— Постараюсь по возможности сократить ваше ожидание, — сказал сэр Атель.

Они кивнули друг другу и англичанин удалился.

Все это время мистер Бобби стискивал кулаки. Какой злой рок столкнул его с одним из тех, кого он ненавидел до смерти, с негодяем, оскорбившим его, издевавшимся над ним… столкнул в ту минуту, когда дело Коксворда, как подсказывала блестящая интуиция, вот-вот должно принять совершенно иной оборот…

— Довольно, Бобби! Обиды в сторону… У тебя есть долг, ты обязан восстановить честь имени, что носит твоя достойная жена… Будь мужчиной, вооружись всем своим незаурядным интеллектом… месть подождет, это блюдо лучше подавать холодным…

Возвратился сэр Атель. Бобби по-военному щелкнул каблуками и поклонился.

— Сэр, — сказал молодой англичанин, — вас направила ко мне женщина, которая для меня дороже жизни. В силу ужасных и трагических обстоятельств я был принужден расстаться с ней. В ее письмо была вложена фотография.

— Вы знаете этого человека? — не в силах больше терпеть, воскликнул Бобби.

— Знаю ли я его? Увы, я видел его всего лишь несколько секунд… жуткий, дьявольский миг… только чудом его черты запечатлелись в моей памяти…

— Вам известно, кто он?

— Нет!..

— И когда вы видели его?

— О! этот день я никогда не забуду… это было…

— Позвольте мне сказать… В ночь с 1 на 2 апреля…

— Да! но откуда вы знаете?

Бобби с важностью поклонился.

— Как бы вам сказать… Верная догадка… интуиция, сэр Атель, интуиция… Дату я назвал правильно?

— Совершенно правильно.

— И произошло это между часом и двумя часами ночи?

— В час тридцать пять. Да, в ту минуту роковая случайность разрушила всю мою жизнь… боль, отчаяние и раскаяние воцарились в моем сердце… навсегда, навсегда!

И молодой ученый закрыл лицо руками.

— Погодите! — Бобби властно поднял руку. — Если вы находитесь в таком состоянии из-за этого человека… то должен сказать вам, что Джон Коксворд — вы, кажется, не знаете его имени…

— Впервые слышу…

— Что Джон Коксворд был самым отъявленным мерзавцем, когда-либо волочившим ноги по трущобам Лондона!

— Вы говорите… «был»? Значит, он и вправду…

— Мертв! Мертв, как пень! О чем особо сожалеть не приходится, так как смерть избавила его от виселицы, на которой он бы вскоре несомненно очутился.

— Какая разница! Он был человеком… я не имел права отнимать его жизнь… Но, скажите мне… вы уверены, что он умер?..

— Я сам видел его труп и опознал его.

— Ах! Труп найден… где же?

— Прошу вас, сэр, соберитесь с силами… в этом-то и заключается суть дела… здесь средоточие тайны, в которую я пытаюсь проникнуть… Труп Джона Коксворда был найден в пять часов утра 2 апреля на площади Согласия в Париже.

— В Париже! — выпрямился сэр Атель.

— Да, сэр — то есть на расстоянии 250 миль отсюда по прямой линии. Временной отрезок между часом тридцатью пятью и пятью утра составляет ровно три часа и двадцать пять минут… отнимем десять минут, так как Париж опережает нас по времени… остается три часа пятнадцать минут. Может ли человек, добровольно или нет, совершить подобное путешествие за такое короткое время?

— О да, это возможно! — воскликнул сэр Атель. — Мало того, это в три или четыре раза больше, чем нужно. Сэр, 250 миль можно покрыть за три четверти часа!

Вполне понятно, почему Бобби не прерывал собеседника. Недавний тусклый огонек превратился в ослепительное сияние. И все-таки что-то беспокоило детектива.

— Возможно и самое невероятное, — заметил он. — Но согласитесь, трудно поверить, что упомянутый Джон Кокс-ворд, практически бродяга, без гроша в кармане, обладал таким быстрым средством передвижения. Несмотря на все доверие к вам, позвольте мне высказать некоторые сомнения…

Сэр Атель раздраженно отмахнулся.

