Фанни пришла в ужас от мысли, что он возьмет ее на руки, прижмет к себе. Впрочем, в ужас она пришла не потому, что боялась, как бы его близость не пробудила в ней опять ненужные желания… Совсем нет! Просто… Просто… Она была слишком расстроена, чтобы додумать эту мысль до конца.

— Я сама!

— Вы же сказали, что не можете идти.

— Я постараюсь, — отрезала она, демонстрируя, что умеет за себя постоять.

— Тогда возьмите меня под руку.

Он произнес это так, словно ему понадобились все его силы, чтобы побороть себя и предложить ей помощь, и ему гораздо приятнее было бы оказаться сейчас где-нибудь совсем в другом месте.

Фанни взяла его под руку, и у нее мгновенно перехватило дыхание от возбуждения, однако она постаралась не выдать своего волнения от близости к нему, чувствуя, как он весь напрягся, видимо, недовольный тем, что ему приходится с ней возиться.

Однако ведь совсем недавно Ральфу Кейхелу очень даже нравилось прикасаться к ней, целовать ее. А теперь все изменилось. Это только доказывает, что он знает — она его раскусила. Своей холодностью он словно бы желал убедить ее держаться от него подальше, а еще лучше — убираться из Кейхел-Корта. Наверное, он втайне боится, что она будет вешаться ему на шею. И все лишь потому, что он один раз ее поцеловал?..

Это еще раз подтверждает, какое у него гипертрофированное самомнение. Тщеславный, грубый, хладнокровный негодяй! И как ее угораздило влюбиться в него…

Фанни не было никакой нужды притворяться хромой, когда она шла рядом с ним и — опиралась о его руку, вдыхала его запах и чувствовала тепло его тела, потому что ноги у нее подгибались, голова кружилась и она на самом деле едва не падала…

Она презирала себя за это и ненавидела его еще больше за то, что он имеет над ней такую неодолимую власть. Жаль, что она не взяла у него фонарик, как он предлагал, и не отправила узнавать тайну Мейбл. Пусть бы сами разбирались как хотят. С чего это она вдруг решила вмешаться, ведь не хотела же?.. Напрасно она…

Погруженная в свои невеселые размышления, Фанни в самом деле вдруг потеряла равновесие и закричала — не столько от испуга, сколько от того, что он крепко обнял ее за талию и прижал к себе, отчего по ее телу словно пробежал электрический ток.

— К черту! — мрачно проговорил он, думая, будто она вновь оступилась, и легко подхватывая ее на руки.

Последние метры он одолел едва ли не за считанные секунды, словно по пятам за ними гнались злые псы. Фанни чувствовала себя как в аду. Ее нервы были напряжены до предела. Едва они оказались в доме, она собрала остатки сил и холодно проговорила:

— Отпустите меня. Теперь я могу идти сама.

Если бы понадобилось, она сказала бы о чудесном исцелении ноги и в подтверждение этого легко взбежала бы по лестнице. Потом быстро собрала бы чемодан и предоставила сумасшедшей парочке самой организовывать свадебные торжества.

Но он даже не стал ее слушать и все с тем же мрачным видом понес ее в комнату, выказав свое беспредельное презрение тем, что поступил с нею, словно она не человек вовсе, а обременительное нечто, от которого он хочет побыстрее избавиться. И слезы брызнули из глаз Фанни. Поначалу она пыталась часто моргать, чтобы слезы не текли по щекам, но у нее ничего не получилось, и она окончательно расплакалась Ральф плечом открыл дверь, потом, войдя вместе с Фанни, закрыл дверь ногой.

Окна были открыты настежь. Ветер колыхал занавески. Сладко пахло цветами. На небе высоко стояла луна, разогнавшая тьму и залившая прелестную комнату серебряным мерцающим светом.

По крайней мере, ему хватило этого света, чтобы найти дорогу к постели и положить Фанни на белое покрывало. Потом, перегнувшись через нее, он зажег на ночном столике лампу под желтым шелковым абажуром.

Теперь уже света было достаточно, чтобы она увидела его красивое строгое лицо и непроницаемые синие глаза. Избавившись от своей ноши, он сложил руки на груди и уставился на ногу Фанни.

