В одно мгновение по позвоночнику Карины промчался ледяной страх. Она не думала, что сможет еще больше испугаться, но его тон, исполненный терпения и участия, приятный даже тон, словно для него это была беседа за ланчем, ужаснул ее. «Это не сон, — осознала Карина. — Это происходит. Это происходит со мной и прямо сейчас. Боже, пожалуйста, пусть с Эмили будет все хорошо. Пожалуйста. Я сделаю все что угодно».

— Я могу чувствовать запах вашего страха, — произнес Артур. — Он скатывается с вашей кожи. Мужчина получше меня ощутил бы дискомфорт от вашей боли. Но я плохой. Я ничего не чувствую к вам. Нам редко приходится иметь дело с невиновными свидетельницами, а когда делаем это, то стараемся отослать их назад невредимыми, не из некоего альтруистического побуждения, а потому что нам не нравится излишнее внимание. Если бы вам не навредили, то Генри тут же стер бы вашу память и вся ваша пятерка весело отправилась бы своим путем. Ну а так, все-таки, вы будете мертвы в ближайшие тридцать минут.

Слова отказывались покидать ее рот. Карина напряглась и с силой выдавила:

— Почему вы мне все это говорите?

Его леденящая улыбка заставила ее сердце колотиться.

— Я разговариваю с вами, потому что собираюсь предложить вам сделку. Вы имеете что-то нужное нам, миледи. Ваше тело имеет генетическую предрасположенность к выработке конкретных гормонов, отчаянно нужных одному из нас. Ваш человеческий подвид не уникален, но достаточно редкий, чтобы делать вас ценной. Я подозреваю, что вот как вы были способны найти это место, и вот почему та «ядовита», рыжеволосая женщина, поспешила отравить вас, вместо того, чтобы защищаться от нас. Слушайте внимательно, миледи, потому что я не буду повторяться.

Она сосредоточила на нем взгляд, улавливая и запоминая каждое слово.

— Существу, находящемуся позади вас, требуется ваша кровь. Свою потребность он будет вами удовлетворять. Вырабатываемый им яд будет противодействовать отраве, которая убивает ваше тело. Взамен, он будет потреблять химикаты, которые произведутся вашим телом. Вы навсегда отдадите себя дому Дарьон. Будете позволять зверю напитываться вами. Будете проживать в помещениях согласно нашему выбору. И никогда не сможете уйти. Вы не сможете иметь контактов с внешним миром. За ваше согласие на это мы сбережем вашу жизнь и жизни детей.

Нечто на подоконнике позволило себе в предчувствии тихонько заскулить. И это… этот зверь еще напитывался бы ею.

«Навсегда. О, боже мой, я не могу этого сделать… Не могу…», — подумала Карина.

Артур наклонился вперед, не проявляя на лице какую-либо эмоцию сверх приятного, успокаивающего самообладания.

— Поразмыслите хорошенько, прежде чем отвечать. Я не предлагаю вам эту сделку из-за того, что вы мне нравитесь, или потому что я движим какой-то благородной эмоцией. Я делаю это, потому что мы нуждаемся в вас. Мое предложение не будет для вас приятным. Вам это не понравится. Действительно, многие сказали бы, что лучший выход для вас — умереть, сейчас.

Густой туман собрался на краях сознания Карины, угрожая задушить ее. Она выцарапалась в реальность, пытаясь оставаться рассудительной.

— Моя дочь…

На подоконнике зарычал зверь.

— Он гарантирует ее безопасность, — сказал Артур.

— Дети… будут возвращены в свои семьи?

— Да.

— Я согласна.

Кроткая рука схватила сознание Карины и протолкнула его сквозь время и пространство назад к реальности круглого стола с горячей чашкой в ее руке. Она взглянула на Артура.

— Моя дочь? Эмили?

Он не ответил.

— Вы обещали мне, что дети будут возвращены в свои семьи. Ее отец мертв. Я единственный член ее семьи. Где она?

Он улыбнулся, без какой-либо эмоции, лишь придавая губам плоский изгиб.

— Она в головном доме, на некоторое время.

Нет, осознала Карина, ее там не было. Он лжет.

— Я требую свою дочь. Мы ведь договорились. Верните мне мою дочь, или я прощаюсь.

Даниель на стуле качнулся назад и засмеялся. Хлопнула дверь. Послышались шаги, раздающиеся эхом по всему дому.

