Низкий голос последовал за ней:

– Вы даже не потрудитесь спроситься об Оуэне?

Только этому вопросу было под силу стать у нее на пути. Пейджет застыла, позвоночник напрягся. Она не хотела попасться на приманку. Не хотела поворачиваться и снова оказаться с ним лицом к лицу. Она содрогнулась.

Но также не хотела упускать возможность узнать от него что-нибудь об Оуэне. Что угодно, например, что до него дошло какое-нибудь из ее бесчисленных писем.

Пейджет медленно обернулась и направилась к Джейми, внимательно изучая выражение его лица. Что-то шевельнулось внутри при виде красного отпечатка ладони на щеке.

Пейджет облизнула пересохшие губы.

– Как он?

– Жив, – ровным тоном ответил граф. – По крайней мере был в последний раз, когда мы виделись. – Так холодно. Скупо. Его это вообще волнует?

– А он… – Говорил обо мне? Она хотела сказать, спросить именно это, но не могла заставить себя произнести слова, которые бы выдали ее. Показали бы все сомнения и неуверенность, которые она чувствовала перед мальчиком, которого любила всю жизнь. Мальчиком, за которого, как представляла, однажды выйдет замуж. Потому что никто и никогда не понимал и не принимал ее так, как Оуэн… девочку, которой было удобнее бегать по холмам босиком. Казалось таким естественным, что они всегда должны быть вместе. Естественно для нее и всех остальных.

Вместо этого она спросила:

– Он получил мои письма?

Джейми уставился на нее, его взгляд пронизывал.

– Да.

Сердце встрепенулось. «А он никогда не писал». Не важно, что она сомневалась в их будущем – должны ли они сочетаться браком, – она по-прежнему за него волновалась. Мог же он сочинить хотя бы одно письмо.

– Все?

– Ну, я же не могу знать, сколько вы их написали? – возразил Уиннингем.

Пейджет почувствовала, как заливается румянцем.

– Нет. Нет, конечно. – Он продолжал выжидающе смотреть на нее, но она не хотела вдаваться в подробности и объяснять, что писала Оуэну каждую неделю. Иногда чаще. По крайней мере поначалу.

За последнее время она не отправила и половины посланий, которые настрочила… ненавидя мысль, что они не будут прочитаны. Она писала их и запирала в столе.

И было кое-что еще, в чем Пейджет могла признаться только себе. Она боялась, что если отправит их, то они могут добраться до Оуэна. Что он прочтет ее слова и почувствует, что она уже не та девушка, которую он оставил позади. Возможно, по каракулям ее почерка, в словах, произнесенных и невысказанных, услышит ее неуверенность в том, что они по-прежнему так прекрасно подходят друг другу. Что то, что у них когда-то было, всего лишь детская фантазия. Возможно, обнаружит ее надежду на то, что он забудет свое обязательство и преданность ей.

– Он писал вначале. – Пейджет снова облизнула губы. – Что-то случилось, что вынудило его прекратить?

– Да. – Джейми помолчал, хмурясь и глядя на нее так, словно она была тупой. – Война случилась.

Она кивнула, уставившись на свои руки, чувствуя себя жалкой.

– Конечно. Я должна была понять.

Словно в состоянии заглянуть ей в мысли, граф шагнул ближе, мягко шепнув:

– Он вас не забыл.

Она резко с шипением втянула в себя воздух. Слова навалились на нее бременем, нести которое она не желала. Несомненно, граф считал, что предлагает ей утешение. Напротив. Казалось, петля только туже затягивается на шее.

– Это… – Пейджет искала правильные слова. – Это приятно слышать.

– Уверен, ваше окончательное воссоединение будет очень счастливым. – Поморщившись, он поднял руку к щеке. – Не сомневаюсь, что не таким, как наше.

Знакомый жар сполз со щек на шею. Внезапно принести извинения стало не так трудно.

– Не очень хороший поступок с моей стороны.

Джейми наклонил голову.

– Я оскорбил.

Он извиняется? Она повернула голову на бок, изучая его, и внезапно поняла, что Джейми никогда прежде не перед кем не извинялся. Особенно перед такими, как она.

