Эви! Несомненно, это — тот же самый человек, которого я видела в Воксхолл!

— Я не думаю, что Вы понимаете то, что я делаю. Это — предательство.

— Твоя проблема, не моя. Я не нарушаю никаких клятв.

— Ну, Вы не охотник, не так ли? Это я.

— Ты собираешься помочь мне убрать Уинтерсона или нет? — последовал раздраженный вздох.

— Тссс. Вы с ума сошли, произнося это вслух?

— Мне становится скучно от твоих оправданий и скручивания рук.

— И мне от Вашей высокомерности.

— Разве ты не сказал бы что-нибудь еще, чтобы не откладывать дальше? — его голос понизился еще ниже, у меня пока не было возможности высунуться, и я чуть не упала к их ногам.

Мне потребовалось время, чтобы полностью понять, что они ушли. Я стояла в коридоре, но не могла услышать шаги или почувствовать запах одеколона или сигарного дыма. У меня не было никакой возможности следовать за ними. Это выглядело, как будто они исчезли. Я спустилась вниз, потому что я не знала, что еще можно сделать. Люди, вероятно, думали, что я сошла с ума, я проходила мимо джентльменов и смотрела на них напряженным взглядом. Джастин обвинил меня, что я косоглазая, как пират.

Я просто стояла в дверях и ничего подозрительного не видела. Я невольно вздохнула.

— Мисс Вайлд, могу я получить удовольствие от этого вальса?

Данте Кован, Лорд Торнвуд, и сын Графа Данроуона, подошел ко мне сзади и стоял настолько близко, что я могла чувствовать всю длину его тела и наши тела почти соприкасались. Он был так близок, что, когда я подпрыгнула и развернулась, я толкнула его локтем в живот. Я не хотела, но он напугал меня! И бальный зал был дьявольски переполнен.

Я упоминала, насколько он красивый? Я только помню его до того, как он отправился в свое грандиозное путешествие, но теперь, когда он вернулся с Континента, есть в нем теперь, что-то таинственное и темное в его серых глазах. Он имеет такую улыбку, которая заставляет Вас задуматься, почему он улыбается.

— Я говорю! — Джастин поднял свой монокль. Вы знали, что его взяли перевозить все вокруг и носить розово-полосатые жилеты? Сейчас он воображает себя денди. — Вы должны быть представлены должным образом?

— Да. — Я несомненно лгала, и я не жалею об этом. Я также наступила на ногу Джастина своей туфлей во время танца.

Данте улыбнулся своей изогнутой улыбкой мне и протянул свою руку, чтобы вывести меня на танцпол.

— Не здесь. — Я потянула его за полную пару и в дальний угол. — У меня технически нет еще разрешения танцевать вальс.

— Я не выдам Вас. — Его рука коснулась моей талии, и он привлек меня к себе.

Теперь я могу понять, почему старые вдовы, так суетятся из-за вальса. Не то, чтобы они боятся, что у нас закружится голова, когда мы будем кружится и упадем в куче наших юбок. Это — дает возможность, быть так близко к молодому человеку, что можно увидеть, как его волосы вьются около ушей, точную форму его скул, чувство его плеча под своей рукой.

И когда этот человек — Данте Кован, действительно есть опасность.

Я не хочу быть похожей на других дебютанток, очевидно подлизывающихся к нему и жеманными, когда он проходит мимо, но он заставляет меня чувствовать себя… переменчивой. Это имеет смысл? Я не помню, чтобы мы много разговаривали, потому что он вывел нас через французские двери и на пустынный балкон. Он привлек меня еще ближе, пока легкий ветерок не прошел между нашими телами. Это было очень потрясающим для него, конечно. И, конечно, я позволила ему. Он не позволял себе вольности, только кружил нас, я не смеялась, и затаив дыхание, кружилась.

— Вы пролили вино на свое платье, — сказал он мягко.

Я посмотрела на пятно возле моего колена. Я и забыла об этом. Вероятно, он имеет хорошее зрение, что заметил это.

— Это смоется. — Пожала я плечами.

— Большинство девушек попадали бы в обморок или бежали бы плакаться к ближайшей горничной.

— Я не похожа на большинство девушек, — заявила я.

— Нет, я должен сказать, нет.

Я хотела спросить его, имел ли он в виду, это как комплимент, но я побоялась ответа. И я знаю, я знаю, я должна была сосредоточиться на том, что кто-то составляет заговор с целью убийства лидера Гелиос-Ра. Мне нравится думать, что я талантлива, чтобы волноваться и вальсировать одновременно.

— Наверху есть горничная, если Вы хотите, чтобы она смыла пятно. — Он казался серьезным, но его глаза горели.

— На самом деле, горничная внизу, и пятно уже засохло. Это уже неважно.

Музыка закончилась слишком рано, и он поклонился под моей рукой, когда я сделала реверанс. Я знаю, это может показаться странным, Эви, но я могу поклясться, что он наклонился вперед и вдохнул мой запах. Его лицо стало напряженным, и он сжал челюсть. Это было краткое мгновение, но я видела это.

Но я убеждена, что это охотничьи инстинкты. Не так ли?

Черт возьми! Может Элионор была в чем-то права? Может я забыла, как живет нормальная девушка?

Ваша обеспокоенная,

Розалинда.

Июнь 11, 1815

Самая дорогая, Эванджелина,

Я так расстроена, что я едва могу успокоиться, чтобы это написать.

