Ночной клуб «Хамелеон» блистал огнями.

Точно так же, как тогда, около двух недель назад, когда в апартаментах на втором этаже был убит Иван Андреевич Кириллов. Снова из окон и арочных балконных проемов вырывалась музыка и яркий свет, снова растрачивались огромные деньги, предоставленные фирмой «Элизеум» и собственно ее фактически единоличным владельцем Романом Знаменским.

Сам юбиляр запоздал. Он приехал на торжество, когда оно было уже в полном разгаре. Впрочем, большинство гостей не смущалось отсутствием хозяина и юбиляра. Распорядитель торжества, разбитной молодой человек лет около тридцати, бывший эстрадный конферансье, мастерски дирижировал действом, и, казалось бы, все забыли, по какому поводу сегодня устроена такая пышная вечеринка. По какому поводу сюда пригласили около полутора сотен гостей, среди которых большую часть составляли сотрудники «Элизеума», охранного агентства «Берсерк», банка «Астрал», а также смежных и дочерних коммерческих структур.

Молодого человека, ведущего действо, опекала и направляла сестра Романа Валерьевича, Полина Знаменская, сопровождаемая непривычно мрачным и бледным Фокиным.

Свиридов крутился неподалеку от них вместе со своей новой подружкой, уже многократно упоминаемой выше, – секретаршей шефа «Берсерка» Леночкой.

В отличие от Фокина Свиридов был феерически – даже несколько наигранно – весел и прикинут в полном соответствии со своим сегодняшним поведением, а именно в тот самый элегантный светлый костюм, в ту самую вульгарную цветную жилетку и в ту самую ослепительно-белую сорочку с фальшивыми бриллиантовыми запонками, в которых он явился на квартиру к Полине.

Знаменский появился около десяти вечера. Он вошел в зал ночного клуба в окружении Феликса Величко и нескольких рослых молчаливых охранников.

При его появлении ведущий взмахом руки оборвал музыку и провозгласил:

– Король вечера, господа! Виновник сегодняшнего торжества, наш радушный и гостеприимный хозяин Роман Валерьевич Знаменский!

Раздались приветственные выкрики подвыпивших гостей, вспыхнули аплодисменты, постепенно все это слилось в один нестройный восторженный вой, и Роман Валерьевич, кисло раскланявшись, сел во главе столов, замкнутый в кольцо своими телохранителями. Предложили тост за здоровье именинника, и гости стали осаждать Знаменского с бокалами в руках – вероятно, чтобы чокнуться с ним.

Пропускали к нему не всех. Свиридов не пошел к Роману, он наблюдал издали, как отсеивали особо неблагонадежных гостей и только нескольких, так сказать, «допустили к телу» хозяина.

Роман с улыбкой чокался с этими избранными, но Владимир успел отметить, как один из секьюрити, прежде чем передать бокал с шампанским Знаменскому, сделал из него короткий глоток.

Проба на смерть.

Полина с Фокиным тоже подходили к Роману и, естественно, были допущены. Ну еще бы: родная сестра «самого» и ее потенциальный муж, тем более старый товарищ Знаменского!

Куда уж благонадежнее.

Владимир видел, как тяжело давались Роману все эти улыбки и дежурные приветствия.

И Свиридов был совершенно прав: Роману было тяжело. Ему было трудно даже дышать. Простреленные в свое время легкие периодически давали сбои, и все дорогостоящее лечение не могло до конца устранить последствия ранения шестилетней давности. Кроме того, его до крайности раздражали все эти гости, крутившиеся возле него с назойливостью мух.

Родственники, «друзья и коллеги» из кожи вон лезли, чтобы понравиться новому хозяину мощной коммерческой структуры, и даже жужжали так же надсадно и надоедливо, как мухи.

Кроме того, сегодня состоялся довольно неприятный разговор с Феликсом, и Величко признал, что проявил неуместную инициативу и впаял «жучок» в машину Свиридова, да еще пару-тройку раскидал по его квартире, а также велел поставить домашний телефон Владимира на прослушивание.

