А ещё у меня была головная боль. Тот выстрел, который едва не стоил мне жизни, по-прежнему не давал мне покоя. Кто его сделал? Кто нанял стрелка? На Лу Фриско я не думал. Хозяин «Ти-Бар» не походил на человека, способного выстрелить в спину. Он сильный, хитрый, очень расчётливый и честолюбивый, но не подлый. К тому же, он знал, как пользоваться револьверами. В крайнем случае, он дал бы команду своим ковбоям, тому же Рыжему, например, чтобы они зажали меня где-нибудь в городе и под видом пьяной ссоры напичкали свинцом. Но на убийство из-за угла он не пойдёт, нет. То же касается и братьев Гомес… Может, в городе есть ещё кто-то, кто желает моей смерти? Но кто? Дорогу я, вроде бы, никому пока не перешёл, кроме Лу… Одни вопросы и ни одного ответа, а мне бы очень не хотелось, чтобы во время родео кто-то стоял у меня за спиной с винтовкой в руках. Весьма трудно, знаете ли, сосредоточиться на деле, когда тебя выглядывают в прицел спенсера пятьдесят шестого калибра.

Я оседлал Сюзанну и направился в город. Завтра родео и мне надо прибыть заранее, чтобы дать Сюзанке отдохнуть до начала состязаний. Моя Сюзанка хорошая лошадка. По виду она ничего особого из себя не представляет, но только по виду. На самом деле она неплохо знакома с работой ковбоя и прекрасно идёт на дистанции в четверть мили. Её рекорд — двадцать четыре секунды. Это не самое лучшее время на Западе, ибо я видел лошадей, проходящих эту дистанцию за двадцать три и даже за двадцать одну секунду, но, надеюсь, таких в Америкэн-Сити нет. А вот на длинных дистанциях в сто или пятьсот миль, равных ей я пока ещё не встречал. Она очень вынослива и амбициозна, настоящий боец. Стоит ей увидеть перед своим носом чужой зад, как она начинает злиться, рваться изо всех сил, и именно поэтому мы побеждаем. Иногда.

Я остановился перед конюшней Виски Джорджа. Хозяин по обыкновению сидел возле коновязи с неразлучной бутылкой виски и наслаждался тёплым солнышком. Странное дело, сколько бы он не прикладывался к горлышку, пьяным не выглядел. Обычный потрёпанный жизнью мужчина лет шестидесяти, невысокий, морщинистый, но твёрдый как вулканическое стекло. Завидев меня, он приветственно махнул рукой и встал, принимая поводья. У меня сложилось впечатление, что он очень рад меня видеть, и, возможно, он единственный из всего города, кто рад мне по-настоящему.

— Ну, мистер, навели вы тут шороху! — воскликнул он, улыбаясь во всю ширь своего щербатого рта. — Я здесь, пожалуй, с самого основания, но такого не видел!

Я удивился. Меня не было в городе почти три недели, и никакого шороху, соответственно, я навести не мог. Просто был не в состоянии. Но Джордж продолжал улыбаться, и я почувствовал неуверенность. Может я лунатик? Брожу во сне и всё такое?

— Что случилось, Виски? Ты меня не с кем не спутал?

— Вас спутаешь… Эта девица, дочка Дэна Макклайна, примчалась позавчера в город и давай болтать на каждом углу, как вы отбили стадо у воров, какой вы крутой и как вас зовут на самом деле! Кто-то из ребят Лу Фриско сказал, что Росса Лаки ещё месяц назад убили апачи где-то в Скалистых горах, а она рассмеялась и посоветовала сказать это вам…

Я не на шутку разозлился. Вот ведь женский язык, уж точно без костей! Ничего доверить нельзя! А я ещё собираюсь на ней жениться!

— Видели бы вы, как перекосило Шульца, когда он узнал ваше имя, — продолжал веселиться Виски. — Вот было зрелище! До сегодняшнего дня он считал себя самым крутым в городе и вдруг — вы! Что-то теперь будет.

Да, что-то будет. Шериф Шульц был таким же ганфайтером, как и я. Причём ганфайтером высокого уровня. На его счету было человек десять, это рассказал мне Гур, когда мы со стадом возвращались на ранчо. И среди этого десятка трое-четверо тоже умели пользоваться револьвером, так что стрелять он действительно умел. Имя его не приобрело той популярности, каковой пользовалось моё, но это ещё ни о чём не говорит. На Западе немало людей умеющих хорошо стрелять, но при этом почти никому неизвестных. Многих это вполне устраивает, меньше неприятностей, но есть такие, которые из кожи вон лезут, чтобы прославиться и получить свой листик от лаврового венка. Шульц относился к последней категории и потому был опасен.