Можно подумать, что после обучения мы все вынесли, и я могла бы добавить, что преуспела в небольшом доверии, как и ожидала. Даже ясный след доверия в нашем смысле и разуме, есть ничто иное.

Но я с сожаления скажу, что это не так.

Я полагаю, Вы уже это знаете, с Вашей матерью, изобретающей всевозможные гонения в стране, чтобы держать Вас подальше от Лондона и охотников. И я действительно могу это понять. Она — Ваша мать, и конечно, же она будет волноваться. Это факт, что она беспокоится одинаково о всех ваших братьях, я уверена, это говорит о ее хорошем характере.

Но это отличается. Мой отец должен знать лучше. Это чертовски несправедливо. Я провела долгую бессонную ночь, пытаясь определить наилучший план действий относительно разговора, который я слышала наверху, на балу у Уинтерсонов. Я не беру его всерьез, это не наша обязанность Лиге, и я ожидаю, такого же понимания. Убийство — это плохо, но предательское убийство лидера Гелиос-Ра, таким же новичком — отвратительно. Нам всем следует быть настороже и относиться к нашим клятвам серьезно. Относиться друг к другу серьезно.

Я уверена, Вы видите, куда это идет.

К тому времени, когда взошло солнце, я была уверена, что стоит рассказать все моему отцу. Одно дело охоться на вампиров в Воксхолл-Гарденс или поймать кого-то в темном переулке после оперы, но совсем другое дело, разгадать заговор в обществе, которое едва признает Вас (хотя я хочу обратить все это в свою пользу в ближайшее время. Подробнее обо всем этом позже, уверяю Вас). Я не настолько безрассудна, чтобы думать, что я должна все делать сама.

Я нашла своего отца за столом, кушающего яйца и тост, и читающего газету, недавно напечатанную и пахнущая как опаляемые чернила и бумага. Он взглянул и улыбнулся мне, прежде чем вернулся к чтению.

— Доброе утро, милая.

— Доброе утро, папа. — Я ждала, пока лакей не принесет новую кружку шоколада к столу, и я отошла на значительное расстояние. Я понизила свой голос. — Я должна с Вами поговорить, сэр.

— Я не увеличу твое пособие, Рози. У тебя есть более, чем достаточно для своих нужд.

Я собрала всю силу волю, чтобы не закатить глаза при нем, Эви. Почему они всегда думают, что мы хотим больше денег на платья и безделушки? Я бы хотела купить себе новый летающий кинжал, хотя я далеко не так опытна с ним, как Вы.

— Мне не нужно много карманных денег, — заверил его я, так спокойно, как только могла.

Он нахмурился.

— Ты собираешься мчаться на своей карете через парк и бездельничать снова, не так ли? Ты должны научиться вести себя достойно, моя девочка.

Честно, Эви. Родители.

— Папа, пожалуйста. Это кое-что, что я подслушала на балу Уинтерсонов, прошлой ночью.

— Бальные сплетни? — спросил он.

Я покачала головой.

— Нет, двое мужчин, говорили шепотом возле кабинета Лорда Уинтерсона.

Он положил газету на стол, хмурясь более пристально.

— Что Вы там делали?

— Охотилась, — гордо ответила я.

— Ты хочешь сказать, что охотилась за вампиром в семейных комнатах особняка Уинтерсона, не так ли?

— Нет, Папа, конечно нет. — И в этот момент я закатила глаза.

— Тогда что? И не думайте, что мы не будем обсуждать такое развязное поведение, юная леди.

— Развязное? Я была незаметной. Героической, даже. Вот еще. Было двое мужчин, спорящих о Лорде Уинтерсоне. Один из них был охотником, второй не был, — сказала ему я.

— Кто это были?

— Я не знаю. Я не видела их лица, только слышала их разговор. Об устранение Лорда Уинтерсона, Папа. Они хотят убить его.

Я ждала реакции. Я ожидала вздоха или его лицо станет бледным. Может быть, он свалил бы чашку кофе в порыве злости.

Я, наиболее сопереживающим образом, не ожидала, что он начнет смеяться. Мой собственный отец лишился ума.

— О, Рози, я уверен, ты ослышались.

— Я не ослышалась.

— Это не редкость, милая. Даже когда я был в твоем возрасте, я был убежден, что наша домоправительница была вампиром. Я чуть не заколол ее в кладовой, пока она доставала яйца.

— Вы не верите мне? — Я уставилась на него, оскорбленной.

— Охотники дают клятву Лиге и друг другу очень серьезно.

— Я это знаю. — Я размешивала сахар в своем чае с большей силой, чем это требовалось.

— И лидер Лиги, Лорд Уинтерсон, хорошо охраняется.

— Я слышала, то, что слышала, — говорила я упрямо.

— Разговор шепотом, когда Вы пили шампанское и танцевали с молодыми людьми, которых я не одобряю, — он многозначительно посмотрел на меня, и я знала, что он намекал на Данте Ковано, — нет достаточных доказательств, чтобы выбросить такие дикие обвинения в убийстве и измене.

— Но…

— Оставьте это, Розалинда. Вы только опозорите нас и эту семью, если Вы будете преследовать это.

— Я не стала бы!

— Ты забыла прошлое лето, когда вы бросили Лорда Холлбрука в озеро?

Я нахмурилась.

— Как я могла знать, что у него зуб с бриллиантом. Это было неестественно смешно и весь этот клей, который держался на этом месте не мог быть по закону. И он было похоже на клык.