— Говорю же вам, он должен был оказаться в Париже в два тридцать, самое позднее…

Затем он пробормотал:

— Да, я помню… Врилиолет был направлен на восток…

— Врилио… что? — вскричал Бобби.

— Ах! Вы не понимаете… не можете понять… вы не знаете… что жалкое существо, которое вы видите перед собой, владеет могучей силой, способной творить любые чудеса… Когда случилось несчастье, мне оставалось немного, совсем немного… ничтожные мелочи… и эта невероятная энергия, подвластная мне, была бы открыта пораженному миру!

— Какое несчастье? — во весь голос закричал Бобби.

При виде волнения молодого англичанина он уже спокойней продолжал:

— Сэр Атель, я состою в британской полиции Его Величества. В результате инцидента с этим негодяем Коксвордом меня в любую минуту могут отправить в отставку. Иными словами, я буду опозорен пред лицом всей Англии и, что будет для меня еще больнее — пред лицом миссис Бобби, моей достойнейшей жены… Я человек рассудительный, люблю точность, и мне нужны факты, только факты… Умоляю, скажите мне, где и когда вы видели Коксворда и каким чудесным образом он, будучи жив здесь, три часа спустя оказался мертвым в Париже?

Сэр Атель прижал ладонь ко лбу.

— Вы правы… Мой секрет душит меня… Я уже наполовину выдал его, и мне определенно полегчает, если я все вам расскажу.

Он начал лихорадочно расхаживать по комнате.

— Так вот, благодаря изучению редкоземельных элементов[11]…

— Хм? — вопросительно вставил Бобби.

— Ах, да… вы не знаете основ науки… Иридий, галлий, таллий, полоний — все это для вас варварские слова, не имеющие никакого смысла…

— Я слышал о радии, — скромно заметил Бобби.

— Ладно, оставим это… короче говоря, я открыл способ конденсации удивительной, колоссальной радиографической энергии в предельно малом и легком объеме.

Сэр Атель достал из кармана предмет, похожий на часы.

— Поглядите… стоит мне только нажать вот здесь, и эта энергия разорвет вас на части…

Бобби чуть отступил и вспомнил о миссис Бобби.

— Не бойтесь, — внезапно упокоившись, сказал сэр Атель. — Я продолжаю… Далее я соорудил летательный аппарат: он тяжелее воздуха, но не нуждается в воздухе как в средстве опоры и движется без посторонней помощи. Ему не страшны ни буря, ни ветер. Он летит, как выпущенный из пушки снаряд, благодаря собственной движущей силе — и более того, сила эта неисчерпаема!

— Чудесный аппарат, — сказал Бобби. Видя, как горят глаза сэра Ателя, он невольно подумал, что тот вполне может оказаться опасным сумасшедшим.

— Нет, всего лишь прекрасный, — поправил сэр Атель.

— Эта конструкция, еще не завершенная, но доведенная почти до совершенства, находилась в том маленьком дворе, через который мы проходили. Она представляла собой простой корпус из дерева и металла, способный выдержать самые сильные воздействия. Двигатель, то есть действующая часть, центр, мозг и одновременно солнечное сплетение аппарата, был готов к утру 1 апреля. Я также установил в своем Врилиолете комфортное пилотское сиденье…

Я зарядил мотор и разложил по внутренним отделениям аппарата запасы провизии и генеративного материала. Их хватило бы мне на несколько недель, и все это заняло очень мало места…

Я решил вылететь на рассвете 2 апреля. Но куда? Мне хотелось взлететь прямо вверх, в небо, в пространство, в пьянящую беспредельность, с невыразимой радостью сознавая, что я и только я окончательно покорил воздух…

А после, по возвращении, с какой гордостью я предстал бы перед мисс Мэри Редмор… я прокричал бы ей: «Властелин Вселенной у ваших ног!»

Увы! Роковая судьба не дремала! Она готовилась нанести удар, который уничтожил все мои надежды и навсегда сломал мне жизнь!

Сэр Атель замолчал. Его лицо выражало отчаяние.

— Не стоит! Послушайте, — решительно возразил Бобби, — сын великой Англии не может ؛даться!.. Я сам пережил в жизни немало взлетов и падений, но всегда гордо противостоял судьбе — и побеждал!

Сэр Атель, казалось, даже не расслышал эту героическую речь. Он продолжал: