Архелон вспыхнул на носовых экранах ослепительным голубым шаром сразу же, как только автоматы закончили стандартную процедуру выхода из оверсайда. Пространство вокруг этой удаленной от галактических рукавов звезды выглядело совершенно пустым. Лишь кое-где просматривались пятнышки далеких туманностей и галактик.

Звезда казалась слишком уж обычной. Голубой гигант второго класса. У таких звезд, как правило, не бывает даже планет. Но первое впечатление не подтвердилось. Планета все же была. Крохотный черный шарик неожиданно выкатился из-за края звезды. Ни один из автоматических зондов, запущенных в сторону планеты, не вернулся, и Ротанов решил подойти поближе. Это было ошибкой. То, что они приняли за планету, оказалось куполом свернутого пространства, скрывавшего в себе целую звездную систему. Теперь они знали, почему не возвращались из этого района корабли-разведчики и автоматические зонды. К сожалению, знание пришло слишком поздно. Всей мощности двигателей «Каравеллы» оказалось недостаточно, чтобы вырваться из гравитационной ловушки.

Внешне все выглядело как обычно. Сменяли друг друга вахты, едва слышно свистели двигатели, работавшие на форсаже, и только взбесившиеся стрелки гравиметров показывали, что внизу под ними лежала бездна, с трудом поддающаяся анализу, пониманию… Звезда, убившая сама себя, сжавшаяся до размеров планеты, скрутившая пространство так, что оно изменило почти все свои физические свойства. Корабль беспрестанно бросало из стороны в сторону. «Каравелла» находилась еще далеко от поверхности самого купола, она еще боролась, но мощности работавших на пределе двигателей хватало лишь на то, чтобы удерживаться на внешней орбите.

Выход был один — уменьшить массу корабля на треть. Тогда, как показывали расчеты, двигатели смогут вырвать корабль из объятий умирающей звезды.

Пожертвовать можно было только планетарным экспедиционным комплексом. Но это обрекало всю экспедицию на полную неудачу. Земля напрасно ждала бы ответов на свои вопросы. А где-то здесь, совсем близко, находилась база «Черных пузырей». Таинственный центр, направлявший их полеты к границам Земной федерации. После того как приборы в очередном разрыве пространства засекли под ним вращавшуюся вокруг коллапсирующей звезды планету, Ротанов уже не сомневался, что управляющий центр, если он вообще существует, может находиться только здесь.

Времени для раздумий не оставалось, решение необходимо было принять немедленно, и Ротанов собрал на последнее корабельное совещание свою особую группу. В немногих словах познакомив людей с создавшимся положением, он предложил всем высказаться. Первым заговорил Павел:

— Шлюпка, опустившаяся на планету при такой гравитации, не сможет уже никогда вернуться. Да и «Каравелла» не сможет нас ждать.

— «Каравелла» и не станет ждать, — сказал Ротанов. — Одного корабля все равно недостаточно. Придется вызывать флот. Но к тому моменту, когда флот начнет прорыв, мы должны точно знать, что собой представляет наш противник и что тут вообще происходит. Таким образом, наша группа будет десантом.

— Откуда эти военные термины? Мы не знаем, что там такое внизу. Может быть, неизвестное нам приходное образование.

Ротанов помолчал, словно впервые задумался о такой возможности, потом отрицательно мотнул головой.

— Слишком много противоречий.

— Здесь я с вами полностью согласен, — решительно вмешался Элсон. — На обычную «черную дыру» находящееся под нами образование не похоже. Гравитационный коллапс обычно происходит мгновенно. Для внешнего наблюдателя поверхность свернутого пространства совершенно непроницаема. Здесь все иначе… Создается впечатление, что процесс схлопывания системы в одну точку искусственно приостановлен. Пространство местами не замкнуто. В нем есть разрывы. Ни с чем подобным нам еще не приходилось сталкиваться. Действительно, слишком много противоречий. Создавать эти самые противоречия может лишь разум.

Несколько секунд все молчали, обдумывая услышанное.

— То есть ты за то, чтобы садиться? — спросил механик шлюпки, навигатор второго класса Фролов.

— Я просто не понимаю, как можно в этих условиях не садиться!

