В XVIII в. рукопись «Авесты» привёз из Индии в Европу молодой французский востоковед Анкети́ль Дюперрон. В 1771 году в Париже был издан первый (французский) перевод.

Учёный мир почти единодушно посчитал опубликованный текст подделкой. На Дюперрона обрушился шквал насмешек: как мог он принять столь грубо сфабрикованную фальшивку за подлинник? Аргументация противников Дюперрона основывалась, главным образом, на [65] том расхожем представлении о «древнем мудреце» Зороастре, какое только и могло сложиться у просвещённой Европы по сочинениях античных авторов, где личность пророка предстаёт в ореоле легенд, он изображается поэтом, философом, учёным, теологом и т.п. (см. с. 26). В «сочинениях Зороастра» ожидали найти нечто сверхъестественное по глубине мысли, ответы на все вопросы, мудрость «всех времён и народов», Абсолютную Истину, — и те, кто этого ждал, были просто обескуражены, прочитав три тома непонятных ритуальных предписаний, шаблонных литургий и — хотя и ярких художественно, однако по содержанию — вполне обыкновенных языческих гимнов. «Хотя бы, — писал английский востоковед Уильям Джонс, — за достоверность написанного ручался весь синклит гебров [то есть парсов], мы никогда не поверим, чтобы даже самый самоуверенный из шарлатанов понёс такую околесицу, какою наполнены Ваши последние два тома <...> либо Зороастр был полным идиотом, либо он никогда не писал книги, которую Вы изволили приписать ему». «В такой „Авесте" просвещённая Европа не нуждается», — заявил другой критик. Но, разумеется, противники Дюперрона, отказываясь признать его открытие, руководствовались не только эмоциями и пристрастиями. Лингвистический анализ текста, к примеру, показал (как выяснилось впоследствии, — ошибочно) наличие в нём арабских корней, что давало лишний, и достаточно серьёзный при том уровне знаний, повод говорить о фальсификации. Подлинность «Авесты» оспаривалась более полувека и только в 1826 году была признана окончательно.

Об истории изучения «Авесты» см.: 1) Брагинский И.С. Авеста // Брагинский И.-2. С. 81-103; ту же статью в сокращении (сокращён, главным образом, библиографический аппарат) см. в кн.: Авеста-РП; 2) Маковельский А.О. Авеста. Баку, 1960. С. 5-24. О содержании и поэтической форме «Авесты» см. одноимённую статью И.С. Брагинского в кн.: Брагинский И.-2. С. 103; ту же статью с незначительными сокращениями в кн.: Авеста-РП; и главы, посвящённые «Авесте», в кн.: Бертельс Е. Об истории зороастризма после арабского завоевания см. в кн.: Бойс М.-1 или Бойс М.-2.

* * *

Старейший из сохранившихся списков «Авесты» датируется 1278 годом. От общего объёма «Авесты» Вех-Шапура, канонизированной в 21 наске (см. выше — с. 62) дошла примерно четверть: ок. 83000 слов.

Из этого объёма почти половина (48%) приходится на повторения. Дословно или почти дословно совпадают описания торжественных шествий богов, характеристики различных персонажей-праведников, описания сражений благого ахуровского божества или героя с силами Зла; в гимнах-яштах рефреном (наподобие песенного припева) повторяются одни и те же славословия и молитвы и т.п.; цитируют и даже иногда полностью повторяют друг друга некоторые главы литургического характера («Ясна»). [66]

Известны две редакции «Авесты», отличающиеся друг от друга порядком расположения глав. Один из вариантов предназначался (и предназначается у парсов) для чтения вслух при богослужениях, другой — для систематического изучения; этот текст разделён на книги, главы и строфы (пассажи) и сопровождается комментированным среднеперсидским переводом, который, по преданию, написал сам Вех-Шапур. Перевод-комментарий называется «Зенд» — отсюда традиционное неточное название всего текста «Зенд-Авеста» и долго державшееся неправильное название «авестийского» языка — «зендский».

Состав «Авесты» в редакции, предназначенной для изучения, следующий:

1. «Видевдáт» (в поздней традиции искажённо: «Вендидáд». Букв.: «[Закон] против дэвов данный» (авест. «Ви да́э́ва да́тем»). Жреческий кодекс, содержащий, главным образом, установления и предписания, имеющие целью оградить человека от козней дэвов. Парсы считают «Видевдат» единственным авестийским наском, сохранившимся полностью, что, однако, очень сомнительно.

