– Так в чем же дело? – хлопнув его по плечу, захохотал рыцарь. – Эй, корчмарь! Давай еще меда! И сам садись, выпей… за нашу совместную деятельность, ха-ха-ха!

Селивон не стал упираться – принес еще кувшинец, налил, выпил.

– Что б ни делалось, даст Бог, пусть делается к лучшему, – философски заметил он.

Сквозь распахнутую дверь проникали первые оранжевые лучи. За Днепром, за степями и кручами…

…восходило солнце. Лучи его, нежно-алые, еще совсем не знойные, ласково дотронулись до вершин притихших с ночи березок, скользнули по белым стволам и наконец добрались до травы, рассыпаясь по росе маленькими сияющими брильянтами.

Иван потянулся, привычно потрогав брошенную рядом бригантину – «стальную куртку» – на месте ли? Хорошая была курточка, многие завидовали. Ну свои-то, конечно, не стащат, а вот по соседству, у ручья Брянский полк стоит, по ручью выше – аукшайты, за ними – галичане, а уж там всякого народу хватает. Раничев провел рукой по толстому темно-голубому бархату доспеха с наклепанными изнутри стальными пластинами, позолоченные, видные снаружи заклепки сияли в лучах солнца. Красиво однако, как там у Гребенщикова, – «золото на голубом»? Поначалу Иван хотел приобрести кольчугу – она почему-то казалась ему удобней. Хорошо, друг Ганс отсоветовал – ты, сказал, совсем уж чокнулся, коли видишь кольчугу и бригантину почти за одну цену и еще при этом думаешь. Чего тут рассуждать? Не так уж и удобна кольчуга, и стрелу плохо держит, не говоря уже о копье. Другое дело – доспех – бригантина – стальные пластинки внахлест, книзу сужаются по фигуре, весит не больше кольчуги, но не в пример надежнее и удобнее – кольчуга висит на плечах, потому и устаешь быстро, а вес бригантины, как и любого стального доспеха, распределяется на тело ровно. К тому же при бригантине тоже была кольчужица – в виде юбочки по бедрам. Иване так и шел с самого начала похода, не снимая. Наряду с бригантиной и войлочным поддоспешником, вместе с Гансом присмотрели и шлем – полуоткрытый салад, чем-то напоминающий каску вермахта, легкий и удобный, правда, без бармицы и – этот вариант – без забрала, зато сзади и с боков шею прикрывал надежно. Вооружение Раничева довершил небольшой меч в красных сафьяновых ножнах и – самое ценное – самострел-арбалет, со стременем и заряжающим приспособлением – козьей ногою. Страшное оружие, куда там луку, правда, заряжалось не очень быстро, да и опасно было быть арбалетчиком, многие армии в плен таковых не брали, расправлялись сразу на месте, как с людьми особо опасными и циничными. Узкие коричневые штаны по польской моде, короткие, желтой кожи, сапожки, ярко-зеленый плащ – Раничев выглядел франтом. Впрочем, в его сотне – сотне Петра Хитрой Ноги – все были экипированы примерно одинаково – почти на европейский манер. Понахватались от поляков да немцев. Другие отряды в полку киевского наместника князя Ивана Борисовича группировались по вооружению: несколько конных – в основном легкие, татарские, но был и один тяжелый, по образцу рыцарской конницы, закованные в железо с ног до головы всадники – ух и несладко же им приходилось по такой жаре! Хорошо хоть, пока отделывались мелкими стычками.

Дикое поле – неоглядные ковыльные степи начинались у излучины Днепра и тянулись далеко по обе стороны реки до ордынских земель на востоке, а на юго-западе – до Черного моря. Неизвестно, кому и принадлежали эти необъятные пространства, покрытые волнующимся океаном голубоватых трав, то ли Литве, то ли Орде, то ли вообще никому, служа прибежищам всякому разбойному люду. Лиходеи таились, уносились прочь, едва завидев отряды Витовта, но по ночам, случалось, и нападали, словно шакалы – схватить, урвать добычу и тут же скрыться.

