Слезы брызнули из глаз при мысли об Оуэне. Он имел такое же право вернуться домой, как и Джейми.

«Пожалуйста, убереги его, спаси и сохрани живым и здоровым».

Ее снова поразила несправедливость всего этого. Джейми вернулся, но Оуэн остался в Индии, сражаясь за свою жизнь, пока слуги усердно прислуживали его «бедняжке» брату. Она читала газеты. Знала об ужасах, царивших за границей. Никто не щадил мирных жителей. Невозможно представить, насколько там опасно для солдата.

С силой вытерев глаза, Пейджет зашагала дальше, стремясь уйти от дома, нагнавшего такие мрачные мысли. Когда в ней нарастала печаль, она сочиняла Оуэну пространное письмо. Она знала: маловероятно, что оно действительно доберется до адресата. Или, скорее, догадывалась, учитывая, что он прекратил ей отвечать. Она получила лишь три письма вначале, несколько лет назад. А после – ничего, молчание. Но Пейджет все писала Оуэну, убеждая себя, что, если он получит даже часть писем, это может его подбодрить.

Сморгнув слезы, она решительно тряхнула головой. Преисполненная намерением вернуться домой и написать новое письмо, она крутанулась на пятках и врезалась в твердую стену.

Пейджет пошатнулась. Сильные руки вернули ее в вертикальное положение, опалив жаром через рукава плаща и платья.

У нее перехватило дыхание.

– Ох! Простите… извините… я не…

Неловкие извинения умерли, когда взгляд поднялся на лицо перед ней.

– Джейми, – вырвалось прежде, чем она вспомнила, что должна обращаться к нему более формально. Лицо залило краской. Теперь он граф, да и прежде они едва ли были друзьями. Напротив. И он ждет, что она будет более осмотрительной.

– Мисс Эллсворт. – Четко и правильно произнесенная фамилия взбесила ее. Мужчина убрал руки и отстранился, резко шагнув назад. Его голос был ниже, чем помнилось. Пейджет чувствовала его глубину. Как физическое прикосновение… ее натянутые нервы словно пощекотало перышком.

Девушка моргнула, запрокинув голову. Он всегда был такой высокий?

Она готовилась к этому моменту. Знала, что он придет, хоть и такой нежелательный. Знала, что встретит Джейми где-то в деревне. А сейчас… не была готова столкнуться с ним нос к носу.

Она помнила юного неуклюжего лордика. Щенок вырос, судя по лапам.

– Лорд Уиннингем. – В этот раз она использовала более приличествующий тон.

Так они и стояли, неловко таращась друг на друга. Его лицо было жестким, словно высеченным из гранита. Кожа загорелая. Затем ей пришло в голову, что он вовсе не выглядел неуклюжим. Только этого не хватало. Джейми выглядел совершенно непринужденным и расслабленным. Он снисходительно окинул ее взглядом сверху вниз. Она заметила в бирюзовых глазах намек на любопытство, когда он оценивал изменения, произошедшие с ней за четыре года.

Пейджет попыталась не суетиться, разглаживая ладонями платье. Она сомневалась, что сильно изменилась, всего лишь стала более взрослой версией девчонки, которую покинули графские сыновья. Джеймс – не думая, а Оуэн – поцеловав. Это был первый и последний поцелуй в ее жизни.

Пейджет вынуждена была нарушить тишину:

– Вы выглядите… неплохо, милорд.

Он выглядел лучше, чем «неплохо». Признавать не хотелось – да и немного пугало его воздействие на нее, – но выглядел он настоящим красавцем. Сильным и мужественным. Уверенная, что и в половину не выглядит так безукоризненно, она отчаянно хотела привести в порядок волосы.

Уиннингем резко кивнул, но комплимент не вернул. Разумеется. Ведь потребуется быть вежливым с человеком, которого он считал ниже себя.

– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего брата, милорд. – Пейджет должна была произнести эти слова. Даже считая, что, возможно, больше нуждалась в соболезнованиях. Именно она составляла компанию Бранду в последние годы. Пока другие девушки в деревне резвились и обзаводились мужьями, она бессменно оставалась подле Бранда, читая тому и играя на фортепиано, и наблюдала, как тяжело ему дается каждый вдох. Под конец друг был таким бледным и хилым, что она не могла представить, как воздух попадает в его тощую грудь.

