Когда поднялись на палубу и Эдуард, стоя у невысокого фальшборта, снова уставился на Кошмарика своим просящим взглядом, Ленька, наводя автомат прямо в голову мужчины, приказал:

- А теперь, хорек, прыгай в воду и плыви к форту! Там тебя встретят с удовольствием! Рыбаков больше на угощение приглашать не будете!

С видом загнанного зверя, дернувшись всем телом, Эдуард бросил короткий взгляд на залив. От форта успели отплыть метров на триста, но до ближайшего берега было ещё дальше.

- Я не доплыву! Я не доплыву! - чуть не плакал мужчина, понимая в то же время, что Кошмарик шутить не будет. - Мне нельзя на форт! Там меня растерзают!

- И правильно сделают, - спокойно сказал Кошмарик и дал короткую очередь, стараясь стрелять поверх головы Эдуарда.

С криком, в котором слышались и ненависть, и жалость к себе, и обида на случай, так жестоко подшутивший с ним, Эдуард буквально перекувырнулся спиной через фальшборт, и громкий плеск воды заглушил этот дикий крик. Кошмарик видел, что скоро Эдуард, отфыркиваясь, показался из воды и, бешено молотя руками, поплыл подальше от яхты, где бедных людей лишали принадлежащей им по праву жизни, чтобы даровать здоровье тем, кто мог за него заплатить.

- Кошмарик, что там случилось? - с тревогой кричал с субмарины Володя. - Кто там стрелял?! Кто там плывет?!

- Да все в порядке, старик! - помахал ему рукой Ленька. - Тут один господин освежиться в воде захотел! Подплывай к яхте, я скоро спущусь к тебе!

Сказал - и пошел вниз, туда, где стоял металлический стол и белые холодильники. Вначале Кошмарик разыскал оброненный им подсумок с запасными автоматными магазинами - они упали тогда, когда он срывал оружие с гвоздя. Повесив автомат за спину, а подсумок на брючный ремень, Кошмарик пошел разыскивать машинное отделение. Там стояли канистры с горючим, и Ленька, сняв крышку с одной из них, по запаху определил, что налита солярка.

- Годится, - пробурчал себе под нос Кошмарик и выволок две канистры на палубу.

К одной канистре он привязал веревку, которую снял по дороге, - на ней, видно, живодеры сушили белье. С другой канистрой Кошмарик двинулся вниз, к "кабинету Франкенштейна". Спускаться до самого входа в кабинет Ленька не стал. Зачем? Солярка сама туда натечет... Скоро перевернутая вверх дном канистра в руках Кошмарика стала совсем легкой. Поднявшись наверх и стоя почти у выхода на палубу, Кошмарик вытащил зажигалку, скрученную жгутом бумажку, зажечь которую не представляло никакого труда. Постаравшись бросить бумажку как можно дальше и услышав, как загудел внизу мгновенно вспыхнувшись огонь, почувствовав кожей, как полыхнуло жаром, Ленька выскочил на палубу. "Стальной кит", подведенный Володей, стоял у самого борта яхты, и Кошмарик прокричал другу:

- Вначале прими канистру! Солярка - пригодится!

На веревке канистра была спущена. По той же веревке, привязанной к фальшборту, Кошмарик через минуту спустился и сам.

- Отплывай скорее! Отплывай! Я поджег её, поджег!

Володю не нужно было упрашивать, и "Стальной кит" отвалил от белоснежной яхты, имевшей черное нутро.

ГЛАВА 4

КОШМАРИК СТАВИЛ НА "РУЖ"

Уже было около одиннадцати вечера, но стояло время белых ночей, а поэтому залив из серого превратился в темно-серый, на западе небо багряно заалело, совершенно стих ветер, появился серп луны, а легкие и длинные облака на небе стали не белыми, а почему-то желтыми. Но то, что вокруг было совсем не темно, не мешало огню, вырывавшемуся из лопнувших иллюминаторов яхты, гореть ослепительно ярко, точно мощные маяки. Потом на яхте что-то взорвалось.

- Горючее бабахнуло! - азартно сообщил Володя в трюм подлодки, потому что только он один смотрел с интересом на то, как горело прекрасное прогулочное судно.

Иринка, потрясенная всем происшедшим, голодная и жалевшая отца, который, наверное, не спал сейчас, сидела на койке, обхватив себя за плечи руками. Ей к тому же было зябко. А Володя в это время старался увести "Стального кита" подальше от горящей яхты.

