Настоятель оказался на месте — что было весьма удачно.

— Знаете, Норман, у меня было предчувствие, что вы придете.

— Охотно верю. Ведь в прошлый раз вы сказали мне не все, правда?

— Вы не про все спросили, — с улыбкой ответил священник.

— Разумеется, — легко согласился Норман, — я не спросил, почему вы настолько серьезно восприняли рассказ брата Эжена.

— Это вопрос веры, сын мой.

— Нет, падре. Это вопрос подтверждения. Вы знали что-то об этой химере еще до случая с братом Эженом.

— А вы проницательны, — задумчиво констатировал отец Регин.

— Это моя работа, — спокойно ответил полковник.

— Ваша работа… — повторил священник, — скажите, эта женщина… Она существует в действительности? Я имею в виду, в обычной, материалистической действительности.

Норман молча извлек мобильник, пробежал пальцем по меню и повернул экранчик к настоятелю.

— Невероятно, — тихо сказал священник, — как вам удалось…

Норман улыбнулся.

— У нас свои методы. Может быть, теперь все-таки расскажете, что видели вы?

— Хорошо. Но я опять должен предупредить, что здесь мы соприкасаемся с невидимым миром. Мне придется рассказать некоторые вещи… Вы понимаете?

— Понимаю.

— Вы слышали о языческой богине Гекате-Тривии, владычице перекрестков?

— О Гекате? — переспросил Норман, — Да, я читал в мифах древней Греции. Эта богиня отвечала за колдовство.

Настоятель кивнул и продолжил:

— Наверное, вам также говорили, что Нотр-Дам стоит как раз на месте ее капища, и многие символы, скульптуры, и даже само название собора связаны с этой богиней. Ее имя нельзя было произносить без важных причин, и в разговоре ее называли просто «наша госпожа».

— А я читал у Дэна Брауна, что название связано с культом Исиды.

Отец Регин поморщился.

— Это же бульварное чтиво. При чем здесь Исида? Паризии не стали бы делать капище египетским богам. Они поклонялись богам Эгеиды, как их предки, пришедшие из павшей Трои. Тривия, которую здесь еще называют Бриджит, или Magna Mater, в чем-то похожа на Исиду. Есть теория, согласно которой все трехликие богини язычников происходят от культов Луны и доисторической Праматери, но это уже дебри этнографии.

— Не надо дебрей, — попросил Норманн.

— Разумеется, мы не будем в это углубляться. Нас интересует химера. Раз вы читали мифы древней Греции, то знаете о дикой охоте Артемиды, и о ее свите, о чудовищных собаках, готовых растерзать любого на ее пути.

— Да, но при чем тут Артемида?

— Артемида, т. е. медведица, одно из прозвищ Гекаты. Некоторые ученые связывают это прозвище с доисторическим тотемным культом медведя, — пояснил настоятель, — но мы говорим о ее свите из чудовищ. Эта свора, на самом деле, всего один многоликий демон. Химера, женщина-дракон, выращенная в недрах ада из звездной бабочки, вскормленная ядом вместо молока и закаленная вулканическим пламенем. Она может убивать огнем и холодом, когтями и зубами, ужасом и обманом, нежностью и красотой. Ее излюбленное обличие — львица с телом змеи, но порой она принимает облик сирены, обольстительницы. Тогда перед ее порочной красотой не может устоять ни один мужчина, если только он не пользуется заступничеством святых. Такова Химера, страшная спутница Тривии.

Настоятель замолчал и выразительно посмотрел на полковника.

— Вы так и не сказали, падре, зачем скульптуры этого жутковатого мифического существа воспроизведены на стенах собора Нотр Дам.

— Люди часто изображают то, что вселяет в них ужас. О загадках Нотр Дам написаны тома, но ни в одном из них не сказано главное: Трехликая так и не отказалась от своего капища, и ее спутница продолжает охранять это место.

— В каком смысле охранять?

— В прямом. Тут нельзя построить храм другого божества.

Полковник Олле недоуменно покрутил головой.

— Подождите, отец Регин. Собор Нотр Дам, на сколько я знаю, посвящен не Тривии, а…

— Это насколько вы знаете, — перебил настоятель.

— Ах, вот даже как…

— Да, так. В VII веке Хлотарь II Меровинг приказали построить тут базилику Сен-Стефан в честь Парижского эдикта. Пока ее строили, Меровингов не стало, а руины базилики были здесь до XII века. Сейчас они под фундаментом Нотр Дам.

— И больше не пробовали? — спросил Норман.

— Пробовали. В начале XIV века Филипп IV Капетинг, по прозвищу Красивый приказал изменить посвящение еще строящегося собора. С Капетингами очень быстро произошло то же самое, что с Меровингами.

— А я читал у Дрюона, что это из-за Тамплиеров.

— Одно другого не исключает, — туманно прокомментировал настоятель, — Был, впрочем, и третий раз. В конце XVII века Людовик XV приказал перестроить собор. Работы шли до середины XVIII века. Потом произошла революция, здесь все внутри было разрушено, собор отдан под винный склад, и только в середине XIX века его восстановили. Виолле-ле-Дюк нашел старые изображения химер, и показал, где они должны быть. Он же нашел место для размещения Зодиака и фигур лунного календаря.

— И с тех пор ничего такого не происходило?

Настоятель отрицательно качнул головой.

— Происходило. Но тихо. Звездная бабочка никуда не исчезла. Иногда, оставаясь здесь по ночам, я вижу ее под витражом-розеткой с Зодиаком. Это ее любимое место. Вы можете считать все это моими фантазиями, но вы сами ко мне пришли.

— Позвольте мне считать это вашим восприятием объективных событий, — сказал Норман.

— Как вам будет угодно.

— … А, коль скоро события объективные, — продолжал полковник, — мне хотелось бы знать ваше мнение о том, почему вдруг все стало происходить не тихо.

— Не знаю, насколько мое мнение будет вам полезно. Вы ведь агностик, значит, наверное, не верите не только в бога, но и в астрологию.

— Скажем так, я слабо в этом разбираюсь.

— Я объясню кратко. Астрологическую эру определяют двумя признаками: созвездием, на фоне которого оказывается солнце в день весеннего равноденствия (эра называется по этому созвездия) и набором созвездий, на фоне которых проходит солнце в течение года. Сейчас эра Рыб переходит в эру Водолея, а между Скорпионом и Стрельцом возникает тринадцатый зодиакальный знак: Змееносец. Это означает, что 12-месячный солнечный календарь начинает в чем-то уступать 13-месячному лунному, известному с языческих времен. В невидимом мире сила лунных существ растет. Это влияет на события в нашем, видимом мире. Апокалипсис связывает с этим наступление последних времен.

— В частности, появление той леди в темно-красном? — спросил Норман.

— И это тоже, — подтвердил отец Регин.

— А как насчет обычая бросать химере цветы?

— И это тоже, — повторил священник.

Полковник кивнул.

— Теперь мне более-менее понятно положение дел. Спасибо, падре.

— Вы хотите сказать, что намерены делать из моих слов какие-то профессиональные выводы? — удивился настоятель.

— Разумеется, — подтвердил Норманн, — я же в прошлый раз приводил вам пример со свидетелями, видевшими бессмертного горца Коннора Мак-Лауда.