Часть майора Каштанкина была на Тихоокеанском флоте на хорошем счету. Летчики отличались высокой подготовкой, подразделения - слетанностью. Кадровый военный, Виктор Николаевич почти всю сознательную жизнь готовил себя к войне. Но теперь личной подготовки было мало, надо было учить других для этой черновой военной работы - боев.

Он готовил пилотов с учетом изменений в технике и тактике, воспитывал у них решительность, самоотверженность, мужество.

Все время службы на Дальнем Востоке Каштанкин не терял надежды 'вернуться на фронт.

- Вот подживут раны, обучу и воспитаю своих орлов, а потом опять воевать буду, - говорил он товарищам.

Решив, что такое время пришло, он подал рапорт генералу, своему начальнику: "Все годы учебы в мирный период я готовился к войне. Ради любви к военному делу я пошел добровольно на флот, а затем в авиацию... Пошлите меня в действующую часть. Здесь есть офицеры, которые вполне заменят меня".

В январе 1944 года его просьбу удовлетворили. Майора Каштанкина направили в распоряжение командования ВВС Краснознаменного Балтийского флота. Он получил назначение в стоявший под Ленинградом 7-й гвардейский штурмовой авиационный полк помощником командира по летной подготовке. "Назначением я исключительно доволен, - делился он новостями в письме другу. - Снова настоящая боевая работа, причем в самых дорогих для меня местах". Он возвратился в края, где юношей начинал трудовую жизнь, а затем службу на флоте, где закончил теоретический курс школы летчиков и откуда уезжал в трудные блокадные дни.

Больше двух лет немецко-фашистские войска создавали укрепления под Ленинградом. "Неприступным северным валом", "стальным кольцом" называли свою оборону гитлеровцы. И все это "неприступное", "стальное", "долговременное" было сокрушено нашими воинами за пять дней.

В ранний предрассветный час 14 января 1944 года скрытно сосредоточенная командованием на Ораниенбаумском плацдарме - небольшом пятачке земли, откуда меньше всего фашисты ожидали наших активных действий, 2-я ударная армия перешла в наступление. На день позже, 15 января, после почти двухчасовой артподготовки, прижимаясь к своему огненному валу - частым разрывам снарядов, двинулись на Пулковские высоты дивизии 42-й армии Ленинградского фронта. С воздуха наши части вместе с авиацией фронта поддерживали Военно-Воздушные Силы Краснознаменного Балтийского флота.

Ночью флотские бомбардировщики нанесли удар по коммуникациям, разгромили штаб дивизии в Ропше. Но к утру погода окончательно испортилась.

В тот день из-за непогоды летали только "илы" штурмовой авиадивизии. Военный совет Ленинградского фронта объявил благодарность всем экипажам морской авиации, совершившим боевые полеты 14 января.

В последующие дни юго-восточнее Ропши соединились войска, продвигавшиеся из пригородов Ленинграда и из Ораниенбаума, образовав единый фронт наступления.

Каштанкин вернулся в только что освобожденный от блокады Ленинград в начале 1944 года. В городе он пробыл недолго, всего несколько часов, но и за короткое время успел разглядеть произошедшие перемены. На предприятия и в дома пришли свет, вода и тепло, чисто было на улицах, бойко работали магазины, транспорт. Главное - иными выглядели люди, они будто распрямились и помолодели. Теперь они были лучше одеты: вместо фуфаек - пальто, женщины вынули цветастые платки, меховые шапочки. Небольшие эти детали говорили о многом: город победил, он восстанавливал хозяйство, залечивал раны...

Фамилию командира 7-го гвардейского штурмового авиаполка гвардии майора А. Е. Мазуренко Каштанкин слышал много раз, читал в газетах о его славных боевых делах, и вот теперь состоялось их знакомство. Молодое приятное лицо с гладко зачесанными назад темными волосами, живые выразительные глаза, аккуратно подстриженные усики. Командир полка показался Виктору Николаевичу моложе своих лет. Держался он просто, дружески, рассказал об участии летчиков в прорыве блокады, заметил, что враг находится не слишком-то далеко от города, наступление продолжается и боевой работы хватает. Посоветовал пойти на стоянку самолетов, познакомиться с людьми.

