Глава 46

2000 Томми наблюдал за тем, как Джинни переваривает все, что он рассказал. По крайней мере, то, что ему стало известно. Он был не в курсе всего, но знал достаточно.

— И ты не сказал мне все в воскресенье, — пробормотала она, опустив взгляд на свои колени.

— Нет, детка. У меня не было возможности поговорить. Ты так разозлилась.

— Я имею в виду, что могла бы поверить, когда ты рассказал о том, как Гризз сообщил Делии, что собирается забрать меня. Ты знаешь, это же Гризз. Он никогда не спрашивал. Просто делал то, что хотел. Но остальное, — она снова взглянула на Томми, ее голос зазвучал очень тихо. — Делия и Винс знали, что в тот вечер Джонни Тиллман приедет в дом? Они знали и ушли нарочно? Почему? — ее глаза начали наполняться слезами.

Томми глубоко вздохнул. Он обещал, что расскажет ей все. Это действительно будет больно.

— Это было связано с тем полицейским отчетом, Джин. Помнишь, примерно за два месяца до того, как пришел Джонни Тиллман? Когда полиция была в вашем доме?

— Да, это я позвонила им. Из-за Донни Маркуса, маленького мальчика, у которого была няней. Делия велела мне не лезть не в свое дело, но я не могла. Мне просто невыносимо было знать, что отец делает с ним, а затем надевает эту свою маску для общественности. «Стивен Маркус. Честное и заслуживающее доверия лицо города», — процитировала она насмешливым тоном. — Он оказался самой низшей формой человеческого существа.

Джинни вспомнила, что мистер Маркус выглядел прекрасным мужем и отцом, истинным джентльменом. Он всегда настаивал на том, чтобы забирать ее и отвозить домой, даже при том, что она предложила ездить на велосипеде. Маркусы производили впечатление хорошей семьи и всегда неплохо платили ей за заботу о сыне. Донни неизменно был в пижаме, когда приходила Джинни. В ее обязанности входило играть с ним и читать. Они вместе готовили специальный десерт, и после того, как он чистил зубы, она укладывала его в кроватку и целовала в лоб. Джинни даже учила его читать вечернюю молитву. Ей нравилось работать няней. Донни являлся частью семьи ее мечты. Она лелеяла перепадавшие ей крупицы любви и внимания, которые никогда не получала в детстве. Джинни все чаще задавалась вопросом, сможет ли однажды стать хорошей матерью.

Она поняла, что что-то не так, той ночью, когда Донни пролил часть горячего шоколада на пижаму и не позволил Джинни переодеть себя. Он начал корчиться и говорить, что может спать в шоколадной пижаме, и что мама переоденет его, когда вернется домой.

Именно тогда Джинни поняла, что ее никогда не просили купать мальчика или готовить ко сну. Донни всегда был в пижаме с длинными рукавами, когда она приезжала, независимо от времени. Он что-то скрывал?

Она не должна была этого делать. Не стоило совать нос в чужие дела, но подозрения не давали покоя. Она знала, что Донни крепко спит. Его мать настояла, чтобы он надел подгузник на ночь, потому что никогда не просыпался, даже если мочился под себя. Поэтому после того, как мальчик заснул той ночью, она осторожно расстегнула пуговицы его пижамной рубашки. И съежилась, увидев синяки. Некоторые совсем свежие, другие более давние. Джинни медленно вытащила его руку из рукава, перекатив крошечное тельце на один бок. Она задохнулась и зажала рот, когда увидела спину мальчика. Никаких синяков. Скорее шрамы. От ударов плетью. Одни поблекшие, остальные все еще красные. Этот ребенок подвергался ужасному насилию.

Она переодела Донни в другую рубашку, и когда, перевернув, застегивала пуговицы, посмотрела на лицо мальчика. С широко открытыми глазами он наблюдал за ней.

— Кто причиняет тебе боль? — спросила она шепотом.

Донни ответил не сразу, и Джинни повторила вопрос.

— Папа, — сказал он.

— Мама тоже обижает тебя?

— Нет. Ей не нравится, когда он делает это. Сначала она плакала, и папочка тоже сделал ей больно. Она больше не плачет, — после паузы ребенок добавил: — Он рассердится, если я не буду носить ту же пижаму, когда придет домой.

Ей была невыносима сама мысль о том, что ребенка еще раз изобьют. Она быстро застирала пятна на его пижаме и стояла перед сушилкой, в нетерпении постукивая ногой по кафельному полу и ожидая, когда одежда высохнет. Джинни одела малыша в старую пижаму за десять минут до того, как его родители переступили порог.

У Джинни побежали мурашки от воспоминаний. Она покачала головой.

— Итак, — продолжил Томми. — Гризз знал о твоем звонке в полицию. Он проверил этого парня, Маркуса. Тот оказался политиком. У него, должно быть, имелся какой-то серьезный компромат на твою мать или Винса. Скорее всего, он угрожал. Твоя мать и отчим знали Джонни Тиллмана из «Смитти». Делия не смогла заставить тебя прекратить давление, поэтому она убедила Джонни прийти в ваш дом, чтобы преподать тебе урок. Полагаю, она решила, что ты забыла бы о Маркусе, если бы у тебя была своя собственная травма. Ты же помнишь, какой была тогда, Джин. Зная тебя, становилось ясно, что ты не оставишь это просто так.

