Рывок означает поворот, она поняла это после пары повторений. Аори дергали из стороны в сторону с ненужной, бессмысленной жестокостью – она ведь не сопротивлялась. Изредка охранники переговаривались рублеными фразами. Их лающие голоса искажали слова настолько, что в затылке отдавало ноющей болью от имплантата.

Очередной обрывок фразы – и руки неожиданно разжались. Аори по инерции сделала несколько шагов и испуганно оглянулась. Конвоиры стояли неподвижно, закрывая путь к отступлению. Их лица не выражали ровным счетом ничего.

Тупые, бездушные создания, умеющие лишь выполнять приказ.

Презрение, густое, гнилое и чуждое, толкнулось в груди, и Аори медленно повернулась к светящемуся в конце коридора дверному проему.

Ян ждал ее прямо за порогом. Он опирался плечом о колонну портала и отстраненно щурился, словно приготовился так стоять вечность. В руке граф покачивал пузатый бокал, темная жидкость мягко кружилась внутри, оставляя масляные следы на стенках. Они не успевали растаять до нового цикла, накладывались друг на друга слоями, сливались и завораживали танцем.

– Добрый день, Аори.

Она судорожно вздохнула, услышав свое имя. Или не свое? Выдуманное, глупое… Детский жест, отчаянное топанье ногой и высунутый язык, мелочь, которая помогла забыть все, что было до Астрали.

«Что же я натворила… Что я сделала с собой?»

– Проходи, – Ян немного посторонился. – Сегодня у нас культурная программа. Добро пожаловать в мой маленький музей.

Словно сомнамбула, она медленно проковыляла внутрь на негнущихся ногах. Граф аккуратно закрыл дверь и приобнял гостью за плечи.

Небольшой зал скупо освещали две массивные люстры. На стенах, лишенных иного декора, тонкие деревянные планки складывались в строгий узор. Между колоннами с потолка свисали тяжелые, пыльные портьеры, и нужно пройти дальше, чтобы узнать, что за секреты они скрывают. Воздух, сухой и будто слежавшийся, пах старой бумагой, сандалом и едва уловимой сыростью.

Ян мечтательно улыбнулся и отхлебнул из бокала. Расстегнутый рукав рубашки съехал, обнажая кожу, и Аори пораженно уставилась на вздувшуюся сетку вен.

Проследив за ее взглядом, граф поправил рукав и шагнул вперед, увлекая спутницу за собой.

– Ты – одно из лучших моих приобретений. Я тут сравнивал на досуге…

Обойдя колонну, он остановился перед постаментом, на котором разместился каменный девичий бюст. Ян наклонился, вглядываясь в мелкие буквы на металлической пластинке.

– Ах да, конечно. Каниса. Сложно запомнить все имена.

Отпустив Аори, он ласково провел по каменной щеке, будто смахивал невидимую слезу. Опустившись ниже, пальцы принялись перебирать крупные бусины ожерелья. Они ударились о камень с глухим стуком, когда граф рывком обернулся.

– Она стала первой. Десять лет назад… нет, скорее пятнадцать. Старшеклассница, на каникулах решила подработать в одном из моих магазинов. Она засматривалась на кукол, но не трогала их, не играла. Стыдно и не по возрасту, ведь уже взрослая. Мечтательная и наивная, она не видела и десятой части того, что видела ты. Глупышка с чистым сердцем… Я изображал раскаяние, и она искренне прощала и жалела. Именно поэтому навсегда осталась жить в граните, хоть и носила самые дешевые бусы.

Аори замерла, примороженная к месту, и не могла перестать смотреть на пухлые детские губы, на жалобно, болезненно нахмуренные брови. Даже в глазах скульптуры смешались вера, отчаяние и искреннее желание жить.

– Пойдем дальше.

Ткань плеснула в сторону, когда Ян раздраженно отбросил ее с пути. В воздухе закружилась пыль.

Еще одна скульптура. Тяжеловесная и оплывшая, созданная из грубого пористого материала, совершенно не предназначенного для изваяний. Нацепленный на нее золотой кулон казался самородком, впаянным в застывшую лаву.

– А вот на ее имя мне плевать. Одна из фрейлин Феррии, великой нашей королевы, вообразившая, что моей любовницей быть выгоднее. Я подыграл, «попался на крючок». Пару дней она старательно исполняла роль, а потом решила, что пришла пора мне оплатить полученные услуги. Я ждал этой минуты с нетерпением, чтобы увидеть ее настоящее лицо. Грязь – все, чего она стоила.

