Со стороны можно было подумать, что она впервые видит, как раздевается мужчина.

— Имей в виду, когда я закончу, наступит твоя очередь раздеваться передо мной, — сказал Лоуренс со смехом.

— Хоть я и работала в ночном клубе, но в стриптизерши не гожусь, — невозмутимо сказала Одри, хотя в горле пересохло, потому что в этот момент Лоуренс снимал последнее, что оставалось на нем, — трусы.

То, что они прикрывали, поразило ее воображение и заставило слегка улыбнуться.

— Ну что ж, придется поработать самому.

Обнаженный Лоуренс склонился над Одри.

Надо было отдать ему должное, он раздевал ее неторопливо, со знанием дела, как истинный гурман готовит деликатесное блюдо. Снимая одежку за одежкой, он наслаждался прикосновениями к ее нежной коже. На десерт он оставил кружевной лифчик, как самое вкусное.

Отбросив две чашечки, еще хранившие тепло ее тела, он глубоко вдохнул аромат, исходивший от нее, и залюбовался. Два тугих полушария, увенчанных крупными розовыми сосками, были совершенны по форме. Как долго в своих мечтах он представлял, как будет их ласкать.

Одри лежала неподвижно под его взглядом, от которого нарастало желание, и тихо вздыхала.

Лоуренс накрыл ее тело своим и заглянул в глаза.

— Хорошо тебе?

Одри обхватила его затылок ладонями.

— Хорошо, — выдохнула она и притянула его голову к себе для поцелуя.

Поцелуй был исполнен истинной страсти.

Глубокий, зажигательный, он длился и длился, словно время остановило свой стремительный бег.

— Я чувствую себя влюбленной девчонкой, — тихо засмеялась Одри, когда они прервали поцелуй, чтобы перевести дыхание.

— Мне следовало встретить тебя тогда, — отозвался Лоуренс.

— В шестнадцать лет я была без ума от Патрика. — Одри потянулась и покрыла легкими поцелуями лицо Лоуренса.

— Это потому, что ты тогда не знала меня.

Он приподнялся, чтобы поцеловать ее прелестную шею и ямочку у ключицы. Наконец он поймал губами ее розовый сосок и тронул его языком. От этой ласки тело Одри выгнулось, она застонала от наслаждения. Держа ее за руки, он стал целовать ее живот, бедра, пока не добрался до самого потаенного места. И Одри закричала, не узнавая своего голоса. Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобного восторга. И она требовала еще и еще.

А Лоуренс наверстывал упущенное, ведь он так давно хотел эту женщину! Возможно, он ждал ее всю жизнь. И теперь он не торопился.

Всем своим существом он фиксировал каждое движение ее тела, слух его ласкали ее милые стоны. Он отдавался любовной прелюдии с жаром первооткрывателя. Ему доставляло наслаждение доводить ее до экстаза, делать передышку и снова приникать губами к соблазнительному розовому язычку в окружении черных завитков. Он сам не понимал, откуда в нем столько нежности и любви к этой женщине. Он поднимался и смотрел на ее восхитительное тело, проводил рукой по соблазнительным изгибам и округлостям. Скользнув длинным телом рядом с Одри, он приподнял ее бережно, как драгоценность, посадил на себя, и их тела слились в одно.

Одри застонала от невыразимого блаженства.

Поймав губами ее сосок, который так и просился ему в рот, они включились в ритм, заданный пульсацией крови в их телах. Вместе пережив оргазм, они содрогнулись и замерли без сил. Голова Одри покоилась на груди Лоуренса.

Была бы его воля, он мог бы лежать так с ней целую вечность.

Одри тихонько вздохнула и соскользнула с него, вытянувшись рядом. Потом приподнялась, опираясь на локоть, и устремила свой взгляд на него. Лоуренс лег на бок, и теперь они смотрели друг на друга. Он поправил ее волосы, обвел пальцем припухшие от поцелуев губы, притянул Одри к себе, и она послушно положила ему голову на грудь. Он поцеловал ее в коротко стриженный затылок.

— Мне пора собираться домой, — сказала Одри, рисуя круги вокруг его сосков.

— Зачем тебе домой?

— Потому что я привыкла ночевать дома.

— Незачем тебе возвращаться туда, — сказал Лоуренс.

Одри засмеялась.

— Вообще?

Он понимал, что она дразнит его, и все-таки смутная тревога заставила его нахмуриться.

— Я имел в виду…

— Не беспокойся, Лоуренс, я поняла, что ты хотел сказать. — Голос ее звучал отчужденно.

Она попыталась сесть, но Лоуренс не выпустил ее из своих объятий.

— Патрика там нет, тебя ожидает пустой дом.

Зачем возвращаться туда ночью? Ты можешь остаться здесь, в моей постели, со мной. — Он погладил ее плечо. — Может, я и старый мужчина для тебя, но у меня еще есть чем тебя удивить.

— Ты не старый, — возразила Одри. — Кстати, сколько тебе лет?

— Тридцать три года, — сказал Лоуренс и подумал, что он слишком старый и циничный.

— На десять лет меня старше, — задумчиво сказала Одри. — Самая… — Она не стала говорить, что разница в возрасте у них самая подходящая. Неизвестно, как Лоуренс истолкует ее замечание. Впрочем, она и сама не понимала, почему ей это пришло в голову. — Большинство мужчин твоего возраста уже давно женаты. Твои родители не пристают к тебе с жалобами, что им пора нянчиться с внуками?

— Не пристают, но намекают. Поскольку я единственный ребенок, то мой отец время от времени затевает разговор на тему о продолжении рода. Мать мечтает, чтобы я встретил женщину, которая прикует меня к себе обручальным кольцом. Однако, судя по опыту прошлых лет, могу сказать с уверенностью, что нет такой женщины, которая могла бы сотворить со Мной такое.

Что ж, вполне ясно обрисовал нашу ситуацию, подумала Одри. Во всяком случае, он откровенно предупредил ее и теперь, почувствовав себя в полной безопасности, может расслабиться. Ведь он уверен, что после этих слов мне не придет в голову добиваться недостижимого.

От этих мыслей на душе стало грустно.

— Почему ты не вышла замуж за своего Патрика? — спросил Лоуренс. Опустив глаза, он видел только ее темную головку у себя на груди. Ему было спокойно и уютно.

— Мы никогда над этим не задумывались, — беззаботно ответила Одри. — Постельные отношения у нас давно кончились как-то сами собой, а потом мы начали ссориться из-за его пьянства. О каком замужестве можно было думать в такой ситуации? Мои родители, конечно, не были в восторге от того, что мы живем вместе, но и не давили на нас.

— Возможно, они понимали, что Патрик тебе не подходит в качестве мужа? И выжидали, когда вы сами до этого дойдете.

— Может быть. Я об этом не думала раньше, — тихо сказала Одри. Разговор о замужестве вызвал у нее ощущение, что они ступили на зыбкую почву, которая вот-вот уйдет из-под ее ног. — И все-таки я должна уйти. — Она резко оторвалась от него и спрыгнула с постели. Увидев его удивленное лицо, она засмеялась, чем вызвала у него раздражение.

— Ты так и не объяснила, зачем тебе уезжать.

— А я и не обязана ничего объяснять, — сказала Одри, оглядываясь вокруг в поисках своей одежды.

Лоуренс помолчал, наблюдая за ней.

— Я отвезу тебя, — с раздражением сказал он и откинул смятые простыни. — Только не говори, что ты можешь доехать на такси. Я должен доставить тебя домой в целости и сохранности.

— Но тебе придется вернуться к себе, — сказала Одри, когда они спускались в лифте, и улыбнулась.

— Совсем необязательно, — проворчал Лоуренс. На улице он обнял ее за плечи и повел к своей машине. — Какой смысл иметь свободу и не пользоваться ее преимуществами.

— Хочешь сказать, приспосабливать ее к своим потребностям? — Одри высвободилась из его объятий, чтобы сесть в машину.

— Почему только к своим? Само собой, я имел в виду нас обоих. — Лоуренс вставил ключ зажигания, но заводить двигатель не стал. Прижавшись виском к боковому стеклу, он смотрел на Одри. Он снова хотел ее, прямо сейчас, здесь, в машине. Она заводила его не только близостью своего тела, но и тем, как смотрела на него, задумчивым, словно оценивающим взглядом.

Раньше она смотрела на него совсем не так.

— Неужели? — Одри усмехнулась. — Значит, ты думаешь о нас двоих! Ладно, возможно, в следующий раз. А теперь, пожалуй, нам следует тронуться с места. Завтра у тебя, полагаю, какие-нибудь деловые встречи, тебе нужно выспаться. Такие важные люди, как ты, должны вовремя ложиться спать.