Его лицо светится от чувства, которое я могла описать лишь как ласку.

— Покажи, какая следующая, и я возьму ее. Как думаешь, нам понадобится тележка?

Я поднимаю сумку на плече.

— Больше ничего нет.

— Это что, все? — спрашивает он. В его голосе и выражении лица читается сомнение. — Кажется, я неправильно тебя понимаю.

— По-моему, ты слишком много дышишь калифорнийским воздухом, пьяница, потому что это моя единственная сумка, — с нажимом произношу я. — Это весть мой багаж.

Он в недоумении смотрит на меня, ожидая продолжения. Когда Кэм понимает, что я не шучу, хмурится и кривит губы. Он резко меняет тему, и громко рассказывает о туре в поддержку книги, пока ведет меня к черному «Рейндж Роверу», который ждет нас снаружи, но я не куплюсь. Я чувствую себя не комфортно.

— Как долго добираться до твоего дома? — спрашиваю я, пока он выезжает на шоссе.

— О, я разве тебе не сказал? — он избегает моего взгляда, уставившись на дорогу. — Придется ненадолго заехать на студию, прежде чем поселить тебя у меня.

— Что?!

На мне сейчас одета моя пижама! Мои коллеги потом не будут серьезно меня воспринимать. Мне и так плохо оттого, что я здесь. Скорее всего, меня посчитают золотоискательницей, которая пытается прыгнуть на их несущийся вперед поезд. Боже, да на моих шортах нарисованы уточки!

— Прости, Эдди.

Опять эти прозвища, которые означают, что он что-то хочет.

— Мы снимали всю прошлую неделю, и это оказалось чертовой катастрофой. Сегодня мы узнали, что не можем получить разрешение для съемок на одной из наших локаций, и теперь мне нужно встретиться с другими сценаристами, чтобы обсудить изменения. Это займет не больше часа. Мне просто нужно посмотреть список других возможных мест для съемки.

Облако ностальгического тумана, окутавшее нас после встречи, рассеивается. Одна из нелюбимых черт характера Кэма — он без всяких проблем выплескивает на меня новости в последнюю минуту. Он прекрасно знает, что чем позже сообщит мне их, тем меньше ему придется выслушивать мои жалобы. Я понимаю его логику, но это не значит, что мне она нравится. Как бы я не злилась, никак не могу повлиять на ситуацию. Мне не хочется признавать, но он упростил себе задачу.

Пока мы молчим, я бросаю на него злобные взгляды.

Тишина задевает его сильнее всего. Он ненавидит тишину. Кэму нравится каждую секунду заполнять словами. В те моменты, когда я его ненавижу, то обвиняю в любви к звукам собственного голоса, но в конце дня (когда я слегка успокаиваюсь) понимаю, что ему нравится слушать не только собственную речь. Он любит слушать других людей. И это черта, которая мне больше всего в нем нравится.

Мы подъезжаем к группе загороженных строений, где на заборе гигантскими буквами написан логотип студии. Я уже забыла о причине своего молчания, и откидываюсь на сидение. Надо принять ситуацию и двигаться дальше.

Не знаю, что именно я ожидаю от съемочной площадки. Может быть, того, что здесь будет гламурно. Камера, охрана, еще один круг системы безопасности, как по мне, уже чересчур. Если исключить камеры и остальные приборы, все как на любом другом рабочем месте. Люди делают свою работу и занимаются делами. Никого нельзя назвать особо привлекательным.

Я останавливаюсь, чтобы предоставить Кэму возможность идти без меня. Когда я не смеюсь в ответ на один из его язвительных комментариев, он поворачивается ко мне.

— Я узнала того парня, — объясняю свой ступор.

Я не вру, но это и не настоящая причина, по которой человек, который сидит в режиссерском кресле, привлекает мое внимание.

Он необычайно красив — темные каштановые волосы и скулы, которым позавидует любой пластический хирург. Женщина взъерошивает его волосы в художественном беспорядке. Он искренне улыбается в ответ на ее слова. Даже с того места, где мы стоим, я замечаю знаменитую родинку на его челюсти — маленькую и неприметную, но без сомнения, сексуальную.

Кэм хмыкает при виде моей реакции. Мне не удается его обмануть.