– Какого хера? – резко сказал Роман. – Что это за самодеятельность? Хорошо еще на «хвост» ему никого не сажал, а то вообще был бы концерт по заявкам тружеников села. Да ты что, не понимаешь, с кем имеешь дело? Твои остолопы могут испортить ювелирную работу! Охранять они умеют, но пусть занимаются своим делом, а не учат отца детей делать, а парня из «Капеллы» – вести расследование и наказывать виновных. Понятно?

– Куда уж понятнее... – проворчал дядя Феликс.

И вот теперь на душе у Романа было довольно погано. Он, как говорится у Пушкина, «достиг высшей власти» в фирме своего отца и «царствовал» вторую неделю, но это не добавило ему ни душевного спокойствия и равновесия, ни удовлетворения.

Полина видела это. Она подошла к брату и предложила ему пройти в апартаменты наверху и отдохнуть.

– Только будь осторожен, Рома... у меня какие-то нехорошие предчувствия, – произнесла она. – Не отпускай от себя дядю Феликса.

– Да ладно тебе, Поль, – слабо улыбнулся Роман, – что со мной случится? А вот отдохнуть не мешало бы. Весь день как белка в колесе... Еле вырвался сюда, а тут тоже – хрен редьки не слаще.

– Ничего не случится? – обиделась Полина. – Ты забыл, что в этом же самом клубе убили Ивана Андреевича?

– Да тут весь квартал оцеплен, – отозвался Знаменский. – Феликс хотел даже снайперов посадить на крыши, но я сказал: «А кто тебе даст гарантию, что один из них не окажется убийцей?»

Полина вздрогнула.

– Я-то, конечно, пошутил, а он все всерьез воспринял. Снайперов отменил.

Роман посмотрел в широко раскрытые зеленоватые глаза сестры и улыбнулся – у него внезапно закружилась голова, словно пол под ногами слабо качнулся, и он, едва не потеряв равновесие, ухватился за плечо Полины. Потом сел на стул и невесело засмеялся.

– Как старикашка, черт побери, – проговорил он. – Дыханье тяжелое, голова кружится... Только мальчиков кровавых в глазах... нет.

– Мальчики кровавые – вредно для здоровья. Особенно психического... – отозвался сидевший неподалеку Свиридов.

Стоявший за плечом Знаменского Величко проговорил:

– Вот что, Рома. Пойдем наверх, отдохнешь. А потом, если будет желание, вернешься сюда. Они тут до утра, думаю, намылились.

– Может, домой? – спросил Роман и посмотрел на Полину. – Нет... впрочем, нет. На черта я тогда все это устраивал? Правда?

– Правда, Рома, – ответила она и посмотрела на Фокина, который мрачно пытался выпить водки, но та, по всей видимости, просто уже не лезла ему в глотку.

Тем более что под боком торчал Свиридов, который назидательно советовал другу воздержаться от ударного употребления алкоголя.

Тем временем Знаменский отправился на отдых. Не в апартаменты, в которых был убит Кириллов – уж слишком тяжелые воспоминания, – а в соседние, не менее комфортабельные покои.

Здесь ему уже приготовили достойный прием. Как только Знаменский вошел в апартаменты, так возле дверей занял пост один из самых профессиональных охранников «Берсерка» – тот самый Андрей Артемов, что ворковал с секретаршей Леночкой в офисе Величко.

На втором этаже всего располагалось пять номеров, а также малый зал и бильярдная, совмещенная с баром. Все это, естественно, для VIP-персон.

Бар и бильярдную, имевшие общую стену с апартаментами Знаменского, оккупировали несколько личных охранников Романа Валерьевича во главе с Феликсом Величко. Впрочем, они не слишком расслаблялись: в бильярд играли только двое охранников, а сам Феликс Николаевич сидел в низком кресле и курил сигару, баюкая на колене пистолет излюбленной киллерской марки «ТТ».

В малом зале собрались несколько высокопоставленных работников банка «Астрал» и головного офиса фирмы «Элизеум». Они смотрели стриптиз в исполнении нескольких танцовщиц «Хамелеона» и пили коньяк. Потом президент банка пожелал лично отконвоировать одну из милых танцовщиц в номер.

Еще два номера постигла та же судьба.

В четвертом номере находились Полина и Фокин. Фокин, судя по всему, от пережитых ночью страхов опять нажрался и теперь отчаянно страдал от реализации рвотного рефлекса.