Жрец сокрушенно развел руками.

– Послушай меня, господин! Я сохраню тело Пелиаса, и мы оставим его здесь. Потом, когда я научусь заклинаниям Скелоса, мы обязательно вернемся и явим волшебника!

– Хорошо, Хадрат. Будь по-твоему. Кстати, отчего умер?

– Проклятый карлик сдержал слово! – мрачно усмехнулся Хадрат. – Пелиас умер от старости. У него довилось сердце. Случится чудо, если он еще будет

– Ничего, я еще доберусь до тебя! – и огромный Конана пригрозил голубому небу.

Случай, едва не стоивший жизни его Великой Душе, не выходил у Тезиас а из головы. Фантом давно уже перестал проклинать Пелиаса и его подручных. Нет, в происшедшем он винил только себя. Как мог он, называющий себя богом, поддаться на дурацкую брань киммерийца?! Кто тащил его в проклятую пещеру?! Никто – он сам попался в ловушку, за что и поплатится.

Оказалось, тройка отважных глупцов еще умеет показывать зубки. Тезиас расхохотался. Верно, он их «пень достал, если эти негодяи не нашли ничего лучшего, чем разбудить от заклятого сна Пожирателя Душ! Тем самым, кстати, они выложили последний козырь. Теперь же за душой у изгнанников никого нет, особенно после смерти чародея.

Смерть… Он, Тезиас, сам едва избежал смерти. Почему Страж Земли спас его? В том, что спасителем был именно Страж, он нисколько не сомневался. Больше некому – под этим солнцем у Великой Души не было Друзей, да и никто другой не смог бы. Золотой змей был ужасен, и Страж доказал свою силу, поразив Пожирателя Душ с легкостью, с какой огонь поражает трухлявый хворост.

Почему Страж спас один «туземный разум» от другого? Тот, кто никому не помогает, помог Тезиасу избежать верной смерти! Зачем? Тезиас не находил ответа. Логика Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде была непостижима для Великой Души, но каким-то шестым чувством он ощутил в действиях Стража особый, зловещий для него, Тезиаса, смысл.

День клонился к закату. Заходящее солнце, волнистой рябью золотило воды могучего Стикса. На берегу реки в задумчивости застыли два человека, чужие в этой бескрайней и пустынной стране духов. Злая судьба погнала их навстречу новым испытаниям, и сейчас они мучительно всматривались в черную толщу вод. Спрятав тело волшебника в старом саркофаге, они покинули Птейон Проклятый, чтобы найти Хьяхью, который, по словам Сета, Князя Тьмы, единственный на этом свете знает, как одолеть Великую Душу. На этого Хьяхью, кем бы он ни был, и возлагали люди последнюю надежду…

Широкая река тихо и размеренно несла свои воды вослед уходящему солнцу. Но кажущееся спокойствие древнего Стикса не могло обмануть людей. Вряд ли жрец Тотоакр врал, когда рассказывал о чудовищах, бороздящих по ночам эти темные воды. Нужно было торопиться.

Оставшись в одной только набедренной повязке, киммериец пожал руку Хадрату.

– Пожелай мне удачи, жрец! Разрази меня Кром, если я вернусь без надежды! Ты же оставайся здесь, на берегу, – тебе, Хадрат, доверяю я самое ценное, что у меня есть, – Зенобию!

– Будь спокоен, король Аквилонии! Умру, но сохраню сей драгоценный кувшин! – прочувственно ответствовал бледный жрец. – С нетерпением буду ждать тебя, не задерживайся. Но почему же ты не берешь с собой меч?

– Да что-то подводить он меня начал; что это за 1еч, если он не может пустить кровь какому-то карлику, – мрачно пошутил Конан. – И потом, в воде он будет больше обузой, чем оружием! Я беру лишь добрый стигийский кинжал и этот камень, Сердце Аримана.

– Удачи тебе! – воскликнул Хадрат. Конан разбежался, прыгнул, и его могучее тело с лом погрузилось в студеные воды Стикса. Проводив короля взглядом, Хадрат устало присел на берегу. Ему оставалось только ждать.