- Вот и начнем знакомство с инженера полка, легок на помине, - сказал Мазуренко, поправляя черно-смолистые усы. - Подчиненные о нем говорят: "Он мог бы даже без ключей сменить две дюжины свечей!"

- Признание высокого класса работы, - заметил Каштанкин.

Человек подвижный, никогда не сидящий без дела, с открытым добрым лицом, инженер-майор произвел на Виктора Николаевича самое благоприятное впечатление.

- Чего меня рассматриваете, не девушка, - улыбнулся он, - пойдемте самолет покажу, с экипажем познакомлю.

У расчехленного самолета, к которому привел инженер полка Каштанкина, колдовали специалисты, проводили регламентные работы.

- Вот ваш командир экипажа, но начальник не только ваш - новый помощник командира полка майор Каштанкин, - представил Виктора Николаевича инженер.

Майор познакомился с техником самолета, представился и невысокий круглолицый юноша в черной летной куртке с коричневым меховым воротником:

- Краснофлотец Кузнецов, воздушный стрелок.

- Вместе летать будем, - сказал майор, протягивая руку.

- Рад, что с таким опытным летчиком.

- Сами-то откуда? - спросил Каштанкин, внимательно разглядывая авиатора.

- Из Сибири. Призывался в Новосибирске. Не бывали?

- Только проездом. Один вокзал видел, - ответил летчик. И спросил: Учились или работать довелось до службы?

- Токарем работал на заводе. Каштанкин оживился, переспросил:

- Да ну? Токарем?

- Точно! Но почему, товарищ майор, вы сомневаетесь? - немного растерянно спросил воздушный стрелок, не понимая еще, почему именно его специальность так заинтересовала командира.

Каштанкин рассмеялся:

- Ведь я тоже токарем в молодости был. В Ленинграде на заводе имени Карла Маркса работал.

- Вот оно что! Тогда здорово получилось!

- Два токаря в одном экипаже. Надо, чтобы рабочая хватка в делах видна была. Спрос с нас двойной будет, однако уверен, что общий язык всегда найдем!

- Так и будет, товарищ майор! Еще летать бы побольше.

- Будем летать. Войны впереди много!

На новом месте службы Каштанкин с головой ушел в боевую работу. Его действия в воздухе были примером для многих летчиков. Он стремился выходить на цели поточнее, поразить их с первого захода, умело использовал облачность и характер местности. Как помощник командира полка он был требователен к людям, заботился о них, учил умело действовать в бою.

Целью удара на тот раз было прифронтовое село, превращенное врагом в опорный пункт обороны. Разведка донесла, что, выселив местных жителей из села, фашисты устроили в нем склады, в домах оборудовали казармы. Выйдя к селу шестерка штурмовиков сбросила бомбы. Каштанкин увидел, как уже после первых разрывов запылали дома-казармы, по улицам заметались солдаты.

На втором заходе шестерка краснозвездных самолетов обрушила на противника огонь всех пушек и скорострельных пулеметов. Вскоре разрозненные очаги пожаров слились в одно сплошное огненное море.

Повторный вылет по тому же маршруту произвели в предвечерние сумерки. Противник не ждал налета. Солдаты раскапывали развалины, другие ушли отдыхать в уцелевшие землянки. В это время и загремели взрывы, завершившие разгром вражеской части.

В те дни задания экипажам штурмовиков были, в общем-то, похожими друг на друга: летчики поддерживали пехоту, наносили удары по вражеским позициям. Но появилось и новое, так как гитлеровская авиация стала активнее противодействовать нашим налетам. Поэтому все чаще стали летать с истребителями прикрытия. Их бывало немного, но бились летчики мужественно, нередко принимали удары на себя.

И в это ясное утро Каштанкин снова повел в бой шестерку "илов". В полете их прикрывали четыре истребителя. Выполнив задание, самолеты возвращались на аэродром. В пути, невдалеке от линии фронта, группу перехватили "мессершмитты". Бой завязался на малой высоте. Имевший численное превосходство противник беспрерывно атаковал.