Доктор в мятом белом халате склонился надо мной.

– Лежите-спокойно. Ваше состояние еще не стабильно; если бы вы были более осторожны, то не оказались бы здесь. – Он повернулся ко мне спиной и угрожающе загремел инструментами, лежавшими рядом на металлической тележке.

Поежившись от страха, я снова посмотрела вниз и обнаружила, что кто-то снял с меня всю одежду, заменив ее больничной рубахой. Мои ноги и руки были обнажены; на пальце бледным пятном выделялся след от обручального кольца. Спинки моей кровати были чугунными, такие я видела на картинках, изображавших больницы времен первой мировой войны.

Газета!

Она была датирована 31 июля, 1926 года. Если газета была всего лишь частью декорации, которая должна убедить меня в реальности карнавального действа, тогда почему я нахожусь здесь одна среди этих ужасных людей? Нет, судя по всему, я попала в прошлое.

Но ведь это невозможно. Я будто попала в произведение какого-нибудь писателя-фантаста. Подключив все свое воображение, я, пожалуй, могла допустить, что каждого туриста каким-то образом нарядили в одежду двадцатых годов, но зачем меня поместили сюда, в это омерзительное место?!

Не выдержав арканзасской жары и испытав шок от измены Дэвида, я, очевидно, потеряла сознание, и сейчас лежу на больничной койке под прохладными простынями, но после теплового удара воображаю, будто нахожусьв прошлом. Такое объяснение выглядело вполне логичным и вполне правдоподобным.

Снова послышался скрип, и я увидела медсестру, несущую банку с водой, в которой, извиваясь, плавали пиявки. Галлюцинация это или нет, какая разница: испуг мой был вполне реальным. Я умоляла о помощи, но как это часто бывает в кошмарном сне, у меня не было сил произнести хотя бы слово. По бесстрастному лицу сестры милосердия я поняла, что она не снизойдет до того, чтобы заглянуть в мои глаза, полные ужаса.

Она поставила банку на стол неподалеку от меня; вода просто-таки кишела этими мерзкими тварями. Я снова резко дернулась, пытаясь хоть как-то ослабить опутывавшие меня ремни, но убедилась, что привязана так сильно, что даже глубокий вдох был бы для меня болезненным. Во мне поднималась паника, я задыхалась, но была не в силах отвести взгляд от проклятых пиявок.

Я тщетно пыталась пробудиться от мучившего меня кошмара. С ужасом и изумлением я наблюдала, как медсестра, на мгновение опустив руку в банку, проворно выхватила оттуда одного червя. Вода капала с ее кулака, когда она, достав извивающуюся пиявку, поднесла ее к моему лицу.

В комнате стояла невыносимая жара; она, казалось, становилась все нестерпимее, в то время как я обреченно наблюдала за приближающейся ко мне пиявкой. Внутри ее рта – если это отверстие можно так назвать – не разглядела зубов, но это было слабым утешением.

Медсестра пристраивала пиявку к моему виску. Почувствовав холодное прикосновение, я отпрянула, но так и не смогла предотвратить неизбежное. Почувствовав, как холодная скользкая пиявка приступила к своей кровавой трапезе, я пронзительно закричала и, отчаянно мотая головой, попыталась избавиться от пиявки.

– Заткните ей рот, – прорычал доктор сквозь стиснутые губы, которые у него были какого-то нездорового синюшного цвета. Медсестра отошла от меня и тут же вернулась с устрашающим кожаным ремнем, который напоминал намордник.

– Вы должны благодарить Бога, что Скайлз не отправил вас в «Государственную бесплатную лечебницу», – он явно издевался надо мной. – Где пребывает большинство ваших товарок.

«Моих товарок?..»

– А здесь у вас даже отдельная комната, – продолжал он в том же тоне.

– Н-но я не могу заплатить вам, – прохрипела я в надежде, что моя неплатежеспособность освободит меня.

– Ваш счет полностью оплачен, – сказал доктор, выразительно подняв руку: на кончик своего мизинца он нацепил мое обручальное кольцо. Мои надежды испарились.

В то время как я тупо смотрела на кривую ухмылку доктора, дверь с шумом распахнулась, что немало удивило всех присутствующих. В дверях стоял мужчина, шляпа скрывала его лицо.