А потом Кошмарик, которому надоело смотреть "на дело рук своих", спустился к друзьям, возбужденный, взвинченно-веселый. Володя зажег бортовые огни, что полагалось по инструкции судовождения, заглушил мотор, сел рядом с Иринкой, и Кошмарик принялся подробно рассказывать о том, что случилось с ним на яхте. По мере того как он передавал все подробности своего общения с Эдуардом, веселость Леньки таяла со скоростью весеннего снега, и вот уже он выкрикнул, чуть не плача:

- Я жалею теперь, что не в него всадил очередь из автомата! Богатые, видишь ли, должны быть здоровы... у, гадина! Никого им не жалко, лишь бы загрести побольше денег!

- Ты все правильно сделал, - похлопал Володя друга по плечу. - Зачем в него стрелять? Он или не доплыл до форта - ведь я видел, как плавал этот человек, - или его дружки потом убили.

- А если его рыбак какой заметил? - опасливо спросил Кошмарик. - Ведь он потом всю свою кодлу соберет и нас на заливе разыщет...

Володе не понравилось малодушие Леньки, и он веско сказал:

- Ну, во-первых, никаких рыбаков я близко не видал. Потом, чего нам его бояться? Мы завтра уже в Лужской губе будем, а если и погонится за нами кто-нибудь, так мы просто ляжем на дно, и пусть они нас до посинения ищут, живодеры эти. Да я не побоюсь с ними и в открытый бой вступить! Теперь у нас с тобой автомат есть, молодец же ты, что его принес, да ещё с запасными рожками!

И ребята принялись рассматривать оружие. Оказалось, что обзавелись они итальянской "береттой", автоматом сицилийской мафии. Маленький, легкий, с двумя рубчатыми рукоятками - одна впереди перед магазином, а вторая сзади, с удобными выемками для пальцев. Был здесь и металлический приклад, который можно было одним движением убрать или выдвинуть, подготовив оружие к бою. Вынули магазин и пересчитали патроны, небольшие, с закругленными на концах пулями в медных оболочках. Оказалось, что обойма рассчитана на тридцать патронов, но трех уже не было, потому что Кошмарик их уже потратил. Зато в принесенном им подсумке нашлось ещё три полных магазина, и мальчики, пересчитав патроны, поняли, что они стали сущими богачами. Они казались себе неуязвимыми и непобедимыми, способными одержать верх над врагами, готовыми перейти им дорогу.

Особенно был горд собой Кошмарик, ведь главным героем дня стал именно он. Из тайников своего сердца вышло на поверхность чувство превосходства над Володей, и Иринка, нравившаяся ему, была призвана превратиться в арбитра в поединке. Открыто Кошмарик не вызывал на поединок своего друга Володю, но теперь он решил во что бы то ни стало совершить ещё один подвиг, чтобы окончательно "свалить" соперника, вознестись в глазах девочки на недосягаемую высоту.

- Да хватит вам все о патронах да о прикладах говорить! - прервала увлеченных оружием ребят Иринка. - Я уже умираю от голода, ведь чуть ли не с утра ничего не ела! Где твоя рыба, Кошмарик? Где печенье, тушенка?

Да, в суматохе операции по спасению Эдуарда, которого, как оказалось, спасать не следовало, была потеряна не только рыба, но и печенье. Хорошо еще, что Иринка вернула на "Стальной кит" керосинку. Не пропала и банка с тушенкой, но все равно предстоящий ужин всем казался заслуживающим внимания даже со стороны стосковавшегося по пище желудка.

- Ладно, мальчики, - вздохнув, сказала Ирина, - открывайте банку. Поедим мяса и запьем его кипятком.

Вдруг через открытый люк, откуда сидящим в субмарине открывался розовый овал неба, влетел какой-то бодрый мотив - играла музыка, как видно, на проплывавшем мимо судне. Кошмарика точно ошпарило, он метнулся к трапу, вскарабкался по нему наверх, с полминуты, высунувшись наполовину, следил за чем-то, а потом спрыгнул вниз.

- Ну, Ирина, кажись, разживемся мы сейчас шамовкой! - азартно сказал он, зачем-то хлопнув в ладоши. - Володька, где твоя лодка и канат с крюком?

- Вон, у газового баллона сложена, - показал Володя. - А тебе зачем? Поплавать, что ли, захотел по ночному заливу?