Алан оглянулся. На самом краю кладбища около полицейской машины маячил доктор Харрис. Помнится, они с Тёрнером были большими друзьями. Компанию Харрису составлял упитанный приземистый детина в тёмно-зелёной униформе и шляпе. Младший помощник шерифа. Как там его звали?.. Ага, кажется, Джейк. Или Джо? Алан решительно не мог вспомнить. Впрочем, это было неважно. Важно то, что все эти люди остались вместе с ними. И… Хорошо, что в их число не вошла Дейзи Хилл!

- Наверно, от женихов отбоя нет? – Фредерик ласково приобнял Шейлу за плечо.

- У меня просто много друзей, - улыбнулась Шелли, осторожно покосившись на брата. Алан сделал вид, что считает в небе порхающих с грацией крылатых бегемотов мокрых серых ворон. В таких случаях он всегда делал вид, что что-то считает.

- Смотри, выбор парня - дело важное и ответственное! – дядя нарочито серьёзно погрозил девушке указательным пальцем. – А там сама думай… Сердце подскажет, что к чему. Мы вот с Урсулой сразу поняли, что…

Запнувшись, Фредерик замолчал, уставившись в одну точку. Мимо могилы. Шейла прильнула к его груди, закрыв глаза. Алан потоптался на месте, чувствуя себя крайне неловко. Почему-то он всегда чувствовал себя лишним, чужим, когда рядом с ним прилюдно выражали свои чувства…

- Слушайте, ребята! – внезапно оживился дядя Фред. – А что, если вы погостите у меня несколько дней? А? Мне, право, будет очень приятно. Без Урсулы дом кажется мне таким огромным… И пустым.

Подкошенный горем пятидесятилетний мужчина с неприкрытой надеждой всматривался в лица племянников.

- Вы же знаете, какой у меня здоровенный домина! Ваши комнаты всегда ждут вас… А мы… Я всегда рад видеть вас у себя, - Фредерик сконфуженно умолк, опустив глаза.

Шелли смахнула с ресницы ещё одну слезинку. Дядя Фред очень любил детей. А вот сам иметь их не мог. Шелли знала, что тётя Урсула всё чаще и чаще заводила разговор о том, чтобы взять ребёнка из детдома. Она любила детей не меньше. Но её мечтам не суждено было сбыться…

- Дядя, я же всё ещё хожу в школу, - ласково произнесла девочка. – Но через две недели у нас начнутся осенние каникулы, и я думаю, что родители не будут возражать, если мы немного погостим у тебя. Нам и самим будет очень приятно пожить у тебя, дядя. Правда, Алан?

- Я свободен, как ветер, - улыбнулся высокий юноша.

- О, дорогие мои… - у растроганного до слёз Фредерика не было слов. Он крепко прижал младших Блейзов к себе. – Но… Ты вроде работаешь, Алан.

- Да ерунда, дядя, - Алан ободряюще стиснул сухую ладонь Фредерика. – Возьму отпуск. Я уже отпахал больше полугода.

- Отлично, сынок.

Алан отвёл глаза. Дьявол, как же ему было жалко маминого брата. Дядя Фред единственный, кто одобрил его выбор на счёт места работы. Гарольд, говорил он, не дави на парня. Он настоящий мужчина, чёрт возьми! Самостоятельный и сильный. Что с того, что он не хочет идти во вшивые адвокаты? Или тебя коробит, что он не просит у тебя на карманные расходы? Мальчик только что вернулся из армии, чёрт тебя дери! А ты его хочешь упрятать в колледж? Гарольд, не будь идиотом, и не настраивай против себя единственного сына… Алан нечаянно подслушал этот разговор. Де Фесы гостили у них пару дней, и этот разговор состоялся в кабинете отца. Двери были закрыты, но вспыльчивый дядя кричал так громко, что проходящий мимо Алан всё услышал…

Сейчас дядя не кричал. Его голос звучал тихо и надломано. И умоляюще. Алан не мог игнорировать ТАКОЙ голос.

- Мы приедем, дядя, - твёрдо пообещал он.

____________________________________________________

На следующий день, поздним вечером Шейла долго ворочалась в своей постели. Она никак не могла уснуть. Из головы не шли слова дяди Фреда. «Выбор парня – дело важное и ответственное», «сердце подскажет…». А если сердце склонно часто ошибаться? Если оно плохо разбирается в настоящих чувствах? Интересно, способна ли я отличить ИСТИННУЮ любовь от придуманной, размышляла девушка. И если я её встречу, то пойму ли, что это он, тот самый, единственный? Шелли с ужасом думала, а вдруг она УЖЕ пропустила его? Вдруг она элементарно не сможет узнать своего суженного?..