— Я и не оставила, — ее глаза сверкнули. — Я доставляла столько неприятностей, сколько могла. Я говорила с учителем Донни. Я сообщила директору его школы. Я разговаривала с его соседями. Никто ничего не сделал. Я продолжала звонить в полицию, чтобы узнать, проверил ли кто-либо мое заявление. Они палец о палец не ударили, Томми.

Всем было наплевать! — Джинни снова взглянула на него. — Я даже угрожала обратиться к газетчикам. — Она откинулась на спинку стула и вздохнула. — Я собралась пойти в газету, и Делия безумно рассердилась на меня. Сказала, что вышвырнет из дома, если из- за меня будут проблемы. У меня просто не было шанса, — она уронила голову на руки, вспомнив все это сейчас. — Джонни Тиллман появился спустя день-другой и попытался изнасиловать меня.

Томми наблюдал за ней с ноющим сердцем.

— Гризз уже знал о твоем звонке в полицию, и что Маркус издевается над своим ребенком. Я не думаю, что в то время он был в курсе, что Маркус угрожает Делии, чтобы заставить тебя замолчать, и что Делия каким-то образом убедила Тиллмана появиться в вашем доме. Я думаю, что она, возможно, пообещала ему немного травки. Так или иначе, Тиллман рассказал Гриззу все.

— Делия и Винс не просто знали об этом? Они на самом деле послали его, чтобы сделать это со мной? — спросила она, недоверчиво уставившись на Томми.

— Я не знаю, насколько твой отчим был вовлечен и осведомлен. И я не знаю, что у Маркуса было на твою мать, но это должно было быть нечто большее, чем дурацкое выращивание травки дома.

— Я помню ту ночь, когда Винс и Делия появились после нападения Джонни. И помню нежелание Делии вызвать полицию. Сначала я подумала, что это из-за того, что она не хотела, чтобы они нашли ее травку. Я помню, Винс был пьян, но все равно заставил Делию вызвать полицейских. Клянусь, что она не стала бы, если бы Винс не настоял. Он опознал Тиллмана. Делия молчала, — она наморщила лоб. — Теперь я знаю почему. Если бы они нашли Тиллмана, он, вероятно, рассказал бы, что она послала его.

Джинни молчала в течение долгого времени. Она просто сидела, уставившись на свои колени.

— А мистер Маркус? — спросила она. — Что Гризз сделал с ним? Я знаю, что их семья переехала после того случая с Джонни Тиллманом. Гризз убил его, пытал или что- то еще? Он должен был что-нибудь сделать.

Томми не смотрел на нее. Подробности этого она не захочет знать, несмотря на то, что спросила сама.

— Скажем так, Гризз не убил его. Но я могу с уверенностью утверждать, что Маркус никогда больше не причинял своему сыну боль. Тебе не нужно знать, почему или как я знаю это. Поверь мне. Ладно, Джинни?

Она, стиснув зубы, кивнула.

— Гризз узнал, что было у мистера Маркуса на Делию? Из-за чего такого важного она устроила мое изнасилование?

— Если Гризз действительно знал, Джин, он унес это с собой в могилу.

Беседу прервал звук подъезжающей к дому машины. Джинни вышла, и Томми последовал за ней. Они смотрели, как двое мужчин приближаются к парадной двери.

Джинни узнала этот грузовик.

— Что они здесь делают? — спросил Томми.

— Они здесь из-за аллигатора. Должны были прибыть еще вчера, но не доехали, — обернувшись, ответила она и подошла к входной двери.

— Какого аллигатора?

— Того, что в хозяйской ванной, — Джинни открыла парадную дверь. — Следуйте за мной, джентльмены, — сказала она, затем отступила и махнула в сторону спальни хозяев. — Прямо там. Вы найдете его в ванне.

— Джин, — позвал Томми. — Я воспользовался ванной Картер, в то время как ты была в душе этим утром. Я думаю, что заметил бы аллигатора в ванной.

— Что? — она чуть не задохнулась. — Его нет в ванне? Он был там! Я первым делом накормила его, прежде чем принять душ, когда ты делал кофе.

Двое мужчин прошли через спальню хозяев в ванную. Теперь они выходили, качая головами.

— Никакого аллигатора в ванне нет, миссис, — сообщил тот, что повыше.

Вчетвером им не потребовалось много времени, чтобы найти его. Ричард Пепперблум с комфортом устроился под буфетом в столовой. Джинни испытала облегчение, что он не пополз за ней или Томми и не сбежал во двор. Он, вероятно, сожрал бы одно из животных Картер.

— Удачи, Ричард Пепперблум! — сказала она, махнув двум мужчинам, отъезжавшим в грузовике без опознавательных знаков.

На самом деле, аллигатора везли на ферму рептилий, которая находилась в частной собственности у семейной пары, заботившейся о них, как о домашних питомцах. Джинни не знала, законно это или нет, и не спрашивала.

— Каким образом у Картер оказался аллигатор и как ей пришло в голову такое имя? — спросил Томми, следуя за женой на террасу.

— Ты же знаешь Картер и эти ее безумные имена животных, — Джинни пожала плечами и усмехнулась.

Картер коллекционировала и животных, и имена. Она любила давать своим питомцам имена реальных людей. Некоторое время у Картер жил даже задиристый страус. Джинни улыбнулась, вспомнив, как показала подруге свои первые поддельные водительские права, и та решила, что Присцилла Селери — прекрасное имя для наглого страуса.