— Это мне все равно. Пусть он хоть поджигал приюты для душевнобольных, разорял села и пытал пленных — здесь этой жестянке не место! Вдруг клиенты, а тут… К тому же, — Христофор хмыкнул в ладонь, — Откуда мне знать, что ему взбредет в голову подсыпать мне в вино?

— Ладно, мы отведем его вниз, — согласилась я и приказала серву, — Ланселот, пошли за нами!

Мы с Марком двинулись первыми и почти подошли к двери, только тогда мне показалось, будто что-то не так. Чего-то не хватало… Конечно же — стука стальных ног! Какими ступнями не снабжали бы сервов чародеи, ходить абсолютно бесшумно никто из них не был способен. Я обернулась и увидела Ланселота, стоявшего на прежнем месте.

Белый рыцарь негуманоидного типа.

— Эй! — позвала я неуверенно, — Ланселот! Пошли!

Ланселот не отозвался, остался стоять как вкопанный.

Марк почесал в затылке:

— Ну вот, началось. Если серв теряет способность выполнять примитивные команды, что-то в его церебрусе и верно разладилось. Все еще уверенны в его исправности?

— Я не уверена в его причастности к убийству, а не в его исправности, — бросила я, — Ау! Ты слышишь меня?

— Я слышу вас.

Когда серв отозвался, даже Христофор удивился.

— Я уж думал, он отдал Богу душу прямо у меня в кабинете… Хотя какой Бог… Так живой он или как?

— Ты понимаешь смысл приказа? — спросил у серва Марк.

— Я понимаю.

— Ты можешь следовать за нами?

— Не могу.

— Почему? — спросила я, пока Марк морщил лоб, пытаясь что-то понять.

— Я выполняю приказы хозяина, господина Иоганеса.

— Мертвого хозяина? — уточнил Марк.

— Да.

— А наши приказы?

— Ваши приказы недействительны, — сказал серв и мне почудилось в его голосе некоторое сожаление, но уж верно почудилось — эмоциональности в сервах не больше, чем в старой бочке.

— Никогда такого не встречал… А вы?

— И я тоже. Мне казалось, что любой серв обязан выполнять команду человека — вне зависимости от того, что это за человек. Это такая же основа церебруса, как и неприкосновенность человеческой жизни… И не говорите, я знаю, что вы решили сказать!

— Просто логика.

— Если серв не выполняет наших приказов, это еще не значит, что он сломан!

— А по-моему именно это и значит, — не сдавался Марк, — Эй! Твой хозяин мертв и тебе об этом известно. Ты можешь выполнять приказы хоть какого-нибудь другого живого человека?

Чтобы придумать ответ серву понадобилось столько времени, сколько мне — чтобы прикусить губу.

— Нет.

— Верно ли я понимаю, что эта железяка отказывается выйти из моего кабинета? — спросил Христофор нарочито вежливо. Но я прекрасно знала, что за этой вежливостью, как грозовые облака за легкой дымкой, может укрываться нечто куда более опасное, — Хорошо же начался ваш ремонт.

— Погодите, — Марк отмахнулся, — Ланселот! Ты отказываешься выполнять наши приказы потому, что это заложено в твоем церебрусе?

— Да.

Мы переглянулись.

— Ну хоть что-то, — вздохнула я, — Теперь мы знаем, что по крайней мере это не сбой.

— Вскоре выяснится, что и подсыпание яда тоже входит в его представление о взаимодействии с людьми, — не удержался Марк, — Ладно, не сердитесь. Это действительно какая-то принципиально новая модель. Но послушайте, как-то этому Макелле удалось же затащить его сюда!

Я даже машинально взглянула в окно — точно чтоб убедиться, что этот здоровенный стальной детина и в самом деле явился с улицы, а не возник тут сам собой. Как бы то ни было, трактуса, конечно, у подъезда уже не было, на его недавнее присутствие указывал лишь небольшой участок сухой мостовой, с которого раскаленное днище выжгло невидимым зачарованным огнем все лужи.

— Серв пришел сам, — вспомнила я, — Макелла позвонил по аурикулофону кому-то из своих людей и сказал… Ланселот, скажи нам что приказал тебе господин Макелла или тот другой человек в трактусе.

— Не могу.