Шелли свернулась калачиком под тонкой простынею. За свою недолгую жизнь она влюблялась целых три раза. Три! Шелли горько усмехнулась. «Влюблялась»! Громко сказано. В конце концов, все её романы оказывались пустыми детскими глупыми увлечениями. Даже дурацкими. Иногда рискованными. Шелли и тогда и сейчас считала, что это рисково – потерять девственность в тринадцать лет. А шансы были. И она ну никак не стремилась к этому!

Около четырёх-пяти лет назад, перед тем как Алан сбежал в армию, Шелли впервые влюбилась. Как ей казалось, влюбилась навсегда и навечно. Она представляла себя Джульеттой, а его Ромео. Они тогда проходили Шекспира по школьной программе… Его звали Роберт. Бобби. Он учился в последнем классе. Он курил, он красиво улыбался (Шейла теряла голову от ямочек на щеках), у него были оттопыренные уши, прикрытые длинными светло-русыми волосами, он ездил на красном отцовском «Пежо». И он положил глаз на хорошенькую девочку, которая внезапно выросла за прошедшее лето и выглядела старше своих лет.

Он был такой прикольный. Весёлый. Добрый. Говорил ей кучу комплиментов, дарил цветы. Потом начал провожать от школы домой. Потом стал приходить к ней в гости. Когда дома не было папы и Алана. Луиза не возражала. Ей нравился Бобби. Такой серьёзный мальчик. Красивый и ответственный, всегда здоровался, говорил «мэм». И он так приятно улыбался! У Шейлы всегда было много подружек и друзей, и очень часто их дом гудел как встревоженный улей от сонма детских голосов. Её дочь растет, её уже интересуют взрослые мальчики. Это естественно. Луиза никогда не была консерватисткой. И она не становилась на пути дочери. Вообще, Луиза позволяла Шейле много всего, редко в чём отказывала. Но и при случае могла спросить достаточно строго. И Шелли знала, где заканчивается граница вседозволенности. Мамин карт-бланш всё же имел ограничения.

Бобби клялся ей в любви до гроба, сравнивал её с ангелом. Он любил говорить «мы как два ангела, Шелли», «как мне повезло, что у меня есть такая девушка»… И она верила ему. Они часто гуляли вместе, фотографировались, ходили на школьные дискотеки и вечеринки друзей. Впервые в жизни она поцеловалась именно с Бобби. Но, не более того. У Шейлы был собственный радиус вседозволенности. Она была умной девочкой.

Папа ни о чём не догадывался. Разумеется, человек старых нравов и воспитания, Гарольд Блейз и предположить не мог, что современные девочки в тринадцать лет думают о тех вещах, которые не волновали его лично лет до семнадцати! Мама не препятствовала, Алан… Алан догадывался. Впервые в жизни Шелли утаила что-то от брата. Не поделилась с ним тайной. Она выросла. А у брата хватало своих тайн, о которых он тоже не спешил распространяться. Они квиты. Влюблённая девочка утешала саму себя. Алан её поймёт. Он поддержит свою единственную сестрёнку, как делал всегда.

Всё закончилось одним поздним тёплым весенним вечером. Бобби подвёз её на своей (отцовской) «крутой тачке» домой после школьных танцев, и они ещё долго сидели в машине, обнявшись, шепча друг дружке милые глупости и целуясь. Им было так хорошо вместе. Она ощущала себя в безопасности. Что с ней может произойти плохого? Её дом всего в нескольких метрах от машины, рядом любимый и единственный, который защитит… В тот момент она ещё верила в любовь. В тот же вечер она спросит у брата, а есть ли она вообще – настоящая любовь? Или её выдумали поэты?

Бобби курил. Он много раз обещал, что бросит, но не бросал. Шелли тогда впервые задумалась, если человек тебя любит, то почему он не может ради тебя пойти на серьёзный и волевой шаг? И почему не держит обещания? И ей не нравилось, что Бобби много пил. Сама она крепче шампанского на Новый Год и разбавленного вина на днях рождения ничего себе не позволяла. Она же девочка. И ей всего тринадцать. Но Бобби был старше. Он был крутым парнем, он контролировал себя.