Войско шло вдоль Днепра, по старому торговому тракту, разбитому копытами коней. Дождей почти не было, только вначале капнуло, да и то так, словно бы посмеялось, а в общем-то всю дорогу ярко сияло солнце, и целые тучи пыли поднимались к бледно-синему небу. Жарило, к обеду становилось уж и совсем невмоготу – тогда объявляли привал. Бежали к Днепру – вот он был, по левую руку – купались, смывая въевшуюся в кожу пыль, поили коней и жадно пили сами.

Несмотря на пеший отряд, сотник Петр имел при себе трех коней – на одном ехал сам, другой запасной – вдруг сразу в бой? – на третьем вез оружие и вещи. Часть вооружения пеших тащили на себе волы, запряженные в длинные приземистые повозки. Иван сперва пожалел было, что не попросился в конный полк, да потом, поразмыслив, решил, что – правильно и сделал. Во-первых, у Майера из знакомых в войске киевского наместника был только сотник – хотя, конечно, могли быть и другие, просто хитрый немец боялся их выдавать – а во-вторых, не так уж и уверенно Раничев чувствовал себя верхом, скакать, конечно мог, но сражаться… И пешим-то. Как-то не выдавалось раньше свободного времени поучиться разным фехтовальным хитростям, да и в обращении с арбалетом требовалась определенная сноровка – Иван использовал каждую свободную минуту, стрелял во что придется. Товарищи по сотне поначалу смеялись, дав Раничеву обидное прозвище – Меткач – естественно, от противного, а потом, когда Иван начал на спор попадать в подброшенные вверх шапки, попритихли. Вообще в киевском полку он был один из немногих арбалетчиков, остальная пехота представляла собою в основном копейщиков и – гораздо в меньшей степени – лучников. Лучников, впрочем, хватало в полку Тохтамыша, идущего впереди основных сил. Быстрые татарские всадники рысью носились по степи, все примечая и докладывая воеводам. Это было плохо, то, что отряды бывшего ордынского хана – а с ними и, вероятно, Абу Ахмет – удалились так далеко вперед. Пока не имелось ни одной возможности встретиться с ними… то есть не с ними, конечно, а с главным и единственным виновником всего, что случилось с Иваном за последние два года. Вроде и совсем небольшой срок, а как много всего произошло! В том числе и плен, и соглашение с Тимуром. Чего ж тогда он, Иван, делает сейчас в войске Витовта? Ведь враги литовцев и Тохтамыша – Тимур-Кутлуг и Едигей, ставленники Тимура. Выходит, что же, Иван не сдержал данное Железному Хромцу слово? Выходит, не сдержал. Ну и что с того? Достаточно только вспомнить, при каких условиях произошла их встреча. Захваченный в плен раб – и властелин, повелитель Мавераннагра, Сеистана, Хорезма, Азербайджана и прочих далеких земель. Тамерлан просто-напросто использовал Раничева, вернее, его интерес к Абу Ахмету, почему бы и Ивану не использовать в своих целях поручение Тимура? А если для этого нужно находиться в войске противников Хромца, то почему бы и нет? Он, Иван Петрович Раничев, все ж таки человек начала двадцать первого века, а не какой-нибудь там вассал! В общем, ну их всех к чертям собачьим – и Тимура, и Витовта, и Тохтамыша, и московского князя Василия Дмитриевича. Всех перечислил? Олега Рязанского забыл с Ягайлой – и их туда же. Пока только две главные задачи имелись – освободить Евдоксю и раскрыть тайну перстня, того самого, что висел сейчас у Ивана на шее, спрятанный от любопытных глаз в глиняном ковчежце.

Высокий берег круто обрывался к Днепру, так что едва возможно было спуститься, набрать воды. Того и гляди, можно было сорваться и кубарем скатиться с кручи, рискуя в любой момент сломать себе шею. Но это еще полбеды – потом нужно было подняться, что уже пытались проделать какие-то молодые безусые парни – воины соседней, брянской, сотни. Вот один почти добрался до вершины, ухватился за выступающий корень, да не удержался, заскользила рука, парень сорвался, едва не укатившись вниз, – туда, однако, понеслись, подскакивая на камнях, бадейки. Слышно было, как под хохот остальных громко ругался брянец.