Луч надежды блеснул для меня. Возможно,пришло мое спасение. Если я все еще никак не могу пробудиться от этого кошмара или галлюцинаций, или еще чего-то, что мне сейчас трудно понять, – самым лучшим завершением будет появление преданного рыцаря в сияющих доспехах. Мой загадочный рыцарь сдвинул на затылок фетровую шляпу, и я увидела уже знакомые мне зеленые глаза человека, с которым столкнулась у отеля.

Быстрым взглядом он окинул меня всю – от пиявок на голове до кончиков пальцев голых ног.

– Для ваших опытов вам придется подыскать кого-нибудь другого, Леммингc, – сказал он спокойно. – Эта пациентка подлежит проверке.

– Но я должен продолжить, сынок. Я не могу сейчас отпустить ее к вам. Я дал клятву Гиппократа. Лечить ее это моя обязанность. – Он посмотрел на меня заинтересованно и в то же время с отвращением. – Я не могу позволить ей продолжать сеять вокруг себя заразу, – он пожал плечами. – Одному Богу известно, сколько еще мужчин пострадает безвинно.

– Она поедет со мной, Леммингc. – Незнакомец боком протиснулся вдоль стены. Не глядя, он сгреб мою одежду и встал у меня в ногах. – Освободите ее от ремней... и удалите пиявку.

– Молодой человек, я не знаю, кем вы там себя возомнили, но вы мешаете мне заботиться о своей пациентке. – Голос доктора был резким и скрипучим и напоминал звуки, сопровождающие работу несмазанных шестеренокдопотопных машин. Он угрожающе шагнул вперед. – Если вы откажетесь немедленно покинуть нас, я прибегну к помощи властей.

– Пожалуйста, – невозмутимо ответил мужчина. – Но полицейские наверняка примут мою сторону, когда узнают, каким образом вы приобретаете своих пациентов.

– Тебе-то что за дело?

– Использовать коммивояжера, чтобы обманным путем доставлять людей в вашу клинику, – это противозаконно.

Доктор улыбнулся.

– Даже, если бы вам удалось выстрелить из палки, – он кивнул в мою сторону, – и привлечь ее в качестве свидетеля, что само по себе уже невероятно, у меня есть протекция; все схвачено и за все заплачено, парень.

– Тогда я обращусь в более высокие инстанции.

Не успела я моргнуть, как незнакомец, словно фокусник, достал пистолет и нацелил его на доктора Леммингса. Свет от единственной электрической лампочки, висевшей без плафона, блеснул на серебристой поверхности ружейного ствола.

– Снимите с нее эту пиявку. Немедленно.

Доктор Леммингc ослабил мои путы, затем быстрым движением оторвал пиявку. Я получила немалое удовольствие, заметив, как дрожала его рука, когда он опускал эту мерзость обратно в банку.

– Теперь шаг назад. Вы и медсестра. Мы уезжаем. – Он устремил на меня взгляд своих зеленых глаз и лукаво выгнул бровь. – Если, конечно, вы не мазохистка.

Я радостно закивала: в моем теперешнем положении перспектива поездки даже неизвестно куда с властным вооруженным незнакомцем показалась мне спасением. Мне хотелось как можно быстрее и как можно дальше уйти из этого ужасного места.

– Обнимите меня за шею, – приказал он. Я попробовала шевельнуть руками, но они были тяжелыми как свинец. Не дождавшись помощи, он легко поднял меня одной рукой, переложив оружие в другую.

Пока он нес меня, я уловила исходящий от него аромат. Подчеркнутый удачно подобранным одеколоном, это был грубый запах, запах тревог и волнений. Я привыкла к «Поло», любимой марке Дэвида: этот аромат привносил элемент таинственности в наши взаимоотношения. Теперь я посчитала это одним из бесчисленных способов, которыми пользовался муж, чтобы ввести меня в заблуждение.

Я рассматривала моего спасителя, размышляя, какую тайну он хранит в себе. Было это его первое похищение или он уже проделывал подобные штучки раньше? Ведь он был так спокоен, когда держал на мушке доктора Леммингса.

– Подождите, он взял мое кольцо, – сказала я, когда мы подошли к двери.

– Грабим своих пациентов даже тех, которые еще живы, Леммингc? Да вы хуже гангстера! Давайте сюда кольцо.