«Видевдат» состоит из 22 глав, называемых фрагáрдами или фаргáрдами, которые условно можно разделить на три группы: 1) «Мифологические» фрагарды — целиком посвящённые изложению мифов (1 и 2); 2) «Жреческие» — содержащие описания очистительных ритуалах и различных обрядов; перечни наказаний, которым мирянин должен быть подвергнут за те или иные прегрешения; таксы штрафов и таксы вознаграждений священнослужителям за совершение обрядов и т.п. «Жреческие» фрагарды составляют основное содержание «Видевдата». Изложение в них построено в форме «вопросов — ответов»: бесед пророка Заратуштры с верховным богом Ахура Маздой; 3) «Смешанные» — три фрагарда (19, 20 и 22), где «жреческие» фрагменты вплетены в сюжет мифа: в первом случае беседа Заратуштры с Ахура Маздой, из которой пророк получает откровения, является составной частью мифологической фабулы; в двух других — молитвы, врачующие болезни, творит по ходу развития мифологического сюжета божество или легендарный целитель (освящая, таким образом, эти молитвы для жрецов и мирян).

2. «Висперéд» (в поздней традиции искажённо: «Виспрáт»). Букв.: «Все владыки [то есть благие божества — Рáту]» (авест. «Ви́спе ратáво»). Свод литургических молитвенных песнопений. Состоит из глав, называемых кардé; их число в разных рукописях разное — 23, 24 или 27.

3. «Я́сна». Букв.: «Поклонение», «Почитание». Свод молитв, читавшихся на богослужениях и при отправлении различных ритуалов. Состоит из 72 глав — ха (или хáити, хáтай).

Семнадцать глав «Ясны» (28-34, 43-51 и 53) называются [67] гáтами (букв.: «песни», «гимны»). Их авторство принадлежит Заратуштре. «Гаты» написаны от первого лица и по содержанию представляют собой назидательные проповеди, молитвенные прославления Ахура Мазды и Амеша Спента (само это понятие — «Бессмертные Святые» — Заратуштра не упоминает) и богословские размышления в поэтической форме. Тексты «Гат» полностью метризованы.[116]

Диалект «Гат» отличается от языка остальной «Авесты» и очень близок к древнеиндийскому языку «Ригведы» — самой ранней из священных книг брахманизма. По языку «Гаты» являются древнейшей частью «Авесты» — в отличие от некоторых гимнов-яштов, древнейших по содержанию (напр.: «Яшт» 5 — гимн Ардвисуре Анахите, 7 — Тиштрии, 10 — Митре, 13 — фраваши, отдельные фрагменты яштов 17, 19 и др.).

«Гаты» — самый священный, наиболее почитаемый зороастрийцами раздел «Авесты». Все остальные авестийские тексты неоднократно подвергались переработке (что с неизбежностью повлекло искажения первоначального смысла, многочисленные интерполяции, наслоение на теологическую схоластику жречества «простонародных» верований и фольклора и т.п.), а «Гаты» дошли в своём первозданном виде — при том, что «гатский» диалект был мёртвым уже тогда, когда «авестийский» язык ещё был разговорным. Однако, несмотря на их сохранность, именно тексты «Гат» представляют наибольшую трудность для изучения. При современном уровне знаний речь может идти только о предположительном истолковании их.[117] Смысловую туманность гат пытались объяснять разными причинами: что они были произнесены по конкретным поводам; что Заратуштра декламировал их во время прозаических проповедей, — и мы, таким образом, располагаем лишь поэтическими вставками, вырванными из контекста; что многие пассажи «Гат», веками передаваясь изустно, на мёртвом языке, утратили для верующих смысл — их повторяли просто как набор священных, но совершенно ничего не значащих слов, как заклинания (или, если прибегнуть совсем уж к вольному сравнению, — как дети поколение за поколением повторяют всем известную считалку: «энике-бенике-си-колеса-энике-бенике-ба»), и постепенно такие фрагменты подверглись фонетическим искажениям, а потом в искажённом виде были записаны. Но это только гипотезы. (См. также выше — с. 25-26).