— Надеюсь, вы останетесь в моем доме, пока не заживет нога? Если нет, то я попрошу Полли отвезти вас в город завтра утром. Сам я могу поехать следом в вашей машине… Надо же помочь вам перегнать ее в город.

Фанни постаралась выслушать его равнодушно. Плевать она хотела на его помощь. Очень нужно!..

— Ага, вот как вы хотите избавиться от меня! Не беспокойтесь. Я сама замечательно доеду до дому. Можете оставить свою заботу при себе.

Она хотела сказать еще, что не может заниматься его делами, но не смогла придумать веского предлога для этого, а без предлога ее отказ прозвучал бы не очень корректно с профессиональной точки зрения. В конце концов, он ведь платит ей деньги…

— Я уеду, как только повидаюсь с модельером. Все остальное сделает моя помощница, а я займусь другими клиентами, — заявила Фанни, успев заметить, как темным блеском сверкнули его глаза, прежде чем он вновь стал осматривать ее ногу.

Естественно, он обратил внимание на ее мокрые щеки, но, к счастью, совершенно неправильно истолковал причину этих горьких слез. Прежде, чем она успела ему помешать, он опустился на колени возле кровати и стал тщательно сравнивать ее лодыжки.

— Какая из них болит? — спросил он почти ласково. — Опухоли не видно.

Он снял с нее туфли, и когда Фанни попыталась поджать ноги, он не позволил и принялся легонько их ощупывать.

Фанни закрыла глаза и стиснула зубы. Ну и пытка. Боли она не ощущала. Да и откуда взяться боли? Пытка была совсем другого свойства. От его прикосновений у нее кружилась голова, словно в Кейхел-Корте происходило довольно сильное землетрясение, а так как она пыталась скрыть от него свое возбуждение, это грозило настоящим взрывом.

Она с облегчением вздохнула, когда он тихо проговорил:

— А вы обманщица! С вашими ногами все в полном порядке.

Он стоял над ней, широко открыв глаза а она едва сдержала стон облегчения, во-первых, потому что он наконец-то отпустил ее а во-вторых, потому что прежде никогда еще не видела его таким. Из него словно ушла жизнь и лицо стало чужим, отстраненным, замкнутым. И вид у него был неприступный, словно он тащил на себе груз, который никому не мог доверить и который ни с кем не мог разделить.

Фанни отлично понимала, в какое дурацкое положение она попала. Теперь он знал, что с ногой у нее ничего не случилось. Знал, что она солгала.

— Зачем вы солгали? — спросил он. — Вы бы и без моей помощи прекрасно добрались… И, пожалуйста, не возражайте. Ради Бога, оставьте меня в покое. Вы слышите, Фанни?

Если ей и показалось, что в его голосе звучала мольба, то она не поверила своим ушам. Пусть он думает, будто она преследует его. Но беспокоиться-то ему незачем! Она же сказала, что уедет завтра. Чего он еще от нее хочет?..

Фанни молча смотрела на него, даже не делая попытки ничего объяснить. Впрочем, и объяснять было нечего. Она сама загнала себя в угол. Ведь и вправду солгала. Он знает, что с ногой у нее все в порядке, но это ничего не меняет. Она не может подвести Мейбл… Не может обмануть ее ожидания, ведь она так просила Фанни ничего никому не говорить.

Не в силах оправдаться, Фанни решала атаковать. Ну а если решила…

— Послушайте! Может быть, я и не красавица, но я ведь не дура! — Она вскочила с кровати и уперла руки в бока. Очки съехали у нее на кончик носа. — Весь вечер вы мешаете меня с грязью и думаете, я не знаю почему? Думаете, я приоделась, чтобы соблазнить вас, пока вы еще не женаты? Так знайте! Ничего подобного! Ну, поцеловали вы меня! Подумаешь, важность! — Она буравила его взглядом, все сильнее и сильнее распаляя свою злость. — Могу вам честно сказать, ничего особенного не произошло. Ну, мне понравилось, и что? А потом я думала об этом не больше, чем о поцелуе моего кузена на дне рождения, когда мне было пять, а ему три года. — Вранье!

В его хриплом голосе она услышала угрозу, в глазах увидала опасный блеск, и поток ее красноречия мгновенно иссяк.

Наконец-то она задела его мужское «я», его мужское самолюбие. И он жаждал мести и намеревался мстить.