Не думать об этом, не думать о потерях… Время скорби придет позже.

Она содрогалась всякий раз, как обнаруживала еще одно знакомое лицо. Их было много – в своем страхе и ненависти люди не знали пощады. Сирены же старались не ранить без необходимости, и звери следовали их примеру. Но даже это не останавливало людей.

Добравшись, наконец, до травника, Сэм кинулась перевязывать рваную рану, но мужчина лишь отмахивался от ее помощи, тратя последние силы и не обращая внимания на окрики Джеймса. Кровь хлестала из вспоротого бедра тугой струей, скользила под пальцами. Он все кричал и кричал, и вдруг его крик оборвался, последний шепот сорвался с губ, и все стихло. Остался лишь режущий слух гвалт бойни.

Саманта вдруг поняла, что слышит свое имя. Голоса тонули в общем шуме, но время от времени зов прорывался сквозь шум. Она никак не могла понять, кто кричит и откуда этот крик раздается, когда зов вдруг послышался совсем рядом, она оглянулась и тут же оказалась в кольце рук, а на ее плече заплакала Шарлотта. За ее спиной мелькнул Майкл, коротко ей кивнул и исчез среди горожан.

- Где вы были? – закричала Сэм, когда подруга ее отпустила. – Оливер сказал, вы не вернулись, я думала, вы погибли в этом лесу!

- Мы заблудились, – сбивчиво пояснила Шарлотта. – Сделали огромный крюк и вышли только сегодня утром с другой стороны деревни.

- Но вы в порядке?

- Что с нами будет, скажи мне? – пропыхтел Майкл, дотащив раненую девушку и усадив ее на землю. Саманта, не выдержав, крепко его обняла и так же внезапно отпустила.

- А где Лидия?

Майкл, оглядевшись, выругался. В общей суматохе было почти невозможно отличить, кто есть кто, если только по примерным чертам и цвету волос. Но блондинистой шевелюры нигде не было видно.

- Мы найдем ее, обязательно, – успокоила юношу Лотти. Тот встревожено отмахнулся.

- Последний раз я видел ее, когда она говорила с Оливером.

- С Оливером? – переспросила Сэм. Майкл кивнул.

- Мы сначала хотели найти его, попробовать уговорить все это бросить. А когда он пригрозил и нам, поспешили найти тебя.

- Найди Алека, – сказала Саманта, кивнув в сторону дерущихся. У Лотти округлились глаза.

- Что, он там? Почему?!

Она судорожно начала оглядываться, ища взглядом знакомую фигуру, но сжавшая ее ладонь подруга заставила ее оглянуться.

- Из-за тебя он там. Иди.

Шарлотта метнулась в толпу.

Рядом с ними вдруг ярко взвихрился огонь, жаркие языки взвились в небо, объяв солому, опилки и сухое дерево. Неподалеку взревел медведь. Сэм видела, как Лукас попытался его успокоить, но зверь пришел в ярость и внушению не поддавался, лишь махнул тяжелой когтистой лапой, раскидав в стороны нескольких мужчин.

Они смешались, и не было видно, где есть кто. Звери и дриады, сирены и люди – они мелькали друг перед другом так быстро, то оттесняя к лесу, то наступая к деревне. Саманта в очередной раз подумала, что должна что-то сделать, но что, если она уже вершит судьбу Леса, ничего не предпринимая? Да и что предпринять, если она до сих пор не может понять, кто есть враг, а кто друг? Оливер или весь Хайвертон? Они будто поделились на два лагеря, и в живых был обязан остаться только кто-то один.

Майкл рядом с ней высматривал свою сестру, когда невдалеке от них, ударив напавшего мужчину кулаком в лицо и сбив его с ног, очутилась Оливия. Толстая темная коса растрепалась, на щеке и руках красовались порезы, а ореховые глаза горели огнем. Вернувшаяся из лавки трав Джейн застыла на месте, едва ее увидела. Оливия же коротко кивнула ей и отвела взгляд, будто чего-то стыдясь.

- Сэм!

Заметив травницу, сирена, прихрамывая, добрела до нее и едва не упала, благо Майкл успел ее поддержать. Видимо, раны девушки были сильнее, чем казалось на первый взгляд. Джеймс поспешил к ним, аккуратно усадил ее на одно из поваленных деревьев и принялся осматривать ранения. Некоторые из сидевших рядом женщин из деревни поспешно встали, другие настороженно следили за каждым движением девушки, и только травнику было все равно, кто перед ним – человек или сирена.

