяйка, иди назад в шатер. Хозяину это не понравится.

— Нет. Раз я пленница, пусть со мной обращаются как со всеми.

Убби поднял глаза к небу.

Около получаса Рейн просидела на холодной земле, замкнувшись в угрюмом молчании и то и дело вздрагивая под холодными порывами ветра. Даже в шерстяной тунике Селика, надетой поверх брюк и шелковой блузки, она начала всерьез замерзать.

Соскучившись, она стала разглядывать пленных и тяжело вздохнула, увидев молодого сакса, который, теряя сознание, привалился к сидевшей рядом женщине. Кровь медленно вытекала из глубокой рваной раны у него на плече.

— Убби, помоги этому человеку, — крикнула она в испуге. — Его надо лечить.

Убби делал вид, что не слышит ее, и не отрывал глаз от только что освежеванного кролика. Однако по его красному лицу она видела, что он прекрасно все слышал, но предпочитает не ввязываться.

— Герв, развяжи его и отнеси в больничный шатер.

Герв, наглый ублюдок, расплылся в безобразной улыбке и сплюнул на землю у самых ее ног.

Рейн закусила нижнюю губу, не в силах спокойно смотреть на истекающего кровью человека. Наконец она встала, все еще злясь на соседку, которая продолжала испуганно скулить.

— Что ж, если больше некому, придется мне самой. — Она развязала веревку и пошла за необходимыми медикаментами.

Убби прищелкнул языком от такого своеобразного отношения к рабской доле. Рейн свирепо посмотрела на него, и он опустил голову, но сначала покачал головой, тем самым выражая свое удивление.

Рейн распустила узлы на веревке, которой был связан молодой воин, почти мальчик, и повела его к шатру. Несмотря на протесты охранника, она очистила и зашила рану, оказавшуюся не такой уж страшной.

Зашивая четырехдюймовый разрез, она старалась успокоить раненого.

— Как тебя зовут?

— Эдвин.

— Ты откуда, Эдвин?

— Из Винчестера, — осторожно ответил он.

— Ты сражался за короля Ательстана?

Он неохотно кивнул, не зная, можно ли ей довериться.

— Почему ты не вернулся в Уэссекс с королем?

— Потому что я проклятый дурак, — проворчал он. — Я вернулся в лагерь за своей женщиной, а она не захотела никуда ехать в темноте. Темнота! Ха! Вот тебе и темнота!

— Я уверена, Селик вернется и все уладит.

— Ты женщина Изгоя? — спросил он, отстраняясь от нее.

— Нет. Я помогла ему спастись и…

— Ты помогла бежать этому зверю?

Рейн выпрямилась.

— Не называй Селика зверем. Мне это не нравится.

На губах мужчины появилась презрительная усмешка.

— Я знаю, что говорю, Эдвин. Он не больше похож на зверя, чем ты или любой другой мужчина.

Эдвин, прищурившись, внимательно разглядывал ее, пока она завязывала нитки на шве и обматывала рану чистым льняным бинтом.

— Тебе приходилось видеть человека, скальпированного викингом? Только зверь способен на такое. А такой, как Изгой, ничем не отличается от любого кровожадного скандинава.

Сначала Рейн не могла взять в толк, о чем говорит Эдвин, а потом едва не задохнулась от возмущения и глаза у нее наполнились слезами.

— Ты лжешь. Селик не такой варвар.

— Я лгу? — Ярость превратила грязное лицо Эдвина в безобразную маску. — Знай, госпожа, пусть лучше зверь убьет меня, и поскорее, потому что я умру, но не стану его рабом.

Стражник, у которого истощилось терпение, не позволил пленнику остаться в шатре вместе с другими ранеными, и Рейн повела Эдвина обратно. Когда она уже собиралась сдать его с рук на руки Герву, он схватил ее и развернул спиной к себе, одной рукой крепко держа ее за руку, а другой вцепившись ей в горло.

— Не двигайся, женщина, — сказал он, сдавливая ей горло, так что у нее от слабости подогнулись колени. — Я бы убил тебя сейчас, но твой хозяин, видно, не зря держит тебя при себе. Может быть, он подарит мне свободу в обмен на твою жизнь.

— А что будет с твоей женщиной? — спросила она, взглянув на сидящую у ее ног женщину, которая с ужасом смотрела на них.

— Бланш сама справится. Она мастерица на все руки и в постели тоже умеет доставить удовольствие. Почему бы ей не найти себе другого покровителя, — проговорил он, не обращая внимания на протестующий вопль Бланш.

— И ты посмел назвать Селика зверем?

Эдвин снова сдавил ей горло, и она уже теряла сознание, когда услыхала за спиной громкий крик, и пальцы Эдвина у нее на глее разжались. Она не успела обрадоваться, как он снова повис на ней и свалил на землю. Когда она наконец освободилась и обернулась, то увидела боевой топор, застрявший в голове Эдвина. Кровь хлестала из раны, и Рейн еще до того, как проверила его пульс, поняла, что он мертв.

— О Господи! Ну и в бедлам меня занесло! — воскликнула Рейн.

Оглянувшись посмотреть, кто бросил топор, она с удивлением увидела Убби в боевой стойке, с раздвинутыми ногами и руками на бедрах. Деликатный маленький тролль превратился в свирепого воина. От ярости его лицо было черным, но спросил он ласково:

— Ты не ранена, хозяйка!

Она покачала головой, сконфуженная тем, что случилось всего за несколько коротких мгновений. Кровь пролилась по ее вине, и ей нужно было время, чтобы прийти в себя от этой ужасной мысли.

— Сама виновата, — со злостью заметил Герв. — Не надо было его развязывать. Все саксы одинаковые. Все врут почем зря.

— А ты бы что сделал на его месте? — набросилась на него Рейн. — Он был в отчаянии и только так мог спастись.

Герв и Убби смотрели на нее как на сумасшедшую.

— Он хотел убить тебя, — сказали они одновременно.

— Это ничего не меняет, — возразила Рейн, сама понимая, насколько неубедительно это звучит.

— Ладно, спасибо богам, ты спасена, — сказал Убби. — А теперь иди, пожалуйста, в шатер и отдохни.

Рейн поглядела на пленников, в благоговейном ужасе таращивших на нее глаза, и покачала головой.

— Не могу.

К неудовольствию Убби, она вновь села на землю и связала себе лодыжки.

— Вот сука, — бубнил Герв, волоча тело Эдвина к дальним деревьям, где приказал закопать его. — Вонючий сакс испортит мне аппетит.

Рейн вспомнила, что не ела со вчерашнего дня. Оглядев пеструю толпу пленников, она поняла, что они, вероятно, не ели еще дольше.

— Ты должен накормить этих людей! — крикнула она Убби, который вернулся к костру.

Он занимался своим обычным делом и жизнерадостно насвистывал, словно и не он только что убил человека.

Не оглядываясь, он ответил:

— Хозяин не приказывал кормить их.

— Вот нелепость! А если он не вернется?

Она сказала это, и от страха сердце у нее убежало в пятки. Как бы она ни была недовольна, сколько бы ни накопила вопросов, требовавших немедленных ответов, она не представляла свою жизнь без Селика. Удивляясь сама себе, она не могла поверить, что ее так тянет к мужчине, с которым судьба свела ее совсем недавно.

Рейн постаралась взять себя в руки.

— А если он не вернется вечером?

Убби равнодушно пожал плечами.

Рейн тряхнула головой, раздумывая, как выйти из затруднительного положения, потом, вздохнув и пробормотав несколько малоприличных слов, развязала веревку и направилась к костру.