— О дьявол! Все из-за того, что ты не можешь подчиняться чужим приказам?

— Да.

— Нелепица, — мне оставалось только развести руками, — Его хозяин мертв, однако же он охотно выполняет приказы Макеллы или его людей, но не наши…

— Может, Макелла после смерти Иоганеса частично заместил хозяина? — предположил Марк, — Ну, что-то вроде регента? Серв хорошо его знал, привык к его визитам, он мог считать его кем-то вроде временно исполняющего обязанности хозяина…

Чтобы проверить это предположение Марк громко обратился к серву:

— Ланселот! Почему ты выполнил приказ господина Макеллы?

— Я не выполнял его приказа.

— Но ты пришел сюда самостоятельно?

— Да.

— Почему?

— Мне нужно было придти.

— Замечательно, — саркастично заметил Христофор, глядя на наши недоуменные лица, — Если ваше расследование предполагает возникновение новых вопросов вместо получения необходимых ответов, можно сказать, что вы проделали отличную работу! Я отлучусь в «Золотого младенца», скорее всего до вечера. От ваших криков у меня делается мигрень. Делайте что хотите, но чтоб к моему приходу этот негодяй убрался из кабинета!

Христофор вышел, мы с Марком остались в обществе странного серва.

— Забудем про это, — сказала я, когда прошло несколько минут, а новых вопросов у нас так и не возникло, — Начнем с того, с чего и собирались. В конце концов нас наняли для того чтобы установить убийцу, а не разбираться в этом сумасшедшем устройстве… Ланселот, что произошло в тот вечер, когда умер твой хозяин?

— Хозяин проснулся в семь часов и сорок минут, — послушно забубнил серв, — Я подал ему завтрак — порцию обжаренного бекона, два молочных тоста с сыром по-валлийски, яблочный джем, омлет из трех яиц с обжаренным луком и два стакана крупнолистового цейлонского чая без сахара. До двенадцати хозяин читал газеты и корреспонденцию, писал письма, потом спросил стакан теплого коровьего молока и булку с корицей и тмином. С двенадцати тридцати семи до трех часов четырех минут хозяин принимал посетителей. За это время он дважды спрашивал еще молока, один раз приказал подать лимонную запеканку и один раз — фрукты. Когда прием был закончен, он приказал убраться в доме и заняться ужином.

— Ты занимаешься и уборкой?

— Я занимаюсь всеми делами хозяина, — сказал Ланселот без малейшего смущения, — Обычно уборку делает горничная, но когда ее нет, этим занимаюсь я.

— И что дальше?

— Я начал готовить ужин для хозяина и его гостей. Мясо я достал с ледника заблаговременно, оставалось только разделить его, очистить от сухожилий и размолоть, соус «ру» пришлось делать с самого начала, поскольку растительное масло для него было уже…

— Стой, — Марк вынужден был прервать серва, — нас интересует не это. Что было когда пришли гости?

— Господа Евгеник и Макелла прибыли в начале седьмого часа, — послушно затарабанил Ланселот, — Господин Диадох на четверть часа позже. Хозяин встретил их и приказал подать холодные закуски — крокеты из омаров в сметане, сырные канапэ с бужениной, корзинки с печеночным паштетом и луковыми колечками, а также аперитив — по две стопки «Ангостуры» и бутылку рецины «Блаженный Император Маврикий». Господин Диадох уверял, что успел побывать в траттории и съесть пару расстегаев с осетриной под портер, поэтому ел без обычного аппетита, а когда я подал его любимые тарталетки с шампиньонами «а-мэр», против обыкновения съел не четыре, а лишь две.

— До чего же избирательная у него память, — шепнула я Марку, пока Ланселот невозмутимо перебирал вслух все, что ему доводилось сервировать на ужин, а заодно и комментарии гостей по этому поводу. Марк кивнул в ответ.

— …после клэм-чаудер с солеными крекерами и сырными крендельками господин Евгеник сказал, что в супе по его мнению не достает запаха, на что господин Диадох ответил, что видимо слишком мало шафрана, из-за чего…

Наконец мы поняли, что последний вопрос был с нашей стороны большой оплошностью. Ступив на кулинарную почву, молчаливый прежде Ланселот своим красноречием мог свести неподготовленного человека в могилу.