Все дни я спала с миниатюрным Дарреном, его глиняная фигурка, конечно, не может заменить живого человека, но так я и вправду чувствовала, что он рядом. Ну, или я просто сошла с ума. Всё может быть, но его подарки и вправду помогали мне справиться с одиночеством.

Сестра вечно на трассе, и только когда начинает темнеть, она возвращается домой. Эйдена я тоже практически не вижу. Он приехал сюда в командировку, ровно на тот же срок, что и мы. Я осталась наедине с моим ребёнком. Это, конечно, прекрасно, но он же не разговаривает, а говорить постоянно одной — это признак шизофрении. Другое дело — перечитать половину детских книг вслух. Может, он и не запомнит их, но зато учёные доказали, что это развивает их мозг. Также, находясь сутками дома, я убираюсь и готовлю под классическую музыку. Правильно подобранный репертуар стимулирует развитие некоторых органов плода в утробе матери.

***

Подготовка Эмбер Ирины Ховард идёт полным ходом, ведь соревнования через два дня, а пока я готовлю ужин для моей любимой трудяги-сестры и её парня. За этим всем наблюдает мой работяга из Сан-Хосе.

— Вчера в операционной ребёнок проснулся посреди операции, пришлось ввести ещё дозу… — он делает паузу, а я трясу перед камерой ноутбука попой и двигаюсь по кухне в приготовлении лазаньи. — Мне так нравится наблюдать, как ты готовишь, особенно за твоей пятой точкой, — говорит парень приятные вещи, я оборачиваюсь и наклоняюсь в камеру так, чтобы была видна моя грудь.

— Да что ты говоришь! — специально сжимаю их, чтобы добиться возбуждения моего любимого мужчины в другом городе.

— Боже, ты даже через камеру можешь это сделать! Поразительный человек! — Анкилос встаёт из-за стола и показывает мне свои штаны с выпирающим достоинством.

— Ничего страшного, всё только впереди, — говорю я и снова поворачиваюсь к нему задом. Для меня разговор с парнем в таком положении — это некая месть за позу раком в гараже и за тридцать первое декабря.

— Почему ты постоянно выигрываешь?! 4:2 в твою пользу. Сначала этот странный минет в штанах, потом укушенная губа, а теперь это? — озадачился Даррен, а я поворачиваюсь к нему, когда лазанья оказывается в духовке.

— Не знаю, для меня это просто игра. А в играх я постоянно выигрываю, — говорю я и смотрю на реакцию парня в Skype.

— Ну ничего, в эту игру можно играть и по-другому, — заявляет он, я смотрю на него и ничего не понимаю.

— Что ты имеешь в виду? — пришла очередь мне быть озадаченной.

— Когда у Эмбер соревнование? — спрашивает брюнет и берёт в руки мой настольный календарь на работе.

— Послезавтра! Да, они будут в прямой трансляции показывать по семнадцатому каналу. Так что будет всё хорошо видно, — говорю я и смотрю на экран совершенно запутанная.

— Ну, значит, нужно срочно собирать вещи и просить заведующих писать отчёты и план работы на следующую неделю, — я перестала его слышать после слов «нужно срочно собирать вещи».

— Погоди, куда ты собрался ехать? — спрашиваю я и смотрю на него всё в том же недоумении.

— К тебе, дурочка непонятливая. Я уже не могу больше без тебя. И мне кажется, наш малыш будет рад этому, — говорит парень самые замечательные слова за прошедшую неделю.

Я безумно рада тому, что он приезжает ко мне. Наконец-то моя спальня впервые увидит мужчину. Бывшие парни никогда не приезжали ко мне в Аспен, потому что-либо сами этого не хотели, либо просто намеревались отдохнуть от меня. Кто их вообще понимает?!

— Ты же не против, если я буду называть его нашим? Если против, он будет только твоим! — поднимает руки кверху и смотрит на меня заинтересованным взглядом.

Странно слышать, что он хочет его так называть. Совсем недавно он сказал о том, что хочет стать отцом моего ребёнка. А он, в свою очередь, любит Даррена. Я чувствую, как он себя ведёт, когда слышит его голос или чувствует руки. Но я так привыкла к тому, что он только мой и изначально не имел отца, хоть он и существует. Я привыкла чувствовать, как он двигается, хоть первые его движения и были связаны с Дарреном. Но всё равно это как-то неправильно — делить его с тем, с кем он не связан кровно. Но в глубине души я чувствую, что должна засунуть свои принципы далеко и надолго. Я должна измениться в лучшую сторону, и теперь не только ради своего ребёнка, но и ради того, кого люблю.