Они стояли на месте, на почтительном расстоянии друг от друга на открытом воздухе, но атмосфера интимности перекрыла перепалку. Пальцы нервно похлопывали по платью. Ветер поднял свободные завитки волос и бросил ей в лицо, напомнив, какой растрепанной она, должно быть, выглядит. Пейджет собрала светлые пряди и заправила их за ухо.

Пульс тревожно забился на шее.

– Надеюсь, вы вполне освоились в доме, лорд Уиннингем.

– Что еще можно ожидать, когда я занял место умершего брата, а второго оставил рисковать шеей на поле боя на другом конце света. Чувствую себя злодеем из дешевой пьесы.

Пейджет моргнула.

– Вы не выбираете выражений.

Он пожал плечами.

– А смысл? Я могу прочитать в ваших глазах то, что думают многие другие.

Пейджет распрямила плечи.

– И что же это?

Он ступил ближе. Она осталась стоять на месте.

Его пронзительный взгляд быстро прошелся по ней, бегло осмотрев, прежде чем вернуться к ее лицу. Граф вглядывался в ее глаза, словно убеждаясь, что неназванное чувство, которое он упомянул, там было.

– Вы думаете, что это я должен гнить в земле. Или на поле боя. В любом случае я не подхожу или не имею право быть здесь.

Пейджет задохнулась.

Джейми невесело усмехнулся, прекрасно очерченные губы изогнулись.

– Перестаньте. Не надо смотреть так потрясенно. – Джейми нажал пальцем на подбородок и закрыл ей рот.

Тепло и понимание распространилось от этой единственной точки контакта. Она отскочила на шаг.

– Уверена, это не п-правда.

– Я никогда никому не нравился. – Он многозначительно посмотрел ей в глаза, и Пейджет поняла, что он подразумевает, что никогда не нравился ей. И как она могла отрицать такое утверждение? Это была правда.

– А вы хотите нравиться? – с сомнением спросила Пейджет, уже зная ответ. Не хотел.

Он никогда не вел себя подобно тем, кто надеется быть в фаворе у других.

Внезапная вспышка в его глазах сказала ей, что он тоже знал.

– Я нужна отцу. Приятно было снова повидаться, лорд Уиннингем. – О, как она еще не поперхнулась этим титулом! Развернувшись, Пейджет ушла, не дожидаясь его ответа.

Ей показалось, что она услышала, как он прошептал «до свидания» и что-то еще -

другие слова потерялись на ветру. Затылок защипало, и она почесала его, не сомневаясь, что чувствует именно его взгляд.

Она ускорила шаг.

Джейми наблюдал, как дочь викария поспешила прочь. Губы скривились. Он подозревал, что она побежала бы, если бы могла. Если бы это не было полнейшим пренебрежением правилами этикета, подхватила бы юбки и помчалась от него так быстро, как только могли унести ее ноги.

Девушка была такой же и даже лучше, чем он помнил. В ней все еще был вызов. В этом упрямом наклоне подбородка. В искрах света в ее темно-карих, почти черных глазах. Она была как надутый пакет, готовый рвануть, излив вздорный характер. Он смотрел на ее красивую фигурку, живо удалявшуюся от него. Пейджет по-прежнему была девчушкой, бросившей навоз ему в лицо.

Джейми вздрогнул от воспоминания. Он это заслужил. Он напоминал высокомерного щенка, исполненного ревности. Горько ощущать себя изгоем в собственной семье. Но так было всегда. Его положение постоянно оставалось неясным. Бранд был наследником, а Оуэн любимым сыном от второго брака отца… любовного союза. Оуэн даже обладал титулом. Он стал лордом МакДауэллом, унаследовав от матери графство в Шотландии.

Джейми всегда чувствовал себя лишним. Незаметным. То обстоятельство, что Бранд и Оуэн предпочитали друг друга – и даже дочь викария, – лишь убедило его в чувстве оторванности от своей семьи.

А затем была Пейджет Эллсворт. Девчонка-сорванец и вечная заноза. Братья ее обожали. Носились за ней как щенки. Не за ним. Даже если бы они дали ему место в своем уютном маленьком трио, он бы отказался, не желая быть еще одним ее слепым обожателем.

Разрушительная гордость. Сегодня ее всплеск побудил спровоцировать Пейджет. Джейми покачал головой и сцепил руки за спиной. Он много добился. Прошли годы. Он не позволит себе испытать старое недовольство. Бранда больше нет. А Оуэн…