– Думаешь, будут еще насильственные преступления?

Джузеппе коротко засмеялся:

– «Насильственные преступления». Полицейские иногда выражаются довольно странно. Иногда мне кажется, это потому, что преступник всегда на шаг впереди. И он-то говорит вполне понятным языком, не то что мы, мы все время подыскиваем эвфемизмы.

– Ты хочешь сказать, что возможны дальнейшие убийства?

– Проблема в том, что мы этого не можем знать. И если оружие и в самом деле другое, то велика вероятность, что и преступник другой. Ты, кстати, сейчас едешь куда-то?

– Да нет, стою на месте.

– Тогда я продолжаю. Во-первых, собака. Кто ее похитил и отвез в дом Молина? И зачем? Мы ничего не знаем, кроме того, что собаку отвезли на машине. А на самый важный вопрос – зачем? – ответа нет.

– Можно, конечно, подумать, что это такой мрачный юмор.

– Можно подумать и так. Но здесь у нас народ не особенно понимает то, что ты называешь мрачным юмором. Все раздражены и обеспокоены, это ясно видно, когда ходишь по домам и ищешь вероятных свидетелей. Все хотят помочь следствию.

– Странно, что никто ничего не видел.

– Какие-то невнятные сведения мы получили, но ничего реального, ничего такого, что могло бы хоть как-то определить направление поисков.

– Эльза Берггрен?

– Рундстрём привез ее в Эстерсунд и проговорил с ней целый день. Она верна себе – ему сказала то же, что и нам. При своих мерзких воззрениях показания дает очень уверенно. Она не знает, кто убил Молина. Авраама Андерссона она видела только один раз, причем мельком, когда была в гостях у Герберта Молина, а Андерссон заглянул на секунду, проезжая мимо. Мы даже обыскали ее дом в поисках оружия, но ничего не нашли. Я думаю, она сказала бы нам, если бы беспокоилась, что и до нее кто-то доберется.

В трубке затрещало. Стефан успел несколько раз крикнуть «Алло!», прежде чем вновь возник голос Джузеппе.

– Все это, похоже, займет много времени, и это меня бесит.

– Нашлись какие-то связи между Молином и Андерссоном?

– Копаем. Но жена Андерссона сказала, что слышала имя Молина всего один раз – он упомянул его как соседа. Как упомянул бы любого. И особых причин не верить ей нет. Дальше мы пока не продвинулись.

– А дневник?

– Что ты имеешь в виду?

– Путешествие в Шотландию. Человек с инициалом «М».

– Я не пойму, почему это так важно.

– Я просто спрашиваю.

Джузеппе вдруг сильно чихнул прямо в трубку. Стефан отодвинул от уха телефон, как будто существовал риск переноса заразы с радиоволнами.

– Обычная осенняя простуда. Всегда в это время.

Стефан глубоко вдохнул и рассказал о поездке в Кальмар и на Эланд. Он, разумеется, умолчал о ночном визите в квартиру Веттерстеда, но рассказал о его нацистских взглядах.

Когда он закончил, последовала долгая пауза. Он даже подумал, что разговор прервался.

– Я предложу Рундстрёму связаться с центральным полицейским управлением, – наконец сказал Джузеппе. – Там есть специальный отдел по борьбе с нацистскими и террористическими группировками. Мне трудно представить, чтобы эти бритоголовые сопляки были как-то причастны к тому, что случилось. Но абсолютной уверенности, понятно, нет.

Стефан сказал, что это, по его мнению, очень разумно, и они попрощались. Он вдруг захотел есть, поехал в центр Варберга и зашел в маленький ресторанчик. Вернувшись к машине, он обнаружил, что она вскрыта. Первым делом он схватился за куртку – телефон был на месте. Зато приемник был выдран с мясом. Центральный замок также был сломан. Он чертыхнулся и сел в машину, кипя от злости. Надо бы заехать в полицию и заявить о краже. Он, конечно, знал, что вора никогда не поймают и что самое большее, чего он может добиться, – вялого бюрократического интереса. Полицейские чины всюду одинаковы. К тому же он вспомнил, что, по условиям страховой компании, сумма, выплачиваемая им самим в страховом случае, так называемый «собственный риск», настолько велика, что дешевле будет купить новый приемник. Оставался только центральный замок. У него, на счастье, был приятель, который помогал полицейским ремонтировать машины в частном порядке. Все, никаких заявлений в полицию. Давно прошло то время, когда по каждой автомобильной краже начиналось следствие.

