— Я рад.

У нее закружилась голова — она посмотрела на него удивленно. Он почувствовал, что краснеет, и отвернулся. А если она догадается, что ему хотелось бы, чтобы она была очень послушной, более чем послушной?

— Вы хотели бы познакомиться с прислугой?

— О да, — сказала она с готовностью.

Хэдриан открыл дверь и предложил ей пройти вперед.

— После официального представления, — сказал он, остро ощущая чувственное напряжение между ними, — я должен буду уехать: необходимо позаботиться о делах, которые я так надолго забросил.

— О!

Может быть, она огорчена? Но не настолько же он глуп, чтобы надеяться на это.

— Миссис Вейг подаст ленч в час. Вы можете изменить время по своему усмотрению.

— Нет. Час дня меня устраивает.

Трудно было идти с ней рядом и не наброситься на нее. В этом смысле вчерашняя ночь все усугубила. Он понимал, что поступил бы как последний эгоист, заявив сейчас о своих правах и потащив ее наверх. Вероятно, сегодня ей трудно ублажать своего неуемного мужа, но тем не менее он не мог выкинуть эту мысль из головы.

Представление заняло один час. Весь штат прислуги, обслуживавшей внутренние покои дома, составлял сто десять человек. К этому следовало бы еще добавить садовников, лесников, егерей, управляющего парком, конюхов и кучеров, псарей, дрессировщиков, каретников, эскорт, каменщиков и плотников. Герцог пояснил, что два каменщика и четыре плотника необходимы, так как все время нужно что-то поправлять и ремонтировать в таком старом доме.

Затем он проводил ее в дом, если так можно нажать этот дворец. Миссис Вейг и Вудворд встретили герцогиню у дверей.

— Желаю вам приятно отобедать, мадам. К сожалению, я не смогу к вам присоединиться. — Он сказал это официальным тоном, но сожаление прозвучало искренне.

— Я понимаю, — сказала Николь, опустив голову. — Когда вы вернетесь… э… мой господин?

Он удивленно вскинул бровь и улыбнулся тому, с какой осторожностью она выбирала форму обращения к нему. Это была обычная, правильная форма обращения. Да, сегодня утром она была образцом благопристойности. Неужели его жена решалась на большее, чем просто перемирие? Неужели она изменилась в душе? Не преждевременно ли радоваться перспективе счастливой семейной жизни?

— Я намерен вернуться к восемнадцати тридцати. Если вы не возражаете, мы могли бы встретиться в Красной гостиной и выпить шерри перед ужином в девятнадцать тридцать. Ужин в двадцать часов. Конечно, если все это вас устраивает.

— Да. Прекрасно, — сказала Николь, немного смутившись.

— Вы можете менять здесь все, что вам захочется, Николь, — сказал тихонько герцог, чтобы только она могла его услышать, Он давал понять, что ей предоставляется в его поместье полная власть наравне с ним.

А может быть, ему просто хотелось сделать ей приятное?

— Вам стоит только сказать мне, миссис Вейг или Вудворду, что бы вы хотели сделать.

Николь кивнула, глядя на него широко открытыми глазами.

Хэдриан не решался сразу уйти. Неожиданно ему захотелось поцеловать ее на прощание. Но это должен быть не вежливый клевок в щеку, а поцелуй настоящей страсти. С большим трудом он отказался от этого намерения.

Он жалел об этом весь день.

Очень скоро жизнь пошла своим чередом.

Николь просыпалась, когда Хэдриана уже не было — он занимался делами. Николь не видела его весь день, и встречались они на короткое время вечером в библиотеке на первом этаже. Она узнала, что он уезжает в свои имения после восхода солнца, а возвращается домой в полдень. Однако Николь считала, что не стоит его отвлекать, когда он находится в своем святилище, хотя иногда у нее возникало большое желание прийти к нему в кабинет.

