— Миледи, у меня есть для вас предложение…

Его голос постепенно исчез, заменяясь темнотой и ощущением ваты по телу.

«Я согласна…», — раздалось в голове так, что Карина привскочила…

Она была в своей кровати. По комнате вокруг Карины стелилась темнота. Это все был ночной кошмар.

Сердце оглушительно стучало в ее груди. Она потерла лицо и отдернула руки, ставшие скользкими от холодного пота.

«Я согласна… Согласна на что?», — обеспокоилась Карина.

На что же она согласилась в своем сне? Не имеет значения. Это был просто ночной кошмар. Утром ей следует позвонить горемычному психоконсультанту.

Карина нахмурилась и, отпихивая, освободилась от одеяла. У нее возникло странное ощущение неправильности, как если бы тут было нечто очень важное, что она упустила. Что-то жизненно важное. Небольшой светильник так и ждал на столике возле кровати. Она щелкнула выключателем, и конус мягкой электрической иллюминации осветил комнату.

Это не было ее спальней.

На мгновение Карина застыла, а затем, сжимая своим кулачищем, в нее вцепился страх.

— Эмили? — прошептала она. — Эмили?

Безответно.

Она одна была в странной комнате.

Для этого могло бы быть рациональное объяснение. Должно было быть. Только она не знала какое.

«Я согласна», — отозвалось эхом ее голоса из сна. У нее возникло ужасное подозрение, что незнакомая комната и эти два слова как-то были связаны.

Ее одежда куда-то делась. На ней было только нижнее белье и гигантская футболка, слишком большая, размера на три.

Пара заботливо уложенных джинсовых штанин расположилась на стуле возле кровати. Ее джинсы, те самые, в которых она носилась, вояжируя по полям. Карина натянула их. Она должна была найти Эмили.

Дверь с легкостью распахнулась, и Карина обнаружила себя в коридоре. Слева от нее коридор кончался ведущей наверх лестницей. А справа — сконцентрированный электрический свет придавал блеск деревянному полу и ржавого цвета ковру. Донеслись тихие голоса размеренной беседы.

Она последовала за голосами и, пощурившись от света, ступила на кухню. За круглым столом, который находился в центре кухни, сидело трое мужчин. Они повернулись, чтобы посмотреть на нее. Один, сидящий далее всех от нее, обладал внеземным лицом мужчины из ее сна. «Артур», — всплыло на поверхность его имя из глубин ее памяти.

«Я согласна», — повторилось в голове.

Артур кивнул ей:

— О. Так вы уже встали. Почему бы вам не присесть с нами. Генри, пожалуйста, достань для леди Карины какой-нибудь стул.

Его мягкий, почти интимный, голос поласкал ее практически как прикосновение. Он был бы успокаивающим. Если бы все внутри нее не сжалось в тугой узел.

Высокий мужчина встал с застенчивой улыбкой и выдвинул придержанный для нее стул. Так странно, по-домашнему, все трое пили чай. Никого не поразило ее появление. Ясно, что она не была тут неожиданностью.

Карина села.

— Спасибо, — автоматический отклик выкатился из ее губ даже прежде, чем она осознала это.

— Добро пожаловать, — сказал Артур.

Он элегантно, без шума откинулся назад и принял искусную позу, не прилагая для этого какого-либо усилия. Его черные и мягкие волосы были зачесаны назад, придавая открытости совершенно слепленному лицу. Его брови были равно черными. Такими же были и его ресницы, длинные и мягкие как вельвет. Они обрамляли большие глаза из синего хрусталя, глубокие и холодные. «Ангельские», — нашлась Карина. Он выглядел как ангел, не пухленький херувимчик, а ангел, который свободно парил в небе и обладал красотой, с ужасной силой вызывающей тоску в сердце, ангел, который так долго и пристально смотрел в синеву бездны, что его глаза абсорбировали ее цвет.

— А хотите чаю? — спросил Артур.

— Дети?..

— В безопасности, — сказал он.

И она поверила в искренность его слов, хотя у нее и не было причины этого делать.

Артур встал, взял из шкафа позади себя синюю кружечку и налил в нее заваренный чай из стоящего на плите большого чайника. Затем поставил эту чашку прямо перед ней.