Он выехал из города и свернул на Бурос. Ветер был настолько силен, что порывы его ощущались даже в машине. Пейзаж за окном был серым и пустынным. Зима все ближе, подумал он. И девятнадцатое ноября тоже. Он очень хотел бы, чтобы оставшиеся дни просто исчезли и он мог бы начать лечение завтра.

На въезде в Бурос вновь зазвонил телефон. Он помедлил, прежде чем взять трубку. Он был уверен, что это Елена. Но он не мог бесконечно заставлять ее ждать. В один прекрасный день она устанет от его бесконечных исчезновений, от того, что он постоянно ставит во главу угла только свои проблемы. Он подъехал к тротуару и нажал кнопку ответа.

Это была Вероника Молин.

– Надеюсь, что не помешала, – сказала она. – Ты где?

– В Буросе. Ты меня не беспокоишь.

– У тебя есть немного времени?

– Есть. А ты где?

– В Свеге.

– Ждешь похорон?

Ее ответ прозвучал неуверенно:

– Не только. Твой телефон дал мне Джузеппе Ларссон. Ну, этот следователь, который вроде бы занимается делом отца.

Она даже не пыталась скрыть презрение. Он разозлился.

– Джузеппе – один из лучших следователей, которых я когда-либо видел.

– Я не хотела тебя обидеть.

– Что ты хочешь?

– Чтобы ты приехал сюда.

Она произнесла это быстро и решительно.

– Зачем?

– Мне кажется, я знаю, что произошло. Только я не хочу говорить об этом по телефону.

– Тогда ты должна звонить не мне, а Джузеппе Ларссону. Я не веду это следствие.

– Я знаю точно, что никто, кроме тебя, не может мне помочь. Я оплачу билет на самолет и все расходы. Но я очень хочу, чтобы ты приехал. Как можно скорее.

Стефан подумал перед тем, как ответить:

– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убил твоего отца?

– Думаю, что да.

– И Авраама Андерссона?

– Думаю, что это не один и тот же человек. Но есть и другая причина, почему я хочу, чтобы ты приехал. Я боюсь.

– Чего?

– Я и об этом не хочу говорить по телефону. Пожалуйста, приезжай. Я перезвоню через пару часов.

Разговор прервался. Стефан поехал домой и поднялся в свою квартиру. Он по-прежнему не мог собраться с духом и позвонить Елене. Он размышлял над словами Вероники Молин. Почему она не хочет поговорить с Джузеппе? Чего она боится?

Он ждал.

Через два часа снова раздался звонок.

Самолет приземлился в Эстерсундском аэропорту на следующий день в 10.25. К тому времени, как Вероника Молин позвонила второй раз, он твердо решил, что не поедет. Ему не хотелось снова ехать в Херьедален, к тому же он ничем не мог ей помочь. Он собирался сказать, что это ее долг – обратиться в полицию, если не к Джузеппе Ларссону, так к кому-нибудь другому, может быть Рундстрёму.

Но все это так и осталось за кулисами. Она напрямик спросила, приедет он или нет. И он сказал – да. И когда он попытался ее расспросить, она отвечала уклончиво, повторяя без конца, что это не телефонный разговор.

Они договорились встретиться в Свеге на следующий день. Он попросил ее, если возможно, заказать ему тот же третий номер в гостинице.

После разговора он подошел к окну и посмотрел на улицу. Он не мог понять, что им движет. Разъедающий его страх? Болезнь, о которой он старался не думать? Или может быть, все дело в Елене, встречаться с которой он был просто не в состоянии? Все рухнуло в тот день, когда он узнал, что у него рак.

Он все время думал об отце. Я роюсь не в прошлом Герберта Молина, сказал он себе. Я роюсь в своем прошлом. Пытаюсь найти правду, о которой я и понятия не имел до того, как залез в квартиру Эмиля Веттерстеда.

Он отошел от окна, позвонил в аэропорт Ландветтер, узнал расписание и заказал билет. Потом позвонил Елене – она разговаривала с ним односложно и, как ему показалось, настороженно. В четверть восьмого он был у нее и остался до самого утра, когда ему только и оставалось времени, чтобы заехать домой, кинуть вещи в чемодан и доехать сорок километров до аэропорта.