— Уверен, что узнала. Студия наняла его, чтобы заинтересовать женскую аудиторию. Это Деклан Дэвис — австралийский сердцеед.

— И он играет..? — требовательно спрашиваю я.

Я изо всех сил пытаюсь не пялится на него.

Кэм кашляет, ощущая явное неудобство.

— Тебя? – хохочу я.

Кэм привлекательный, но Деклан играет в другой лиге. Они совершенно не похожи. Кэм — мед, а Деклан — шоколад.

— Тебе не кажется, что это слегка эгоистично?

— Он играет не меня. Он играет роль персонажа из книги.

Он поджимает губы с кислым выражением лица, и я ощущаю легкий укол вины, по крайней мере, пока он не хватает меня за руку, и не начинает тащить по направлению к Деклану Дэвису с хитрой улыбкой на лице.

— Вообще-то, ты должна с ним познакомиться. Именно по этой причине мы здесь.

Все тело словно в огне, а ноги становятся тяжелыми, пока я тащусь за Кэмом. Пытаюсь не выглядеть так, словно он меня похищает.

Я никогда особо не увлекалась поп-культурой. В старшей школе я была слишком занята балетом, а потом, когда издали «Девушку в Желтом платье», стало невозможно избегать постоянного присутствия медиа, так что я избегала всего подряд. Я твердила себе, что меня не поразил Деклан Дэвис. Я не могу превратиться в одну из девчонок, которая пищит во все горло при встрече с парнем. Я просто не ожидала что... он окажется настолько привлекательным.

Он замечает наше приближение, встает в полный рост, и внимательно наблюдает за нами. Оказывается, мужчина даже выше Кэма. Его стилист испарилась, оставляя нас втроем.

— Приятель, — его акцент милый и приятный. Парни пожимают руки и хлопают друг друга по спине, как делает большинство других парней, пока я нервно переминаюсь с ноги на ногу. — Не ожидал тебя сегодня здесь увидеть.

— Сценарий, — отвечает Кэм, пожимая плечами.

Он берет меня за руку, и ставит лицом к лицу перед австралийским богом.

— Я подумал, что ты захочешь познакомиться с Эдли Эдер... Она только что говорила мне, что большая твоя поклонница.

Я спотыкаюсь, прежде чем мне удается справиться с собой. Поверьте мне, если бы взгляд мог убивать, Кэм был бы уже мертв и воскрес с единственной целью — чтобы я могла убить его снова.

Он критически смотрит на мои спутанные волосы. Его взгляд опускается ниже, и останавливается на моих розовых шортах с уточками.

— Я представлял тебя совершенно по-другому, — абсолютно не улыбаясь, заявляет Деклан.

Я осознаю, что сильно отличаюсь от героини книги «Девушки в Желтом Платье». У той Эдли идеально причесанные светлые волосы. Доведенная до совершенства, чуть выше плеч, стрижка, из которой не выбивается ни один волосок.

Я — Эдли Эдер «после». Мои волосы приобрели свой природный темно-русый оттенок и спадают на спину неопрятными волнами. Последний раз я стриглась, когда заскочила на случайный бесплатный сеанс в школу косметологии. Не красилась я с тех пор, как оставила семью и деньги в Калифорнии.

— Забавно. Ты очарователен, — прикусываю язык, чтобы сдержать резкий комментарий, но уже слишком поздно, у меня не остается иного выбора, как гордо вздернуть подбородок.

Смотрю на Кэма, когда он наступает мне на ногу. Я изо всех сил стараюсь сдержать, рвущийся на волю, смех. Кого и нужно винить за то, что я грублю, так это Кэма. Я страдаю от смены часовых поясов, и не готова к общению со знаменитостями.

— Саркастичная американка... как оригинально, — говорит он.

В его ответе слышится сарказм. На его пухлых губах играет ухмылка. Я думаю, она дружелюбная. Деклан Дэвис намного лучший актер, чем я считала.

— Вау, это говорит заносчивый актер, — мои щеки становятся красными, но я крепко стискиваю зубы, и держу удар, с тем же легкомыслием, что и он.

— Девочки, девочки, вы обе прекрасны, — встревает Кэм, оттаскивая меня от красавчика, пока я не разбила ему лицо.

— Смотрите, Маделин идет.

— Кто? — в отличие от Деклана, я не узнала девушку, на которую он показывает.