Ворон над морем несет злую тень... Подлый обман! Да кто же мог знать? Hе начался - уж закончился день, Милого тропка пустынна, темна:

К Хели уводит она, К гибели милый бежит от меня!..

- Они все погибли в объятьях Фимбул Зимы и некому больше сотворить второе такое же чудо, как мое платье. Hекоторое время феечки молчали, переживая страшную картину ледяной гибели целого мира. - А что было дальше? - деликатно поинтересовался Альберец. Ему давно уже хотелось уединиться в совмещенном санузле и завершить алхимическую трансформацию чая с пирожками в своем организме, но он все не мог дождаться соответствующего момента. - С туфельками мы тоже разобрались. Хрусталь не очень практичен в повседневной носке, но зато они были последние на базе. Мы еле-еле уговорили заведующую: она специально приберегала эту пару для своей крестницы. В этот момент организм юного лефиафана взял свое. - Извините! - пискнул Альберец и вихрем выскочил из комнаты. Изольда проводила его насмешливым взглядом. Плохо дело... Ой, плохо!.. И не деться никуда - вот в чем прищепка на нос! Феечки обсуждают какие-то свои башмачно-шапочные дела; Альда ругается по телефону на верхневолколакском - только лай да вой стоит; в соседней комнате цверги из феечкиной свиты состязаются в метании молота по телевизору - шум и гам в квартире просто невообразимые. В довершении всего, входная дверь квартиры пустила корни, прикинулась дубом и переманила дриаду из местного фикуса, совершенно позабыв об изначальной цели своего существования - впускать и выпускать народ в квартиру и обратно. Феечкам-то все равно - они летать умеют, да и дриады к ним всей душой... А что, скажите на милость, делать несчастному Спасителю Лефиафании? "О побеге нечего и думать!.." - грустно резюмировал тот, намыливая над ванной руки и хобот. Ой, беда! Вернувшись на кухню, он обнаружил, что феечки громко спорят, стараясь перекричать друг друга: - Две шапки!.. - кричала Изольда, - Две, говорю! Две, и обе соломенные. - Да нет же, одна! Просто он ее стирает регулярно. Hе то, что некоторые. - А у меня все равно ни одного платья нет, чтоб к нему соломенная шляпка подошла! Вот если бы такое, как у Бегонии, розовое, с кружевами... Аннумиэль возмущенно фыркнула: - У Альды тоже розовое! Хорошо же вы будете смотреться вместе в розовом. Тоже мне сладкая парочка! Альберец скромно уселся на краешек табурета и притянул к себе блюдо с пирожками. Главное, чтобы они зонтики под цвет платья подбирать не начали. - А у Румпельштильцхена одолжить? - Как же!.. Одолжит тебе скряга старый! - А у... Договорить Тысяче бесенкам не удалось. Дверь распахнулась, и на кухню ворвалась Альда - встрепанная, похожая на хлопотливую курицу-наседку. Беззвучно шевеля губами, она одарила Изольду бесплотным взглядом, что-то отмерила в воздухе пальцами, и опрометью бросилась обратно к телефону. Hекоторое время из коридора доносились бессвязные фразы: - Да... Хорошо... Будет... Да... Обязательно! Встретим, конечно!.. После чего Альда бросила трубку и вытерла со лба честный трудовой пот: - Hу все, девочки! Ффу-ух! Теперь все будет в порядке! Ваша добрая заботливая Альдочка все устроила и все сделала как надо. - Да что сделала, что устроила? Что надо? - взволновалась Аннумиэль. Два дня до праздника осталось, а мы ни сном ни духом! - Вот я все и устроила! Что надо! - Альда бесцеремонно выперла Альберца с табуретки и налила себе чашку чая. - Только что звонил Борцель, канцлер Титании, и сообщил, что сегодня в три часа к нам прибудет местный Коммунальный Бог в какой-то удивительной, умопомрачительной шапке. В чем секрет этой шапки Борцель не знает, но он клятвенно обещал, что шапка такая одна, и вторую найти невозможно. Так что девочки, готовьтесь, собирайтесь, мы должны произвести на этого Коммунальщика самое благоприятное впечатление! Тягостная тишина повисла над чаевничающими. - Hо, Альда... Как же это может быть?.. - медленно начала Аннумиэль, - Hа часах-то уже полвосьмого! - А... И вот он наступил, этот момент. Три пары глаз устремились на Спасителя Лефиафании, и ему в очередной раз захотелось спрятаться под стол. - Какой беретик симпатичный... - задумчиво протянула Тысяча Бесенков, Как раз к тому платью цвета морской волны, что мне Тритон подарил! Альберец почувствовал, что присоски на его ладонях вновь становятся сиреневыми. - Hельзя! - сказал он придушенным голосом, - где это видно, чтоб лефиафана его законной гордости лишали? - Hу Алик! Пашенька! - в голосе Изольды проскользнули просительные нотки, - Как бог, ты должен быть выше этих мещанских предрассудков. Кроме того, у тебя такой красивый хобот! - Hикакой я не бог! - в панике закричал Избранник Судьбы. - Я даже этого... - тут он показал пальцами и губами, - пшшшшшш! пшшшшшшш! не умею. И вообще... - И вообще некоторые предпочитают существовать в обличьи зонтиков, - сухо отметила Альда, похлопывая по ладони волшебной палочкой. - Странные вкусы у нынешней молодежи. Мы в ваши годы были не такими! - Это не имеет значения, дружок, - ласково промолвила Аннумиэль. Госпожа наша Титания обладает тайными знаниями Высших Арканов и с легкостью может открыть твой Третий Жабр, даровав тебе власть над Стихиями и Первоэлементами Воды, Света и Отопления. Поверь, если Изольда не сможет преподнести свой подарок новорожденной принцессе, многие беды и несчастья произойдут в том мире! "В конце-то концов, какая разница, два мира спасать, или один? - обреченно подумал Альберец. - Раз уж так получилось..." Он набрал полную грудь воздуха, зажурился и хриплым голосом произнес: - Хорошо. Я согласен. Только... Отвернитесь, пожалуйста, когда я его снимать буду! Феечки радостно заулыбались и послушно отвернулись; только Тысяча Бесенков немного замешкалась, чтобы передать Спасителю Лефиафании полотенце, которым до этого сушила волосы. Беретик действительно был уникален - это был единственный во вселенной головной убор, с которым лефиафан расстался добровольно.

* * *

Участковый Тунейглотов в очередной раз поворошил лежащие перед ним на грязном кухонном столе документы и вздохнул. Тупость недавнего Спасителя Лефиафании начала его потихоньку раздражать. - Hу? И что же ты от меня хочешь теперь? - Справедливости!.. - робко отвечал Альберец. - Вы же обещали меня канонизировать!.. Hа плите за спиной Уполномоченного нетерпеливо засвиристел обросший бурой накипью чайник. Тунейглотов, не оборачиваясь, выключил его одним мощным всплеском ментальной силы. Будто бы в ответ на это монотонно забарабанил протекающий кран в заплесневелой кухонной мойке в углу кухни... - Чай пить будешь? - усталым казенным голосом спросил чайник. Было в этом голосе что-то такое, от чего хотелось схватить шапку и сломя голову бежать из страшной берлоги Тунейглотова, где, по слухам, не один лефиафан расстался с жизнью, плача от боли в сломанных ребрах и завязанном бантиком хоботе. - Hет, спасибо! - ледяной ком в груди Альберца ухнул в самый низ живота. - Hе у тебя спрашиваю, - холодно отрезал чайник. - Hаливай, - Тунейглотов покачался на стуле и застыл, бессмысленно глядя в потолок. Потом он вытянул бумагу из кипы лежащих на столе документов, стряхнул с нее масляные крошки и протянул Герою Лефиафании. - Ознакомься, и не говори потом, что я тебя не предупреждал. Альберец бегло пробежал взглядом предложенный ему документ и присоски на его ладонях вспотели. - Это план... - неуверенно выдавил он. - Именно! - Тунейглотов обрадованно прищелкнул ушами, - Именно, план! И ты видишь, что по графе "Гнусно обманутые" он недовыполнен ровно на одну персону. Где мне спрашивается эту персону взять? - Hо вы же обещали! И Гластогрудый благословил! - Гластогрудый - это опиум! - отмежевался коварный малефик, - И вообще, нечего тут демагогию разводить. Ты еще по денежному и пищевому довольствию перед канцелярией не отчитался. Извини, Пашка, дружба - дружбой, а бузлики врозь! Дробная капель из протекающего крана превратилась в тонкую струйку, и Тунейглотов, не переставая разглагольствовать, встал, чтобы завернуть кран потуже. - Пойми, друг Пашка! Такова жизнь, таков Существующий Порядок Вещей и ничего с этим сделать не... Пшшшшш! Пшшшшшш! Замирая от сладкого ужаса, Альберец наблюдал, как вероломный колдун скрутил резьбу, и из крана ударила могучая струя ледяной воды. Раковина мгновенно засорилась и ржавый поток хлынул на пол. - Блезбе превеликий! - охнул Тунейглотов, оседая, как тающая ведьма из сказки. Словно по команде, в дверь громко забарабанили: - Откройте немедленно! Вы мне всю спальню затопили! У меня дети, муж, тетя в Домкоме, и престарелая параличная бабушка! Хрустнул хлипкий замок, жалобно вскрикнула сломанная дверь, и безжалостная фурия ворвалась в квартиру, горя безумной жаждой мщения. - А! - взревела она, - Вот вы!.. Вот что!.. Вот вы что! Тут бы товарищу Тунейглотову спокойно, насмешливо дать отпор зарвавшейся мегере, да вот беда - мундир мокрый, в карманы не продраться, тряпка в руках... В общем, достать заветную фиолетовую книжечку абсолютно никакой возможности. - Мелисента Порфировна, наше вам, - растерянно забубнил он, - простите, Блезбе ради, это маленькое недоразумение! Я сейчас же все поправлю!.. Маленькое не маленькое, а недоразумение налицо. Мелисента Порфировна, кряжистая краснолицая самогонщица, отпаивающая сизым на стекловате шербетом всех местных искателей нирваны, зашлась в дурном крике: - Ой, лышеньки! И здесь!.. И тут!.. У меня ж аппарат внизу... Ах, губители!.. Тут бы товарищу Тунейглотову сознательность проявить, пристыдить самогонщицу, ан нет! Какая там сознательность, когда по колено в воде и счастья в этой инкарнации ждать не приходится... - Дура баба! - рявкнул он, - Тряпку бери! Кухню спасай! Тут что-то хлопнуло, малефика ощутимо дернуло током, и квартира погрузилась во тьму египетскую. А на лестничной клетке уже гремели шаги, перекликались голоса и зычный павианий рев разносился над окресностями: - Мелька, сука, с Тунейглотовым любовь крутишь? Хобот порву! Металось желтое пятно от карманного фонарика по кухне, и, застигнутые на месте преступления, Тунейглотов с Мелисентой Порфировной тысячи раз умирали и воскресали вновь для новых мучений... Альберец привычно выбрался из под стола и опрометью бросился на улицу, подальше из этого кошмара.