Брезгливо шлепнув изваяние по затылку, Ян вернулся к спутнице.

– Я сохранил каждую. Кем они были и кем казались, пока я их не разгадал. Материал и украшение. Но с тобой сложнее.

Он небрежно отшвырнул бокал.

– Ты не носишь украшений. Почти.

Подрагивающие пальцы коснулись шеи, двинулись выше, заправили за ухо короткую прядь волос. Аори вздрогнула, когда Ян коснулся маленькой сережки, черной капли, почти незаметной в изгибе хряща.

– Не бойся. Носи, пока не пришло время.

Схватив пленницу за подбородок, он заставил ее поднять голову и обвести взглядом зал с десятками женских скульптур.

– Видишь, сколько? И ни одна не смогла причинить мне такой боли, как ты. Обещаю, Аори, я подарю тебе особый материал. Такой, чтобы долгие годы любоваться и вспоминать. Знаешь, какой?

Граф внимательно посмотрел на замершую спутницу. Бледная, в цвет платья, почти до синевы. Скулы заострились, губы припухли. Она кусала их всю ночь. Темные круги залегли под глазами и они, яркие, блестящие, кажутся еще больше на осунувшемся лице.

Во всем ее облике, в каждом движении или жесте сквозила непонятная Яну разобщенность. Он задумался, вспоминая, где же мог такое видеть?

Улыбнулся, вспомнив.

Лисица в капкане. Та, что не нашла в себе сил отгрызть собственную лапу и сбежать. Изможденная голодом и ожиданием, она свернулась клубком на снегу, изрытом до самой земли и перемешанном с ней, грязном, сером. Закрыла нос кончиком роскошного хвоста и смотрела на людей сквозь густой мех.

Ян отпустил подбородок и ласково погладил спутницу по щеке. На ресницах задрожали слезы, но Аори яростно моргнула, сгоняя капли вниз, и ответила злым, непокорным взглядом.

– Хорошая моя, – умилился граф. – Это будет металл из другого мира. Переплавленный кусок огромного робота. Может, получится даже найти часть твоего робота?

– «Химера», – невольно вырвалось из пересохших губ.

– Видишь, теперь ты знаешь, как все закончится. Осталось понять, что будет между двумя мгновениями – потом и сейчас.

Сделав точно выверенный шаг вбок, он коснулся сенсора сбоку витрины. Из-под столешницы выдвинулся узкий ящик. В тесном бархатном ложе покоился черный кинжал. На конце рукоятки багрово рдел крошечный рубин – и больше ни одного украшения или даже узора.

– Металл благороден. Этому ножу не нужны патроны. Его невозможно заметить под одеждой. Посмотри.

На ладони графа клинок казался слишком узким и хрупким, чтобы кого-то серьезно ранить.

– Ему нужна только моя рука. И когда я глажу его, – Ян провел пальцами по шероховатому металлу и положил кинжал обратно, – я думаю о том, как он похож на твою кожу. Такой теплый. Такой нежный. Такой мучительно острый. Жаль, что ты не видишь себя со стороны.

Так легко обнять тоненькую девушку, когда ты – высокий, сильный мужчина. Притянуть ее к себе, обездвижить в кольце рук. Обхватить ладонью затылок, зарыться носом в волосы, вдохнуть запах, позволить вожделению смешаться с клокочущей внутри яростью.

– Знаешь, почему Главой стал Ян Тройн? Он умел делать несколько дел сразу. Он мог проиграть, но каждый проигрыш становился основой для других побед. И он знал, что нужна лучшая постановка, чтобы на нее пришли самые искушенные зрители. Скажи мне теперь, девочка… Что же это за проклятие на мне?

Аори вздрогнула так, что даже без особенности Ян понял – она знает. И с трудом удержался, чтобы не сломать тонкую шею.

– Так-так-так, – пробормотал он, чувствуя, как непослушная злая улыбка оттягивает уголки губ. – Как его снять?

Особенность наотмашь хлестнула чужое тело, вынуждая отвечать.

– Не знаю…

– Врать мне – это такая глупость, – процедил Ян сквозь сжатые зубы. – Ты обнажена больше, чем если б я тебя освежевал.

– Не знаю! Я не спросила…