Он бросил им мясо и упал в изнеможении у входа, почти сразу же забывшись тревожным сном.

А Махи так и не вернулась.

Фарракс обнаружил труп жены спустя долгих четыре дня. Он окреп, питаясь свежим мясом, рана на затылке почти затянулась, но давала о себе знать легким пощипыванием. Лапа перестала саднить и бок зажил.

Волчата смогли перебороть свой возраст и медленно начинали входить в просторы взрослой жизни…

Промерзшая насквозь плоть отливала синевой, частично сохранилась, хоть и была погребена под слоем снега. Стеклянные глаза казалось пропитались льдом навеки.

Фарракс понял то, о чем боялся подумать последние дни — его жена нашла свою смерть. И уже никогда больше к нему не вернется. Кто-то жестоко расправился с ней, растерзав на куски, и не ради пищи, а просто так. И боль пронзила гордое сердце зверя и скорбный вой — последняя песня, как дань уважения — разнесся над снежным лесом, пугая зверей и внушая страх.

Фарракс был безутешен, боль его была очень велика, но он все же еще жив, и месть огненным цветком воспряла из темных уголков его дикой души. Окончив обряд прощания, он внимательно пригляделся к телу жены. Несколько раз он уже встречал подобную смерть — трупы животных, обращенные в ледяные статуи. Кто же убил их? И как? Фарракс не знал, но решимость придала ему сил. Чтобы не случилось, он найдет убийцу и отомстит. Прощай верная Махи! Мы будем помнить тебя! Я буду помнить…

И схватив тушу кабанчика, которого поймал в распадке за холмом, печально побрел домой, где его ждали так рано повзрослевшие дети.

Но как говорится беда не приходит одна. Дом его оказался в объятьях смерти. И следы твари вели внутрь — длинный, еле видный рубец, оставленный змеей на теле снежного покрывала. И бросив в снег жертву, Фарракс достиг норы, едва почувствовав запах беды, и застыл как вкопанный. Новая боль обрушилась на него.

Волчата, его маленькие дети были мертвы. Их съежившиеся окоченевшие трупы он нашел в дальнем углу норы под вырвавшимся из стены корнем. На нетронутых зверем телах серебрился иней, синие печальные глаза казалось смотрели в пустоту. И жизнь навсегда покинула их.

Фарракс медленно подошел, все еще не веря в случившееся, и склонился над ними, жалобно скуля от горя. Осторожно облизал заиндевевшие макушки, но уже был не в силах, что-либо изменить.

Он медленно покинул свой дом, который стал мертвым, ибо больше в нем не было жизни и верные, родные сердца остановились навек. Жестокая тварь разрушила его мир, надругалась над тем, что он так ценил и берег. И нет ей прощения…

И только гнев живет в душе зверя, пришло время выпустить его на волю. И черной тенью метнулся Фарракс в ночь. Охота началась.

Смазанной тенью, темным облаком стелился Фарракс по земле, скрываясь за стволами деревьев, кустами и сугробами. Он припадал низко так, что почти ложился в снег, замирал, прислушиваясь, вдыхая запахи леса, и вновь мчался вдаль, через низину, занесенную снегом, на холмы, через овраги и бурелом. Где-то там скрывается его жертва — достаточно крупный, отбившийся от семьи молодой кабан, еще не заматеревший и не обретший силу секача. Но внизу в распадке все было тихо.

Ни треска сучьев ломаемых кустов, ни хрипов и рева, ни шороха. Глаз не ловит ни единого движения. Где же он? Ведь должен быть здесь!

Уже достаточно долгое время Фарракс шел по его следам, чувствуя манящий запах. И все говорило — даже кричало — о том, что он был здесь лишь мгновение назад. Вот видно по следам, как кабан пробился сквозь кусты, росшие под сосной, разметав снег и щепки веток. Вот он кувыркнулся вниз, съехав с холма, а дальше следы терялись меж елок, укрытых шапками снега. И тишина. Чудеса!

Фарракс сместился влево, прополз под склонившейся от тяжести снега веткой и затаился. Инстинкт подсказывал, что впереди появилась опасность. Но откуда она вырвется, зверь не знал, поэтому выжидал.