— Я спрошу у малыша. Золото, хочешь, чтобы дядя Даррен стал твоим папочкой, и ты будешь нашим золотом, а не только моим? — смотрю я и кладу руки на свой живот. По интенсивности толчков я смогу понять, согласен он или нет.

Я так экспериментировала с едой. Обычные продукты, которые нравились мне, совершенно не нравились ребёнку. Когда он говорит «нет», то начинает очень больно меня дубасить. А когда малышу нравится, он прикладывает ладошку к моему животу и начинает легонько стучать, требуя быстрее скушать. Странно, но за две недели я уже научилась распознавать его движения и могу с ним договориться.

Он или она начинает прикладывать ладошку и легонько стучит.

— Знаешь, это напоминает, будто малыш отбивает слоги в слове «хочу». Ну, что же, раз золотце хочет, пусть так оно и будет, я не хочу мешать вашему счастью, потому что оно и моё тоже. Я согласна! — Начинаю плакать и улыбаться одновременно. Это странное чувство того, что мой ребёнок так сильно любит Даррена, меня не покинет, кажется, никогда. Но теперь нужно привыкать к тому, что придётся называть слово «наш» или «наша», ведь совсем скоро УЗИ.

— Слушай, я не хочу ждать двадцать первую неделю! В конце концов, мы последний раз в Аспене до рождения ребёнка. Здесь есть детские магазины, и я хочу приобрести что-нибудь на память из этого города для конкретного пола. Доктор сказал, что к концу четвёртого месяца уже вполне можно увидеть пол малыша, но я в это не особо верю. Я хочу сдать анализы и проверить генетический код малыша. В результате должны выдать группу крови и какими хромосомами он обладает. Если честно, я безумно хочу девочку (XX хромосомы). Покупать ей красивые платья, бантики, красивые боди, туфельки. В общем, всё в этом роде, — заканчиваю я и смотрю на реакцию парня в экране моего ноутбука.

Даррен смотрит на меня с неким подозрением и даже обидой. Может, его прошлое и характер для меня — закрытая книга, но глаза выдают его с потрохами.

— Значит, ты считаешь, что нас, мальчиков (ХУ хромосомы), неинтересно наряжать? — спрашивает он, скрестив руки на груди.

— Да, я так считаю, — откровенно и прямолинейно. Всё в моём духе. Парень снова щурится, делая вид, что обиделся. — Ладно, не обижайся, не терпится показать тебе Аспен. Уверена, ты будешь удивлён!

Активно жестикулируя, рассказываю о городе и его прекрасных видах. Парень больше не обижается и смотрит на меня так, словно я рассказываю о великом чуде. У него аж глаза загорелись от рассказанного.

— Всё, срочно пишу распоряжение, присылаю тебе его по факсу и жду обратно. Покупаю билет и немедленно еду к тебе, — говорит парень с таким рвением, что я аж начинаю ревновать.

— Ты что, едешь ко мне, только чтобы посмотреть Аспен? — спрашивает моя ревность, и я искусно надуваю губу. Парень смотрит на мою реакцию, я замечаю его улыбку и то, как он приближается к компьютеру.

— Не только. Ещё я еду, чтобы откусить тебе эту губу, покрыть твоё эротичное тельце своими поцелуями и обновить засосы. Так хочется снова оказаться в тебе! И снова двигаться внутри, и двигаться, и двигаться, — повторяет парень одно и то же слово, увидев, что я закрыла глаза и представляю то, что он сейчас говорит мне в камеру, причем как можно эротичней.

Я сама не замечаю, как возбудилась. Внизу всё так тянет в предвкушении любовного соития.

— Ты, кудрявый монстр! 4:3. Но я всё равно выигрываю, — говорю я, краснея от испытываемого чувства. Парень начинает смеяться и снова встаёт из-за стола.

— Я тоже вынужден признать, что возбудился от собственного рассказа. Ладно, пойду успокаиваться, и нужно закончить проверку, пройтись по отделениям и отправить тебе документы, — заканчивает разговор Адам, и мы прощаемся.