– Да в рот же ж ты оттраханный анкаурт!
Она с трудом подняла голову. Все плыло вокруг, в ушах звенело, но громкий возмущенный голос раздавался прямо в голове. Кажется, он принадлежит этой темной массе, закрывшей собой половину горизонта.
– Я не анкаурт…
– Да я в курсе, и в рот тебя тоже не трахали. Или трахали?
– Нет. Ты кто?
– Оленяшка, ты что, башкой ударилась?
Мощные волосатые лапы обрушились сверху. Аори сдавленно пискнула, но ее уже подняли, покрутили в воздухе и поставили на ноги, осторожно придерживая.
Помесь волка с человеком, замершая напротив, довольно ощерилась.
– Ну? Узнала?
– Да. Веррейн. Я на Грани?
– А на что похоже, на ботанический сад при дворце?
Аори подняла взгляд на ехидно лыбящуюся пасть, слепо рванулась, выскользнула из когтистых лап. Глухо вскрикнула, подвернув ногу на неустойчивом камне, и упала на колени. Ее тело сотрясала крупная дрожь, горло сжало, и она судорожно всхлипывала – сухо, без слез, когда рыдания превращаются в хриплые стоны, а сердце готово продолбить грудь и перестать биться уже снаружи.
– За что… За что?!
– Прекрати.
– Я… – она задыхалась, но выталкивала из себя слова, выплескивала их в темный и безразличный мир. – Я же ничего не сделала! Я просто… просто… просто жила! Почему это случилось со мной? Ну почему?!
– Заткнись.
– Почему?! – истерика прорвалась горловым воем.
Веррейн снова схватил ее за плечи, поднял и потряс так, что голова замоталась из стороны в сторону.
– Прекрати! – рыкнул он. – Ты меня достала! Дурная девчонка, приди в себя! Ты не дома сопли развозишь, ты в чужом мире, где каждый второй тебя хочет сожрать целиком, а каждый первый – кусочками!
– Оставь меня в покое!
– Хочешь, чтоб я ушел? Отлично!
Он разжал лапы, едва удержавшись, чтобы вместо этого не отшвырнуть хрупкое человеческое тельце в сторону. Аори тут же скорчилась в комочек, обняла себя за колени. Перепуганные, жалобные глаза смотрели снизу-вверх, но Веррейну было решительно наплевать на ее страдания.
– Довольна? До свидания! Счастливого переваривания!
– Не уходи, – тихо прошелестело вслед.
Выругавшись, Веррейн развернулся. Хвост описывал раздраженные кривые, когда волколак склонился над девушкой, внимательно ее изучая.
– Как ты меня нашел?
– Кххрха, да ты шмякнулась с таким грохотом, что половина Грани слышала.
– Ясно. Мне говорили, что, когда я умру, то окажусь тут. И больше не смогу родиться или вернуться.
Она встала, покачнулась, но не упала.
Похоже, это та самая гряда, на которой они познакомились. Вот только валуны потемнели, лишившись радужных оттенков, а вместо ягод повсюду виднелись мелкие белые цветы. Скалы вырастали справа, теряясь в туманной темноте, слева начинался обрыв.
– Я не думала, что это случится так. Что меня встретят… Веррейн, а почему я тебя слышу?
– Ты что, ушами слушаешь?
Аори захлопала ресницами, не понимая.
– Башкой слушаешь, – он осторожно постучал когтем по ее лбу. – Уши – барабанчики такие, импульсы в мозг передают, если есть он еще у тебя. А мозг их расшифровывает. Так какая, мать твою, разница, откуда эти импульсы брать?
– Ты удивился, когда меня увидел.
– Я не знал, что это ты, – Веррейн неожиданно посерьезнел. Он отошел к краю плато и сел, свесив ноги вниз. Мохнатой лапой, когтистой, предназначенной разрывать демонов, он похлопал по камням рядом.
Поежившись, Аори все же приблизилась и села рядом, недоумевая, к чему эти нарочитые красивости.
Камни оказались теплыми, живыми, а звездочки цветов – наоборот, ледяными колючими искрами.
– Так вот, я не знал, что это ты, – он посмотрел на нее искоса бордовым глазом. – Но ждал тебя на Грани.
– Почему?
– Ты не умерла, Аори. Тебя инициировали.
– Инициировали? – она обмерла, чувствуя, как в животе разливается ледяной холод.
– Да. Ты помнишь, что с тобой случилось в реальности?
Отвернувшись, Аори прикусила губу. Что-то подсказывало, что плакать не стоит, и что Веррейн спрашивает не потому, что не знает ответа.
