- Речь держи, - сказал председателю Гулый. - Чтобы по-людски.

Председатель было вскинулся, произнес:

- Ты...

- Речь! - жестко приказал Гулый, шевельнув плечом.

И председатель, набычившись, начал говорить:

- Сегодня мы провожаем в последний путь одного из старейших работников нашего колхоза... Начав свой трудовой путь в далекие годы... - Председатель вначале говорил трудно, а потом слова покатились словно сами собой, по привычке: - В тяжелые годы войны она с честью трудилась на трудовом фронте, заменяя ушедших мужчин. В нелегкие годы послевоенной разрухи... и в последние годы... Таким образом, можно сказать, что вся ее жизнь была отдана колхозу и людям. И мы ее не забудем. Прощай...

- Траурный митинг закрываю, - объявил Гулый, - произведем салют, - и грохнул из ружья в сизое, озябшее небо.

Покойная Дизелиха ни слов его, ни выстрелов не слыхала. Она была глубоко под землей, в тишине, покое и наконец в тепле. Зима нынче словно в прежние времена: в декабре на мокрую землю лег снег. Потом сыпало и мело. Земля не промерзла. В ней достало тепла, чтобы согреть старую Дизелиху.

А люди живые остались наверху, в заснеженном холодном мире. Им долго ждать тепла: январь, февраль, март. И неизвестно еще, какой весна будет.