…Конан не представлял, куда именно следует. Ориентир, выданный Сетом, – «мрачная пещера, что скрыта водами Стикса», – ни о чем не говорил, этой проклятой богами стране все велюры были мрачными, и никому не ведомо, сколько их скрывает река. Никаких указателей на берегу, естественно, не было. Но инстинкт подсказывал варвару: он на верном пути. Повинуясь инстинкту, он все глубже и опускался в эти темные воды, пока не коснулся дна.

Абсолютный мрак был истинным повелителем это подводного мира. Конан шел по илистому дну, и его глаза постепенно привыкали к темноте. Внезапно он почувствовал какое-то движение за своею спиной привычно потянулась к кинжалу, но Конан сдержал себя. Ясно было: неизвестное существо живет в этом мраке, это его мир. Киммериец же не видел чудо, не знал его размеров, повадок, возможностей. Сражаться вслепую, да еще в воде, было самоубийственно. К тому же его смерть будет означать крушение всех надежд одолеть призрачного бога…

Конану потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он бесшумно повалился на спину и вжался в ледяной песок. Ни один мускул не дрогнул на его могучем теле. Человек замер, затаив дыхание. $ Между тем неведомое существо прошелестело мимо, задев Конана чем-то скользким и холодным – Крылом ли? хвостом? плавником? щупальцем? Конан этого не знал. Нечеловеческих усилий стоило ему сдерживать дыхание. Он уже долго находился под водой – дольше, чем мог выдержать обычный человек. Белая пелена начала обволакивать его сознание, он задыхался. Перед ним, как в мгновенном сказочном сне, пробежала вся его жизнь – кровавые битвы, теплые тела женщин, отчаянные схватки с волшебниками и созданиями иных, неназываемых миров. Его железная воля сумела побороть смертельное наваждение, он был еще жив и умирать здесь не собирался.

Тактика его оказалась правильной – существо отступило, скрывшись в неведомой толще вод. По-видимому, тварь охотилась только за движущимися целями; Конан же таковой не был. Киммериец вскочил на ноги. Он должен был подниматься на поверхность – или погибнуть, лишенный воздуха. Во всяком случае он мог спуститься сюда еще – столько раз, сколько потребуется, чтобы отыскать Хьяхъю.

Вдруг краем глаза он заметил слабый свет. Свет был неподвижен. Конан рванулся на источник света и через несколько секунд больно ударился о скалу. Человек задохнулся, но перед тем успел рассмотреть в полуметре сбоку от себя большое округлое отверстие в камне, из которого как раз и струился свет. Изогнувшись, Конан скользнул в отверстие.

Он оказался в узком подводном тоннеле; свет, привлекший его внимание, шел откуда-то сверху. Конан всплыл и – о чудо! – здесь, под толщей вод Стикса, был воздух! Конан жадно дышал. С воздухом пришли к нему новые силы, а с ними и стремление идти в своих поисках до конца.

Киммериец поплыл по тоннелю – вперед, на свет. По мере продвижения он все более чувствовал, что воздух становился каким-то странным. Да, очень странным! Это был удивительно чистый, перенасыщенный кислородом, но в то же время ужасно пахнущий воздух. Вонь, несоизмеримая даже с вонью от тел демонов, разъедала его органы дыхания. Но он продолжал плыть вперед.

И вот коридор закончился, открыв большую, ярко освещенную каменистую площадку. Конан выбрался

из воды и поднялся на площадку. От неожиданности он чуть было не свалился обратно; если бы здесь, под водами Стикса, он увидел свою столицу Тарантию, он вряд ли удивился бы больше. И немудрено: впереди него, насколько хватало взгляда, раскинулась пещера. Таких колоссальных подземных пещер он не видел никогда! Это был целый мир – со своим небесным сводом и горизонтом, теряющимся в далекой коричневой дымке. Даже орлиный взор киммерийца не смог разглядеть, где же заканчивалась грандиозная пещера – границы ее находились за пределами видимости.

Необъятная пещера имела правильную эллипсоидную форму, как будто не мать-природа, а некий необычайно могущественный маг, истинный мастер своего ремесла, сотворил в камне этот подводно-подземный мир. Только вот зачем? Мир был пугающе однообразен; могучие своды полукругом охватывали озеро, которое плескалось в этой пещере. От озера к сводам поднимались какие-то испарения, словно озеро дышало. Вверху, под сводами пещеры, эти испарения светились, и их желтоватый свет равномерно освещал все вокруг.