— Пожалуйста, выпейте. Это стабилизирует ваши нервы.

Карина посмотрела на предложенную чашу.

Он пил из собственной чашки и, подбадривая, улыбался.

Она подняла чашку и сделала глоток: «Зеленый чай. Странный вкус, слегка кислит».

Она, быть может, все еще спала. Вся эта сцена имела слегка абсурдную неправильность, находимую только во снах.

Карина осмотрелась за столом. Мужчина, который предложил ей стул, Генри, сидел справа от нее. Он был высоким и тощим как бечевка. Его серьезному лицу, омраченному интеллектом, недоставало магнетизма Артура, но его резкие очертания нарисовали ей все то же самое. Его русые волосы были подстрижены очень близко к коже головы, но все еще показывали следы курчавости. Его зеленые глаза внимательно смотрели на нее, и она прочитала глубокую жалость в их глубинах.

Мужчина слева от нее был довольно-таки модельной внешности. Сильная, мужественная челюсть. Глубокие, темно-синие глаза. Высокие скулы. Грива из золотых волос, скрывая половину лица, волнами спадала ниже пояса… В его глазах улавливались дикие вспышки чувства юмора. Он подмигнул ей, усмехнулся, даже демонстрируя белые зубы, и откинул свои волосы назад. Безобразный шрам распорол его левую щеку, будто что-то едва не вырвало его плоть укусом, а она неправильно зажила. Она поборола стремление отвести взгляд. Он потянулся к ее руке…

— Даниель, — голос Артура возрос до тонкой грани, — это крайне неблагоразумно.

Даниель откинулся назад.

— Только поскольку она не закричала, когда увидела твое лицо, не означает, что ты дошел до прикосновений, — подметил Генри, доливая себе в чашку.

— Простите Даниеля, пожалуйста, — сказал Артур. — Он непреднамеренно был груб. Ему, право, пока еще запрещено говорить. Ваш чай остывает.

— У него есть тенденция вызывать проблемы, когда он говорит, — добавил Генри.

Даниель одарил ее тлеющей улыбкой.

Она повернула лицо к Артуру:

— На что я согласилась?

Артур вздохнул:

— Ясно…

Генри подался вперед:

— Возможно, у нас получится исправить это.

— Ну, да. И чем скорее, тем лучше. Лукас вот-вот может вернуться, и это сделает положение вещей значительно более усложненным.

Даниель легонько засмеялся. Если бы волки могли смеяться, то они бы издавали звуки как он.

Генри выставил свою руку:

— Будет проще, если вы придержитесь за меня.

Карина заколебалась в сомнениях.

— Вы действительно хотите вспомнить, не так ли? — спросил Артур.

Она положила свою руку в руку Генри. Его длинные и теплые пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Мир разорвался надвое, и она обратно, качая на руках Эмили, приземлялась на пожарной лестнице явно не мотеля. Все ее тело жгла ужасная боль.

Артур наклонил к ним свою голову и, моментально окинув их взглядом, выдернул Эмили из ее рук.

— Нет! — воспротивилась Карина, чтобы не отпустить, но ее руки потеряли всякую силу.

Эмили не брыкалась, не кричала. Ее лицо полностью побелело, словно она превратилась в куклу. Артур повернулся и вручил ее кому-то позади него на ступеньках.

— Эмили! — Карина попыталась ползти за ней, но ее тело отказалось повиноваться.

Артур притронулся до каймы ее черного топа и раскромсал его кверху. Его пальцы потрогали ее живот. Карину пронзила боль, и из нее вырвался крик.

— А… Теперь видно, это не хорошо, — печально покачал головой Артур. — Все это должно показаться вам ужасно запутанным, а у нас мало времени, так что я буду предельно краток в объяснениях. В этом доме живут монстры. А мы — их убийцы. По-необходимости, полагаю, это также делает из нас монстров. Я не знаю, почему вы здесь. Вероятно, по нелепой случайности подброшенной монетки. Неудачный кувырок игральной кости. Вы с вашими детьми попали под перекрестный огонь. Одна из монстров отравила вас при помощи дротика из ее глотки. Фатальное ранение. Вы умираете.