Итак, в распоряжении Николь был почти весь день. После расслабляющей ванны — спешить все равно было некуда — Николь одевалась в присутствии миссис Вейг и под ее руководством, о котором она даже не догадывалась. Затем из своих апартаментов она спускалась к повару, чтобы обсудить с ним меню на день. Казалось, что это для всех имело чрезвычайно большое значение. После этого ей делать было нечего. Миссис Вейг и Вудворд со всеми работами по дому справлялись очень хорошо, поэтому Николь считала неразумным вмешиваться в их дела. Другим очень важным для нее занятием была подготовка платья к ужину. Правда, все ее хлопоты сводились только к выбору; в порядок его приводили, разумеется, слуги.

Она еще совсем недолго жила в этом доме, поэтому скучать ей не приходилось. Семиэтажный дом был огромен. Начав его исследовать в первый же день, Николь была далека до завершения знакомства со всеми его апартаментами.

Она как-то подумала, чтобы внимательно исследовать весь дом, ей не хватит жизни.

Еще она подумала, что было бы хорошо вместе с Хэдрианом верхом объезжать фермы, смотреть за сельскохозяйственными работами, побывать на скотоводческих фермах.

Эти мысли она отбрасывала сразу же. Ей и спрашивать ни у кого не нужно было, она сама знала, что герцогини не занимаются управлением своих имений. Возможно, что они и дома свои целый день не осматривают. Николь никак не могла догадаться, что же они все-таки делают.

В час дня она обедала одна. В первый день ей накрыли стол в большой столовой для официальных встреч и приемов. Ей там совсем не понравилось, было очень неуютно. Она одна сидела во главе стола, и несколько служанок под руководством Вудворда пода-пали ей обед из семи блюд. Вудворд улавливал каждое ее желание, чтобы сразу же его удовлетворить. Николь никогда много не ела, и у нее не было изощренного вкуса — к пище она была равнодушна. Больше в этой столовой она обедать не стала и попросила накрывать себе в музыкальной комнате.

После обеда она каталась верхом. Старший конюх был грубоватый низкорослый ирландец по имени Вильям О'Генри. Сначала он настаивал на том, чтобы в ее прогулках участвовало сопровождение из шести слуг в ливреях. От такой перспективы Николь пришла в ужас. А поскольку ее муж совершенно определенно разрешил ей все делать по своему усмотрению, то она настаивала, что будет ездить одна. О'Генри на это не соглашался ни в какую. Он боялся, что герцог его тут же уволит, если он выпустит герцогиню одну. В конце концов было решено, что О'Генри будет сопровождать госпожу на прогулках. А через некоторое время Николь нашла его общество даже приятным. Ирландец был просто прелесть: он не только был прекрасным наездником, но и довольно умным человеком. Он развлекал ее рассказами о выведении новых пород лошадей, скачках и охоте, рассказал несколько занимательных анекдотов о лошадях, за которыми он ухаживал.

Николь возвращалась к пяти часам, так как ей требовалось много времени, чтобы одеться к ужину. В тот первый день она попросила Ани немного пошпионить за герцогом. Девушка осторожно узнала, что хозяин к ужину еще не одевался и что его наряд состоит из мужской домашней куртки, брюк и домашних туфель. Это облегчало задачу Николь.

Горя желанием увидеть Хэдриана после их первой брачной ночи, Николь тщательно выбирала свой костюм. Она надела повседневное платье темно-голубого цвета. Осторожно выяснив у миссис Вейг, какие украшения ей больше к лицу, она решила не надевать жемчуг и бриллианты, а приколола на воротничок камею. Духами, с легким приятным ароматом, она подушила запястья и шею. В течение часа две служанки укладывали ее волосы так, чтобы прическа казалась естественной и незатейливой.

Герцог ожидал ее в библиотеке. Николь очень огорчилась, увидев мужа в официальном двубортном черном костюме с галстуком. Может быть, Ани что-то напутала? Теперь надежда была лишь на то, что Хэдриан не подумает, что она недостаточно хорошо выглядит.

На следующий день Николь решила, что будет такой, какой приличествует быть герцогине. Она выбрала платье с низким вырезом прямого покроя, сшитое по самой последней моде. Платье она украсила бриллиантами. Из аксессуаров она взяла сумочку под цвет платья и изящный шелковый веер. На прическу ушло два часа — на этот раз она была очень незатейливой. Она решила не совершать два раза одну и ту же ошибку.