- Не надо… – прохрипела Оливия и тут же закашлялась. Джеймс сунул ей в руки бурдюк с водой, Сэм и Майкл оглядывались на поле боя. Вдоволь напившись, Оливия попыталась встать и мгновенно скривилась от боли.

- Сиди, – приказал Джеймс, разматывая последний бинт.

- Мне надо к ним…

- Мертвая ты им не поможешь, – осадил ее травник. Когда он начал бинтовать ее ногу, она снова поморщилась и выдохнула, взглянув на друзей потемневшим взглядом.

- Если мы продолжим, – медленно проговорила она, – то попросту перебьем друг друга, как те гиганты из легенд. Нужно что-то придумать, что-то, что остановит эту бойню.

- Ее может остановить только Оливер, – сказала Кэрис, появившись рядом с ними. Оливия смерила ее внимательным взглядом, прислушиваясь к своим ощущениям. – Но он этого никогда не сделает.

- Мне было предсказано, что я смогу все уладить или полностью уничтожить, – ответила ей Саманта. – Но я не представляю, что делать, Кэрис!..

Старая женщина сощурилась, пристально вгляделась в ее лицо.

- Что именно ты услышала в том предсказании?

- Что отмеченный Лесом и нашедший дорогу решит его судьбу.

- Тогда с чего ты решила, что это о тебе? – вопросила Кэрис. – С того, что все вспомнила и вернулась? Вместо тебя это может быть кто угодно.

- Но Лесом отмечена только я, – возразила Саманта. – Я одна все вспомнила и вернулась, одна! Мы все перепробовали!..

- Тогда думай, – отозвалась женщина. – Если это правда ты, думай, как остановить все это, пока мы все окончательно не превратились в животных.

Как помочь тому, кто ослеплен невежеством и страхом? Ослеплен настолько, что прозрение для него равносильно смерти? Вся их злоба, их боль и страх нашли единственный возможный выход – месть. До последнего вздоха, до последней капли крови. А есть ли другой выход?

Бросив быстрый взгляд на превратившуюся в поле сражения опушку, Сэм зажмурилась. Лес выбрал ее, почему? Внезапная догадка забрезжила где-то на краю подсознания. Быть может, потому, что ей знакома эта боль? Она такая же, одна из них. В ее жизни было больше боли и страха, чем в чьей бы то ни было еще, но она нашла в себе силы двигаться дальше. Как? Осознав, что больше она бояться не хочет. Вот почему она не верила в рассказы о лесных сиренах – потому что бояться всего значит не жить, а всего лишь существовать. И она существовала, пока не вышла из сиротского дома. А потом все изменилось. В то время как все вокруг обсуждали старые поверья, она жила не прошлым, а настоящим. Вот почему ей было так неуютно в Хайвертоне – прошлое жило здесь в самом воздухе.

А в Лесу кипела и обновлялась жизнь.

Выходит, она здесь, потому что понимает их как никто другой. И жителей деревни, и обитателей Леса. Тогда как заставить их понять друг друга? Она снова взглянула на опушку. Люди и сирены, они и впрямь походили на диких животных: хищный оскал, горящие глаза и битва не на жизнь, а на смерть. Дикая, необузданная, опасная, первозданная. Разве не так бьются звери, защищая свой дом?

- Пока мы не превратились в животных… – задумчиво повторила Саманта. – А что, если мы и есть звери?..

Над опушкой снова разнесся рев медведя, и ее вдруг осенило.

- Вы контролируете животных, успокаиваете их, потому что чувствуете то же, что они, – сбивчиво заговорила она, боясь потерять мысль. – Вы уводите людей, потому что чувствуете, что им действительно необходимо, и помогаете им это понять. Можно ли сделать то же самое здесь? Сейчас?

- С таким количеством людей, если хоть один из них будет сопротивляться, им не хватит на это сил, – ответила ей Кэрис. – Порой бывает трудно держать в узде одного зверя, а когда их так много, и все они озлоблены и напуганы…

- А если сыграть на этом страхе? – вдруг подал голос Джеймс, закончивший перевязку. Оливия удивленно воззрилась на него.

- Вы чувствуете все более остро, Оливия, – взмолилась Сэм. – Если заставить их почувствовать, что нам всем так же страшно, так же больно, быть может, у нас получится.