– Ты стала женщиной.
Он обмахнул пасть алым языком.
– Да.
– Это и есть инициация. В тебе – дар изменения. Твое тело способно выдерживать потоки сил с Грани. Благодаря этому ты ребенком выжила при переходе из мира в мир.
– Откуда ты знаешь? – слабо удивилась она и шмыгнула носом.
– Мы тут не одних демонов харчим, видишь ли. Доходят новости.
– Почему мне этого не говорили?
– Потому, что не хотели, – зло усмехнулся Веррейн. – Потому, что дар очень легко потерять, его и теряют почти все женщины. Хилые вы, чахлые.
– Значит, изменяющие знали? С первого дня?
– Не факт, – он предупреждающе поднял палец. – Дар не так просто обнаружить.
– А Сиэ знала?
– Рыжая, что ли? Ха!
Веррейн расхохотался, опасно покачиваясь на самом краю. Мелкие камни покатились вниз, и Аори завороженно смотрела им вслед.
– Что веселого?
– Да она притащила тебя, глупая ты оленяшка, чтобы провести инициацию! Помнишь?
– Ты тогда отказался, – медленно, не в силах поверить, пробормотала она. – Испугался Главы…
Он взъерошился, шерсть прекратилась в тысячи колючих игл, покрывших комок злости с горящими алым буркалами.
– Я не боюсь! Я не считаю тебя чем-то важным настолько, чтобы рисковать жизнью! Демон Грани, инициировавший изменяющую… Ты правда этого хотела бы, оленяшка?
Мерзко захихикав, Веррейн провел лапой по голове, приглаживая гриву.
– Сиэ думала, что так лучше. Но ничего мне не сказала.
– А толку говорить? Что б ты сделала? Она пыталась помочь так, как могла. Знала, что тот паренек тебя обратно в реальность вытянет.
– Ее убили… за это?
– А ты ловишь мышей, – Веррейн растянул пасть в ухмылке. – Не то, что некоторые кошки.
Думать не хотелось. Верить тоже не хотелось.
Больше всего хотелось проснуться, только вот Аори никак не могла выбрать, когда, чем начался сон. Где она – та минута, в которую хочется вернуться?
В постель к Тройну, туда, где грязные, липкие руки безжалостно мнут твое тело, раскладывают его поудобнее? Где сверху наваливается массивный живот, и ты даже не видишь, не понимаешь, что причиняет такую ужасную боль, которую нет сил терпеть больше ни одной секунды, но кто спрашивает, есть ли они у тебя, эти силы?
К Лейту? В тот день, когда она попросила быть вместе, в то утро, когда он ее будил, в ту ночь, когда их губы встретились? Или раньше – в тот вечер, когда он учил ее танцевать, и не было впереди у них ничего плохого, хотя бы потому, что не было – их?
На другую планету, к капитану, для которого убийство – так же просто и обыденно, как выпить стакан воды? К тому, кто хотел видеть ее такой же? К Теням, которых ненавидишь до глубины души, почти всех, и на кусочки раздирает от того, что любишь самого жестокого из них?
Домой? В полузабытый цветущий сад, где звучат голоса братьев, тех, что сгорели вместе с домом, стали такими же угольями? Все уже давно поросло травой. И над ней не светятся синие, коверкающие реальность порталы, в которых могут выжить лишь изменяющие…
Вскочив, Аори отбежала на несколько шагов. Лед цветов царапал ноги, кожу холодила взвесь прижавшегося к земле тумана. Она сгущалась впереди, темнела, превращалась во вьющуюся между камней полоску тьмы.
На Аори пахнуло жаждой и глухой, затаенной злобой.
– Не бегай далеко, – не оборачиваясь, посоветовал Веррейн. – Ты сейчас просто охренеть, какая аппетитная. Свежая изменятина с круглой попкой.
Аори медленно опустила глаза и почувствовала, как ее лицо заливает краска.
Ни клочка одежды, как и в реальности.
– И что теперь? Я могу… колдовать?
Нервно усмехнувшись, она вернулась к волколаку. Поздно смущаться.
– Конечно! Одним движением пальца.
– Серьезно? – Аори недоверчиво посмотрела на свою руку и пошевелила пальцами.
Ничего не случилось.
– Ну сраные демоны, конечно, нет! – Взвыв от досады, Веррейн вскочил и ткнулся в Аори мордой. – Изменяющие учатся, слышишь, месяцами и годами учатся использовать потоки сил!