Ее слова были не в состоянии расшевелить нынешнего графа. Тот ошеломленно взирал на нее, словно они незнакомы. Думается, так оно и было. С тех пор, как Пейджет исполнилось семь, все свое свободное время она проводила с Оуэном и Брандом. Он фактически не знал ее. Ни тогда, ни сейчас.

Уиннингем отвел взгляд, его глаза цвета моря устремились к дому. Она изучала его профиль: четко вылепленный нос, хорошо очерченные губы. Даже когда они поджаты, она могла видеть, что нижняя губа у него пухлая. Другое дело, что раньше не замечала. Конечно, его губы не изменились.

– К лучшему, я полагаю, – пробормотал он.

К лучшему? Смерть Бранда была к лучшему? Он не мог иметь в виду это.

Зашипев, Пейджет распрямила плечи.

– Что вы хотите сказать?

Граф снова повернулся к ней, подняв глаза цвета морской волны.

– Он и так слишком долго страдал…

– Могу заверить вас, что он не считал смерть для себя к лучшему.

Он наклонил голову, выражение лица стало довольно напряженным, когда он изучал ее. Не так уж много изменилось. Он всегда смотрел на нее так пристально. Всегда так серьезно. Даже в детстве.

– В самом деле?

Пейджет продолжила:

– Поскольку вас тут не было, позвольте вас просветить. – И сама понимала, что нечестно было бросать в него это обвинение. Нельзя же в самом деле упрекать его в том, что он отсутствовал, потому что был на войне? Если она винила его, то должна и Оуэна тоже.

Граф перекатился с пяток на носки. Это движение заставило его выглядеть еще внушительнее. Грудь необъятная, широкая.

– Умоляю, продолжайте.

– Бранд не хотел умирать. Каждый вдох был борьбой за следующий. Он хотел жить. – Буря эмоций опаляла, глаза невыносимо жгло, но ее было не остановить. – Он говорил о завтрашнем дне. О том, что хотел сделать. Жениться. Обзавестись детьми. Снова увидеть Оуэна. – Губы задрожали. – Даже увидеть вас, милорд.

Его хладнокровие дало трещину. Что это, гнев? Боль? Раскаяние? Выражение исчезло слишком быстро, чтобы она могла определить. И тогда она перестала себя сдерживать. Глядя на непримиримое выражение, снова сквозившее в его взгляде, Пейджет поняла, что ее слова его не тронули.

Он втянул в себя воздух.

– Полагаю, я должен вам за все долгие часы у постели моего брата, мисс Эллсворт.

Она оскорбленно отшатнулась.

– Должны мне?

– Да. Не смею позволить, чтобы ваше время и внимание к Бранду осталось не оплаченным. Вы были с ним, когда ни одного из родственников не оказалось рядом. Я более чем счастлив компенсировать вам…

Рука резко взлетела. Пейджет не смогла себя остановить. Даже подумать не успела, прежде чем ладонь громко хлестанула его по щеке.

Голова графа дернулась в сторону. На смуглой щеке мгновенно проступил белый отпечаток.

На нее нахлынул ужас. Ладонь жгло в том месте, где она соприкоснулась с его лицом.

Его глаза сверкали, когда он свысока смотрел на нее, легко касаясь пальцами болезненного места.

– Некоторые вещи, похоже, не слишком изменились.

Пейджет не сбили с толку его слова. Или самодовольный тон. Он имел в виду, что именно она не изменилась. В его глазах она была маленькой дикаркой, которую он всегда критиковал.

Все еще кипятясь от предложения графа заплатить ей за уход за Брандом – ее другом, – Пейджет проигнорировала внутренний голос, настаивавший, чтобы она извинилась.

– Наоборот. – Она кивнула, ярость не утихала. – Вещи все время меняются. Люди меняются. – Она умышленно окинула его оценивающим взглядом. – Становятся хуже.

Более заносчивыми. Еще более невыносимыми.

Джейми оторвал руку от лица, глаза цвета морской воды заледенели, пройдясь по ней.

Выпустив пар, Пейджет чопорно кивнула.

– Доброго дня, милорд.

Проходя мимо него, она гневно чеканила шаг, спускаясь с холма. Все прошло даже хуже, чем она могла представить. Она правда его ударила. Ей нужно извиниться. Только не сейчас. Сейчас она не могла. Поэтому просто удрала.