Вызывает беспокойство и то, что в связи с этим к тебе сразу после Съезда Ихтиологов направляется Специальная Королевская Зоологическая экспедиция.

Рад оказать столь незаметную услугу, помня о наших теплых дружеских отношениях.

Твой Ильдебрандт,

секретарь Королевского Двора».

Кларисса развернула газету и быстро пробежала глазами заметку.

— Гм!.. Летающая коза… Какая чушь! О! Еще и Птица Счастья!.. Что за ерунда! И все это в одном городе?! Гм!.. Кто же этот «господин Фантазер», позвольте узнать?

Она звякнула в колокольчик, и в кабинете появился секретарь мэрии тучный человек небольшого роста.

Кларисса протянула секретарю газету:

— Не могли бы вы ответить мне, кто это написал?..

Секретарь взял газету и, прочтя заголовок статьи, чуть улыбнулся:

— Э-э-э… это написал я, ух-ух, ваша светлость, — немного кокетливо произнес Филимон.

— Вы?!.. — оторопела она. — Но зачем?!..

— Ради славы нашего города, — робко ответил он и потупил взгляд.

— Ради славы?! — нервно расхохоталась Кларисса. — Да вы вывели наш город на посмешище всей стране! Теперь все будут издеваться над нами!

— Нам будут завидовать, ваша милость, — тихо, но твердо ответил Филимон.

— Чему завидовать, тщеславный вы человек?!.. Из-за ваших фантазий к нам едет комиссия Королевского Зоологического общества! А что мы им покажем?!..

— И пусть приезжают, пусть! — выкатил глаза Филимон. — Наконец-то наш город станет известен во всем мире!

— Вы хотите сказать, что эта Птица существует в природе?!.. усмехнулась Кларисса.

— Конечно!

— Как и летающая коза?

— И коза тоже! — выкрикнул секретарь.

— Хватит! — стукнула кулаком по столу Кларисса.

— Да вот же она, вот! — и обрадованный Филимон бросился к окну.

Кларисса повернула голову.

В небе над мэрией пролетала Коза.

— Значит, это… правда?.. — пролепетала Кларисса.

— Как и Птица Счастья, ух-ух, ваша милость!

— Выходит, у нас — самый счастливый город на свете! — воскликнула Кларисса и окуталась дымом из трубки.

— Выходит, что так! — согласился секретарь.

— Но в таком случае, — растерянным голосом сказала она, — это пахнет… политикой!..

— Ух-ух, не понял, — чуть растерялся Филимон.

Кларисса раздраженно посмотрела на него:

— У вас что, одышка?

— Привычка, ваша милость. Не обращайте, ух-ух, внимания!

— Я говорю: что кто-то, а лучше сказать — некто — отобрал у мэра право делать людей счастливей, чем они есть! Понимаете?! Это называется политической провокацией!

— Ну, что вы, ваша милость! — таинственно улыбнулся секретарь. — Разве можно сравнить какую-то Птицу с вашими грандиозными замыслами?!

— Прекратите сейчас же! — негодующе сказала Кларисса. — Я вас уже предупреждала: я воспринимаю только критику! Браните меня!

— Но для чего? — вновь вытаращил глаза Филимон.

— Для встряски, милейший! Во мне спят адские силы! И я хочу отдать их все для процветания нашего города!.. — Она вытряхнула табак из погасшей трубки в хрустальную пепельницу. — Кстати, где вы видели эту Птицу?

— У чучельника Марка.

— Так она что, неживая? — разочарованно удивилась Кларисса.

— Самая что ни на есть живая! Он поймал её неделю назад и продает счастливые перья.

— Ах, вот оно что! — недовольно сказала Кларисса.

— Вам не о чем беспокоиться, — поспешил успокоить мэра секретарь. Перья стоят дорого, да и за неделю всех не осчастливишь. Тут важен сам факт пребывания Птицы в нашем городе! Об этом я и, ух-ух, попытался написать…

Кларисса встала из-за стола и прошлась по кабинету.

— А вы в чем-то правы, господин Филимон. — Она выглянула в окно и посмотрела на небо. — Эта Птица действительно сможет нам принести богатство и славу.

— Еще бы!

— Вот только как бы достойно запечатлеть её пребывание в нашем городе! Ваш чучельник не вызывает у меня доверия. А если отнять у него?

— Нельзя! — решительно сказал Филимон. — На сегодняшний день, эта Птица — его собственность!

— Что же делать? — спросила Кларисса. — Думайте, думайте, господин секретарь!..

— Дворец Счастья! А в нем — та самая Птица!

— Целый Дворец?! — удивленно спросила она. — А что!.. В этом что-то есть… Но на какие деньги?

— Повысим налоги, соберем пошлины, откроем обязательнодобровольный Фонд для Дворца счастья имени мэра, ух-ух, Клариссы! Ой, простите!

— Послушайте, господин секретарь, — сказала она, уже улыбаясь. — Вы невозможный льстец! Я устала от вашей бесконечной лести!

— Но, ваша милость! — неожиданно негодующе вскричал Филимон тонким голосом. — Что же вы все о себе да о себе, ух-ух, печетесь?! О потомках бы, ух-ух, подумали! Чтобы через 100, нет, через 300 лет благодарные потомки с восторгом вспоминали бы «Время Клариссы», при котором все были, ух-ух, как счастливы!.. — разошелся он. — А вы все на себя оглядываетесь! Ах-ах, что скажут! Как бы чего не вышло! Вон наши соседи свой городишко в Мэргород переименовали! И справедливо, ух-ух! Своих мэров ценить надо! — Он перевел дух и замолчал, преданно моргая выпученными глазами.

Кларисса с восторгом смотрела на секретаря:

— Ну… если ради потомков, — неуверенно изрекла она.

— Исключительно ради них, сердечных! — тут же подтвердил Филимон.

— А успеете?.. Экспедиция прибудет сразу после Съезда Ихтиологов.

— Управимся, — ответил он привычным деловым тоном. — Не впервой! Подключим студентов университета, солдат гарнизона! Раз Филимон сказал, ух-ух, — все будет в порядке! Оборудуем под Дворец городской Музей Боевой Славы. Зачем городу Музей?

— А что же чучельник? — спросила Кларисса.

— А мы его назначим Главным Хранителем Птицы! Так что — как бы не помер, ух-ух, от радости!

Через десять минут первый экипаж города покатил к мастерской Марка.

Выбежав из дому вне себя, Нелли тут же свернула в переулок. Она слышала за спиной отчаянный голос отца, но упрямо шла вперед. Солнце припекало сильнее, зонтик Нелли забыла, хотелось пить, туго набитый саквояж оттягивал руку, и настроение было безнадежным, хоть в столицу возвращайся.

Навстречу ей прямо по мостовой пожилая женщина толкала впереди себя тележку с пустыми корзинами — видимо, возвращалась с Городского рынка.

Колеса у тележки были несмазаны, и каждое, подпрыгивая на булыжниках, скрипело по-своему: первое — свистело, второе — ойкало, третье — икало, а четвертое — даже пробовало что-то напевать.

Вдруг раздался близкий цокот копыт: из-за угла выкатил экипаж, женщина с тележкой и подумать не успела: экипаж стукнул своим огромным колесом маленькую тележку, перевернул её, кони понеслись дальше, вывалившиеся на мостовую корзины покатились по переулку.

— Вас не ушибло?! — крикнула Нелли, подбегая к женщине.

— Пронесло, — ответила та, неловко пытаясь поставить тележку на колеса.

— Давайте помогу, — предложила девушка и, бросив саквояж на землю, сама быстро перевернула тележку.

— Спасибо тебе! — сказала женщина.

— Не за что! — отмахнулась Нелли и кинулась собирать убежавшие корзины. — Вот бесстыдники! Так и убить можно! — Она поставила корзины на тележку. — Это чей же экипаж?..

— Нового мэра, — ответила женщина. — Хуже, когда бы шла на рынок. А теперь — невелики убытки: подумаешь! — две смятые корзины!

— Все равно бесстыдники! — убежденно ответила Нелли.

— А ты, видно, не отсюда? Может, негде остановиться? — спросила женщина.

— Отсюда! — честно призналась Нелли и тут же соврала: — То есть, нет… Пригласили тут одни погостить, а сами укатили на свадьбу. — Ей не хотелось посвящать незнакомку в свои семейные дела.

Она подняла саквояж и собралась было идти дальше.

— Едем ко мне! — не задумываясь, предложила женщина.

— Поехали! — так же без колебаний согласилась Нелли и только спросила: — Это куда?

— В Сосновый Хутор. Недалеко отсюда… Тебя как зовут?