– Был он, ну-ну…

Иви вскинула руки.

– Пап! Брось, это сме…

– И я от нее не в восторге.

Прошу прощения?! – изумилась Иви про себя.

Прежде чем она успела что-то сказать, голова ее отца повернулась как у Чаки[39] из одноименного фильма.

– И ты от нее не в восторге?! – Он направил на него нож. – Она самостоятельно платит за аренду, ты в курсе? Ее не спонсирует какой-нибудь трастовый фонд. Она работает изо всех сил и честным трудом зарабатывает на жизнь…

– Таааак, – сказала Иви, становясь между ними. – Давайте остынем на пару сотен градусов и…

– Меня беспокоит ее безопасность в течение дня. – Сайлас покачал головой. – Ее окружает куча людей, которые занимаются непонятно чем. А если случится пожар? Что, если кто-то попытается проникнуть в дом? Она беззащитна. Оттуда некуда бежать. Ни одного запасного выхода. И никто не поможет ей. Я не заявляю, что она не может позаботиться о себе. Я прекрасно понял исходя из нашего непродолжительного знакомства, что Иви – самодостаточная, умная и способная женщина. Просто я считаю, что независимость – это хорошо, но лучше ей покинуть это место. – Он повернулся к ней. – Как ты говорила в машине. На холме. Собственное жилье, но в достаточной близости к твоей семье, желательно с подземным туннелем между домами.

Хира моргнул. А потом повернулся к ней.

– Сколько раз я говорил тебе об этом?! Ты же знаешь, я сам могу сделать туннель!

– Иви, его позиция не лишена оснований. – Сайлас кивнул. – Я уверен, что никто не собирается лишать тебя независимости.

– Точно нет, – вмешался ее отец. – К тому же отсюда ты сможешь дематериализовываться к клинике.

– И я о том же. – поддакнул Сайлас. – Я знаю, ты будешь настаивать на самостоятельной оплате…

– Я всегда принимал твое «я сама, я позабочусь о себе», – бормотал ее отец.

– Но, Иви, – сказал Сайлас с мольбой в голосе, – если твой отец возьмет на себя работу, то выйдет намного дешевле. Это хорошая идея… и ты сама сказала, что твое сердце принадлежит этому месту.

– Она так сказала? – переспросил Хира. – Иви, я думал, что ты любишь город.

– И семья – это самое важное. Иви, никто никогда не будет заботиться о тебе больше, чем твои родители и родственники.

Хира посмотрел на Сайласа. Потом перевел взгляд на Иви.

– В яблочко.

Подняв руку к голове, в которой застучала внезапная боль, Иви простонала:

– Пап, а можно вернуться к тому месту, где ты собирался убить его? Я люблю ужасы намного больше, чем ваше тестостероновое взаимопонимание.

– Когда ты приведешь его снова?

В конце ночи Иви сидела на старом диване рядом со своей мамэн и смеялась:

– Боюсь, что не смогу его в принципе увести.

Сайлас сидел в другом конце комнаты на пластиковом складном стуле, рядом с ее отцом, дядей и старшей тетей… которая была главным карточным шулером в их семье. Они играли в «кункен»[40], все четверо сгорбились над ветхим столиком, карты летали туда-сюда, равно как и периодическая ругань с ноткой превосходства. Они провели так уже час, и, честно говоря, если бы Иви кто-то сказал, что именно это станет завершением ночи?

Она бы заявила, что происходящее – глупая шутка.

Аристократ заходит в модульный дом под руку с дочерью байкера, бармен смотрит на него и говорит «Как насчет кастрации разделочным ножом?».

Или что-то в этом духе.

Но Сайлас не просто влился в компанию, он стал ее частью. Несмотря на его аристократический акцент и дорогую одежду, он смеялся и улыбался, подмигивал и очаровывал женщин, смело встречал взгляды мужчин.

Рубиз подошла к ней и втиснулась на диван рядом.

– Он – вылитый Прекрасный Принц. И он не мог встретить женщину лучше.

Иви могла лишь грустно покачать головой.

– Нас не ждет жили-они-долго-и-счастливо.

– Почему нет? – удивилась ее мамэн. – Он обожает тебя.

Рубиз кивнула.

– И глаз с тебя не сводит.

– Он возвращается к своей семье в Старый Свет.

Когда в ответ понеслись всевозможные «о, нет», «быть того не может», Иви пожала плечами.

– Все решено.

Мамэн взяла ее ладонь.

– Мне очень жаль, что он уезжает. Но эгоистка во мне радуется, что ты не поедешь с ним.

Иви покачала головой.

– Мы плохо знаем друг друга для подобных решений. И мы достаточно умны, чтобы понимать, что большое расстояние ни к чему не приведет. Но это сложно. И безумно. Как кто-то, кого знаешь всего ничего, может значить так много?

– Любовь всегда такая. – Сказала Рубиз. – Ты долгие годы считала, что в этом отношении я совсем повернутая, а сейчас посмотри… ха! Все это время я была права.

– Я все еще считаю тебя повернутой. – Иви обняла подругу. – Именно это мне в тебе и нравится.

Рубиз сжала ее в ответ.

– Я всегда знала, что у тебя мягкая карамельная сердцевина.

– О, Иви, уже время. – Ее мама постучала по часам «Сейко» на своем запястье. – Тебе пора ехать домой. Уже почти пять.

– Черт. Как поздно.

Иви встала, и в это же мгновение Сайлас попрощался с незнакомцами, с которыми, казалось, подружился за столь короткий срок. А потом Хира проводил их до двери и вывел в снежную ночь.

– Позвони, когда будешь дома, – сказал мужчина, притягивая Иви для крепких объятий.

Она обняла его в ответ, мгновенно вспоминая те времена, когда отец всегда поддерживал ее. Все ушибы и синяки в ее детстве, беспокойства о превращении, тревоги молодой женщины, уход из лона семьи в поисках независимости – что продолжается до сих пор. Он далеко не прост в общении. Хира был жестким и порывистым, и порой она думала, что он способен пришибить любого, кто обидит ее – в прямом смысле, а не в виде бравады, которая свойственна всем отцам.

Он всегда любил ее. Он был горой, фундаментом, на котором росла ее независимость.

– Я позвоню тебе, обещаю, – сказала она. – Как только переступлю порог квартиры… и нет, он не останется на день. Знаю, знаю.

Разумеется, она не станет озвучивать, чем они занимались вчера перед самым рассветом. Незачем портить взаимопонимание, достигнутое между ее папаней и бойфрендом. Ее отец, несмотря на свойственное ему иконоборство и любовь к байкам, в глубине души был приверженцем старых порядков, не допускал супружеские измены, уважительно относился к женщинам и считал, что его дочь – слишком большая драгоценность, чтобы кто-то спал с ней.

Отступая назад, она дала Сайласу возможность выказать свое уважение ее отцу. Что он и сделал.

Протянув руку, мужчина сказал:

– В этот раз ты без ножа.

Заворчав, Хира протянул руку и дернул Сайласа на себя, чтобы хлопнуть его по плечу с такой силой, как родитель пытается помочь ребенку срыгнуть. Но Сайлас принял жест и вернул в ответ. А потом они отпустили друг друга.

– Обидишь ее, и ты – не жилец. – Хира подался вперед. – И это не простое запугивание. Я выслежу тебя, а потом медленно и болезненно…

Бинго.

– Папа! Перестань…

Хира пожал плечами.

– Просто вношу ясность. Расстроишь мою дочку, и я прогоню тебя через девять кругов ада. Все просто.

– Будь у меня дочь, я бы чувствовал то же самое, – тихо сказал Сайлас.

– Видишь? Свой парень! – Хира хлопнул его по плечу. – Вот нравится он мне.

Почувствовав, как щемит в груди, Иви закашлялась.

– Я люблю тебя, Пап.

– А я люблю тебя ещё больше.

Сайлас помог ей устроиться на пассажирском сидении «Рендж Ровера», махнул рукой ее отцу, и потом они поехали вниз с холма.

Повернувшись на своем месте, Иви напоследок посмотрела на отца, который гордо возвышался посреди холода, стоя всего в одной майке. Своими бугрившимися бицепсами и стойкой ног он напоминал ей супергероя из вселенной Марвел.

– Этот дом полон любви, – сказал Сайлас. – Любовь превращает его во дворец, воистину.