— Мне нужен помощник на родео, Виски. Джо остался на ранчо присматривать за хозяйством. Ты как, не против?

Улыбка Джорджа стала шире.

— Помощником самого Бена Росса Лаки? Шутите, мистер? Конечно согласен! — он отхлебнул из бутылки. — Кому расскажешь потом — не поверят!

— Только мне нужен трезвый помощник, — назидательно сказал я.

Виски сделал ещё глоток.

— Не сомневайтесь, мистер Росс. Завтра трезвее меня не будет никого в целом свете.

Он аккуратно закупорил бутылку, убрал её под скамейку и с сожалением вздохнул.

— Вот, уже завязал.

— И ещё…

Я немного помолчал, думая, можно ли доверять этому конюху, и решил, что можно. В конечном итоге, иных знакомых, расположенных ко мне более-менее лояльно, кроме него, у меня в этом городишке не было. Дэна Макклайна и Джо я не считаю.

— Несколько дней назад в меня стреляли. Невысокий человек, в возрасте, весом килограммов шестьдесят. У него спенсер пятьдесят шестого калибра и привычка много курить. Есть здесь что-то похожее?

Виски прищурился, и этот прищур показался мне слишком уж знакомым. Голову даю на отсечение, что в своё время Джордж немало побродил по свету в поисках приключений, и на его совести, может быть, не одна загубленная душа. Очень он походил на старого разбойника, ушедшего на покой. Ну да то не моё дело. Дикий Запад тем и отличается от любого другого места на земле, что человек здесь всегда может начать жизнь заново, с белого листа, были бы желание и возможность.

— Ну, мистер, дали вы задачку… Под это описание подходит человек двадцать. И я, кстати, тоже… Стреляли, говорите? — его рука автоматически потянулась к бутылке, но он тут же себя одёрнул. Обещал, как-никак. — Такое ружьё есть у меня, и у мистера Фримена, мэра нашего… Спенсером многие охотники пользуются. Хорошее мощное ружьё, не то, что ваш винчестер… Хотите, чтобы я нашёл этого человека?

— Нет, Виски, но поглядывай по сторонам. Если заметишь что, дай мне знать.

Я кинул ему доллар, один из трёх оставшихся, завёл Сюзанку в конюшню и хорошенько почистил. Завтра ей выступать, и я хотел, чтобы она выглядела достойно.

Я сходил в гостиницу, забронировал номер, и направился в кабаре-бордель мадам Берты Томпсон. У меня оставался последний доллар, и я собирался потратить его с наибольшей выгодой.

Кабаре-бордель мадам Томпсон находился возле салуна Гарри Потера. Это было серое двухэтажное здание с плоской крышей и длинной верандой с фасада, одновременно играющей роль балкона, на котором девочки сушили своё бельё. Над входом висела красочная вывеска с милыми улыбающимися рожицами всё тех же девочек, глядевших на проходивших мимо мужчин с томным ожиданием в широких глазах. Названия на вывеске не было, но и без того становилось ясно, что скрывается за резными качающимися дверьми. Время было вечернее, и двери качались не переставая.

На верхней ступеньке сидел пьяный ковбой и, обнимая руками столб, о чём-то говорил сам с собой. Из разговора я понял, что ковбою очень хорошо, потому что он принимал столб за какую-то Люсинду, видимо, любимую девушку, и говорил ему какой он, в смысле Люсинда, красивый и сексуальный. Если эта неизвестная мне Люсинда действительно выглядела как столб, то я сильно сомневаюсь, что она столь сексуальна. Я вообще предпочитаю женщин высоких, крутобёдрых, а этот столб смотрелся словно высохший кактус у дороги.

Я вошёл внутрь. Длинный просторный зал оглушил меня звуками настоящего оркестра и гомоном разгулявшейся публики. На сцене выплясывал кордебалет, молоденькие официантки со сноровкой пустынных ящериц сновали между столиками, разнося клиентам пиво и виски, и жеманно улыбались в ответ на шлепки по их вихлястым задницам. Народу было много, и официантки едва успевали вертеться. В углу за баром несколько человек играли в покер, но большинство не отводило глаз от сцены, где дюже бесстыжие девки задирали ноги под озорные аккорды канкана. Выкаблучивались они весьма забористо, и мне стоило большого труда, чтобы оторвать взгляд от их чёрных кружевных чулок.