— Скооперируйтесь с Лукасом, и ваша дочь будет доставлена к вам, — сказал Артур.

На кухню зашел какой-то мужчина. Высокий, в распираемой буграми мышц и связок тенниске, он буквально протиснулся в карликовый дверной проем. Он был не просто большой, он был массивный и был охвачен угрозой, как яростный вихрь, едва вмещающийся в оболочке своего тела. Черные волосы длинными прядями спадали на его жесткое, агрессивное лицо. Он без малейшего милосердия глянул на нее зелеными глазами. Она встретилась с его пристальным взглядом и чуть не захлебнулась. Это было… как тигру в глаза посмотреть. Его вытаращенные глаза обещали смерть.

Его зеленая радужка заискрилась проявлением различий, перешедшим во вспышку ярости.

Он сделал не по-человечески быстрый выпад вперед и ударил по столу ладонью. Карина отдернулась назад.

— Руки прочь от нее! — прорипел, как рычание, его голос.

Генри вскинул кверху свои руки. Мужчина схватился за стул, на котором все еще был Генри, и подбросил его в сторону. Стальные пальцы захватили локоть Карины и потянули ее вверх. Он отхватил ее с пола со смехотворной легкостью, заключая на своих согнутых руках, и как бешеный пес огрызнулся:

— Моя!

— У нас нет намерения, ни капельки, — произнес Артур, звучно потягивая чай, — забирать ее у тебя.

— Не смейте вы все, ублюдки, к ней прикасаться!

Карина завертелась в его руках, пытаясь освободиться, но это было похоже на попытку дать отпор грузовику.

— Вы должны простить Лукаса, — сказал ей Артур. — У него есть склонность к чрезмерному покровительству своей пище.

Знакомый запах нагретого металла вторгся в ноздри Карины. Ее насквозь прошибла извивающая паника. Она брыкалась еще сильней, но удары ее ног сотрясали лишь воздух. Он нес ее подальше от кухни назад в спальню, где она ранее проснулась.

Лукас уронил ее на кровать и пошел закрывать дверь со словами:

— Держись от Артура подальше. Это больной ублюдок.

Он развернулся и зашагал к ней, огромный, подавляющий своим явным размером. Карина отодвигалась назад, пока ее позвоночник не оказался прижатым к стене.

Он долго рассматривал ее медленно раздевающим взглядом, от которого ей захотелось прикрыться, и хмуро нырнул в дверной проем слева. Тишину разразила хлынувшая вода. Лукас вновь появился с высоким стаканом воды и вручил его ей.

— Выпей. Это поможет.

Она отпила.

Он сел на стул напротив нее и стянул свои носки. Только сейчас она заметила, что он не носил обуви. Он скомкал носки и, как баскетбольный мячик, бросил их в комнату, где набирал воду, затем стянул с себя рубашку с коротким рукавом. Карина поперхнулась. Постепенно исчезающие рваные шрамы перекрещивали его массивную спину. Его ноги были длинными, его талия — узкая, по сравнению с громадными плечами. Его очертания были почти совершенными. А когда он расправил свои плечи, раскаты мускул под его кожей сформировали твердые выступы. Он не двигался — он величаво и обстоятельно подкрадывался, как огромное хищное животное, извергающее угрозу каскадами волн своего горячего металлического запаха.

Перед нею в памяти затолкался Джонатан. Ее муж был красиво и крепко сложенным, как для мужчины средних размеров. Лукас мог бы щелкнуть его пополам, не давая на раздумывание и секунды. Он, покачивая разрушительным телом, просто продолжил свой путь. У нее не было шансов. В физическом столкновении Лукас уничтожил бы ее.

— Пей, — произнес он.

Карина с силой отпила немножко воды. В ее горле пересохло, и она выпила еще. Неожиданно Лукас сосредоточился. Его пристальный взгляд сфокусировался на двери. Его тело напряглось, как по сигналу тревоги. Его босые ступни втиснулись в пол, а ноги немного согнулись, словно он приготовился в прыжке запустить себя. Завязанные в узлы мышцы разошлись пучками на перекрестке спины и плеч. Его широко разведенные руки приподнялись, а пальцы его большущих кистей, как когти, приготовились хватать и давить. Его голодные глаза зажглись горячим пламенем. В подобной позе, он едва был человеком.