— Ну, значит, и будем садиться, — проворчал Фролов. — Не выбрасывать же впустую весь планетарный комплекс. С нами или без нас, шлюпка все равно должна покинуть корабль.

— Можно попробовать, но лишь в том случае, если быть уверенным, что флот сможет к нам пробиться.

— Флот сможет, — жестко сказал Ротанов.

Планета надвигалась. Когда высота упала до десяти тысяч метров, шлюпка оказалась в сплошной пелене облаков и шла в красноватом тумане не меньше двух часов. Затем облака разошлись, и они увидели под собой океан. Свинцово-серый, неподвижный, он лежал под ними во все стороны до самого горизонта и казался таким же мертвым, как весь этот мир. Внизу ничего нельзя было рассмотреть, и поэтому, когда мелькнуло темное пятно, испещренное как оспинами зеленоватыми проплешинами, они не сразу поняли, что под ними остров.

Ротанов положил шлюпку в крутой вираж, стараясь не потерять этот крохотный клочок суши.

Они выбрали площадку недалеко от берега. Заросли, отступившие в этом месте, образовали темно-фиолетовую излучину, на добрый километр отстоявшую от воды. На последнем вираже перед посадкой шлюпка пронеслась над самой поверхностью низкорослых, словно сплюснутых деревьев, жавшихся друг к другу. Не было видно ни тропинок, ни просек.

Долго рассматривали глухие заросли, обступившие шлюпку. Автоматы закончили анализы. Но они все медлили, все не решались откинуть колпак кабины и ступить на поверхность этой планеты, с которой уже не было для них обратной дороги.

— Климат как в тропиках. Двадцать семь градусов. Воздух пригоден для дыхания, нет ядовитых газов, опасных микробов тоже. Не планета — сад.

— Да, только солнце забыли повесить. — Фролов сердито щелкнул замком, и колпак кабины откинулся.

Казалось, планета навсегда застряла где-то между рассветом и вечерней зарей. Розоватый неоформившийся робкий свет струился с небосвода, и, постояв несколько минут неподвижно, можно было ощутить, что странная чужая ночь не лишена своеобразного очарования.

— Почему небосвод излучает этот свет? — спросил Фролов. — Здесь же нет ни звезд, ни спутников — ничего.

— Это остаточный свет Архелона, — пояснил Элсон. — Планета, очевидно, находится внутри гравитационного купола звезды.

— Почему же мы не ощущаем чудовищных гравитационных полей?

— А разве на Земле ощущается притяжение Солнца? Планета находится на устойчивой орбите, в этом все дело…

Им предстояло пройти до берега моря метров пятьсот, пересечь узкую полоску зарослей. Растянувшись цепочкой, они медленно пошли к морю. Метров через двести заросли кончились и открылась узкая полоса пляжа. Они долго слушали, как шипит прибой, набегая на песок. Элсон разочарованно сказал:

— Даже звук волн здесь необычный, прибой не плещется, не бормочет, как на Земле, он почему-то шипит.

Фролов подставил набегавшей волне ногу.

— Отойди, — сказал Ротанов. — Ты ведешь себя как ребенок. — По опыту он знал, что на чужих планетах, как правило, наиболее враждебным и опасным оказывалось то, что с виду выглядело безобидным.

И тут, словно подтверждая его опасения, сзади послышалось странное цоканье. Будто кавалькада маленьких коней мчалась к побережью по дорожке, по которой они только что прошли. Но это были не кони. Водная поверхность океана отражала достаточно света, и они хорошо разглядели странное животное, показавшееся на краю зарослей. Толстые трубы ног или щупалец отходили от продолговатого овального тела сначала вверх, а потом, изогнувшись широкими дугами, упирались в землю. Ног было шесть или восемь. То, что им показалось вначале маленьким туловищем, скрытым за ритмично мелькавшими ногами, оказалось всего лишь головой, прикрытой блестящим панцирем, в вырезе которого светились четыре глаза. Увидев группу людей, животное замедлило свой бег и шагах в двадцати остановилось совсем. Три бластера поднялись как по команде. Никто не двигался. Вдруг животное, широко расставив ноги, повернулось к ним боком, и только теперь они заметили всадника… Выпрыгнув из удобной лодочки седла, привязанного на спине у животного, стройный и гибкий юноша неторопливо пошел им навстречу.