А вокруг звенела тишина, не нарушаемая гомоном обитателей леса. Почти так же как в тот день, когда он попал под взрыв…

Мягкие снежинки, сдуваемые ленивым ветром, томно кружились в потеплевшем воздухе, осторожно ложась на снег. Вдалеке вдруг чирикнула какая-то птица, спрятавшаяся в густой кроне сосен, где-то далеко застучал дятел и вновь стих. И больше ничего. Где же этот кабан?!

Волк медленно выполз из укрытия и, проваливаясь в снег почти по грудь, устремился вниз по склону холма, изредка замирая и оглядываясь. Он был весь настороже, страх и суматоха последних дней приучили его к этому. Он оглядывал окружающие его со всех сторон сугробы, в любой момент ожидая либо нападения врага, либо появления своей жертвы.

Но угроза пришла совсем с другой стороны. Вот где-то за спиной затрещал под ползущим телом снег. Фарракс оглянулся и увидел, как в воздух метнулось белоснежная стрела. Злобные глаза твари казалось впились душу волка, выворачивая ее наизнанку, наполняя болью и отчаянием. Но кое-что еще вспыхнуло на дне золотистых глаз Фарракса — это радость, он наконец-то нашел убийцу своей семьи и сейчас наступит миг его мести.

Но атака была слишком стремительной. Живая молния обрушилась на Фарракса со всей своей мощи, сбив волка с ног. Острые ледяные клыки впились в шею, пробив плоть, а хвост уже обвивался вокруг тела. И таким своеобразным комом враги рухнули в снег и покатились вниз. Все замелькало перед глазами, завертелось, в голове помутилось. Но боль от укуса была сильнее, клыки твари глубоко проникли в плоть и холод попал в кровь, останавливая ее бег.

От сильного удара о ствол упавшего дерева, засыпанного снегом, враги расцепились и разлетелись в разные стороны. Фарракс вскочил на лапы, тряся головой от боли, и тут же инстинкт заставил броситься его в сторону. А рядом он наконец-то увидел кабана, которого так долго искал, и стало понятно почему он пропал. Его примерзший труп с вывороченными внутренностями замер под одной из маленьких елей почти скрывшись под слоем снега, рухнувшего с потревоженной ветки. Ледяной змей вновь нашел жертву.

Эта заминка едва не стоила Фарраксу жизни. Отвлекшись всего на мгновение, он едва не пропустил атаку змея. Мерзкая гадина, скрываясь за сугробом, благо плоть ее сливается с цветом снега, подобралась ближе к зверю и вновь, злобно шипя, бросилась на врага.

Фарракс единственное, что успел сделать, это чуть сместиться в сторону, и страшной силы удар клиновидной головы в бок опрокинул его в сугроб. В воздух взметнулась снежная пыль, мешая видеть, залезая в нос, рот, оседая на горячем языке. Перекувырнувшись через себя, Фарракс не вступил в новую схватку, а ринулся что было сил вверх по склону, ища более приемлемую площадку для драки. Шея онемела и горела огнем. Ледяные струйки проникали все глубже, терзая тело волка, но он бежал вперед, зарываясь почти по грудь в мягкий снег и с силой вырываясь из его объятий.

А смерть неслась следом. Ледяной змей плавно скользил по снегу, яростно шипя и изрыгая голубую слизь. И в его синих глазах плясала смерть.

Но волк уверенно скользил меж деревьев, стараясь чтобы постоянно между ним и врагом была преграда — дерево, куст, сугроб. Но силы уже покидали его, а места подходящего для боя он не нашел — кругом глубокий снег и ни одной прогалины. И вот следующий прыжок его не достиг цели. Завязнув передними ногами, волк сильно оттолкнулся задними и кувыркнулся через голову на бок. И змеюка, увидев это, бросилась на него сзади. Что ж, подумал Фарракс, бежать больше некуда и преимущества не найти, значит пусть этот бой — последний его бой — свершится здесь. И оскалив пасть полную острых зубов, волк смело атаковал змея. Глаза горят багровым светом, гнев терзает душу, а зубы жадно ищут ледяную плоть. И наконец находят.

Мерзкая тварь бешено шипит и извивается, сжатая крепкими зубами. Исходит белесым гноем и яд ненависти разлетается окрест, капая с клыков. Тяжелый хвост молотит снег, взметая его в воздух, бьет по бокам волка, ломая ребра, вбивая осколки костей во внутренности, рассекая кожу, но Фарракс не отступает. Он лишь еще сильнее сжимает пасть. И льется белесая мутная кровь твари на снег, превращаясь в лед.