Я смущенно пожала плечами, потому что он был абсолютно прав. Эта проблема уже засела в мое сознание и выбить ее оттуда можно было только одним способом – докопавшись до истины. Почему я не могла остановиться, не могу объяснить... Я такой же человек, как и все остальные, у меня тоже есть какие-то психологические проблемы, которые проявляются в моем поведении, в общении с людьми, в моих пристрастиях и интересах, в том, что я говорю и что делаю... Проводить собственный психоанализ – задача не просто из трудных, но во многих случаях и невозможная... Это удавалось лишь немногим, очень талантливым психоаналитикам... И в очень специфических условиях уединения, спокойствия и сосредоточенного размышления одновременно с глубоким погружением в собственное бессознательное... О каком уединении и спокойствии можно говорить при моей работе!..

Но, в конце концов, так ли важно, почему я не могу отказаться от стремления узнать истину об этих трагических событиях. И почему мне необходимо продвинуться хотя бы на шаг вперед там, где все остальные останавливаются, прислушиваясь к доводам здравого смысла или мнению начальства? Назовите это моим характером – и это будет, в целом, верно. И не все ли равно – почему у меня именно такой характер... Может быть, когда нибудь я и сумею это себе объяснить... Когда мне стукнет столько же, сколько было моему любимому психологу Карлу Юнгу в год моего рождения... Но он не долго после этого прожил.

– Я не могу приказывать тебе, Оля, – продолжал Григорий Абрамович, – но прошу тебя все же учесть разницу в нашем с тобой возрасте и опыте и прислушаться к моему совету...

Я уже собиралась вздохнуть, приготовившись услышать от Абрамыча просьбу не соваться больше в эту проблему... Ну, например, ради моего же блага... А вздохнуть мне пришлось бы потому, что к его просьбе я все равно не смогла бы прислушаться...

Но тут-то Абрамыч меня и удивил...

– Я советую тебе, Оленька, – сказал он, – самой посмотреть на этого психа, о котором рассказал сейчас Александр Васильевич... Мало того, сделать это не откладывая, прямо сейчас... Думаю, мы все будем сожалеть, если ты этого не сделаешь...

Признаюсь, наш майор меня не только удивил, но и озадачил... Его совет был не только странным, но совершенно для меня непонятным, поскольку сама я никакого желания разговаривать с тем ненормальным не имела... У него же очевидный бред.

Я еще раз пожала плечами, на этот раз – недоуменно, и встала, готовая сейчас же отправиться на розыски этого самого Алексея Гмызы в гостинице «Волна». Кавээн вызвался мне помочь найти своего «героя» и проводить до гостиницы. Мне кажется, на самом деле ему жутко интересно было послушать наш разговор...

От наших палаток до гостиницы было рукой подать, и буквально минут через пятнадцать мы были уже на месте. Кавээн усадил меня на лавочку на набережной и вскоре привел из гостиницы человека, которого я издалека и впрямь приняла за подростка.

Он был... тщедушен. Вот, наверное, наиболее точное слово для характеристики его фигуры. Узкие подростковые опущенные плечи, плоская, совершенно неразвитая грудная клетка, длинные до колен худые руки и тонкие ноги, которые, казалось, начинали дрожать, когда он останавливался. Возраст выдавало его лицо – морщинистое, с неизменным озабоченно-испуганным выражением, очень неспокойными глазами и тонкими чувственными губами, которые постоянно подрагивали, складываясь на мгновение в кривую скептическую усмешку и тут же вновь «распрямлялись» в неровную, изломанную линию. Картину довершали непропорционально увеличенные уши, которые розово просвечивали, когда позади него оказывался свет вечернего фонаря...

– Здравствуйте, Алексей, – сказала я сразу же, поскольку подозревала, что он очень зажат, и не хотела сковывать его еще больше, вынуждая к активности в общении. – Александр Васильевич рассказал мне о вас, и я очень захотела с вами поговорить...

Он молчал.

– ...потому что вы показались очень интересным человеком...

– Показался?.. – переспросил он неуверенно, но в то же время обиженно.

– Простите, Алексей... – спохватилась я. – Вы очень интересный человек.

– Я вас прощаю, – пробормотал он в ответ очень смущенно.

«Что за черт? – подумала я. – Судя по рассказу Кавээна, с ним он говорил достаточно свободно и оживленно. Что же сейчас он так зажался?..»

Я вопросительно посмотрела на Кавээна. То недоумевающе пожал плечами... Так. Вот вам первый факт для анализа. Разница в поведении. Она может быть вызвана только моим присутствием, остальные-то условия не изменились... Лично меня он не знает. Значит, это реакция на женщину вообще. Ну что ж, уже кое-что понятно...

Задача моя была достаточно сложной. Не прибегая ни к каким специальным исследованиям, которые можно проводить только в условиях клинического стационара, быстро, буквально в двадцати-пятнадцатиминутном разговоре сделать оценку его психического состояния и, если окажется необходимым, поставить приближенный диагноз...

Секунду поразмыслив, я выбрала метод свободных ассоциаций, позволяющий хотя бы поверхностно сканировать его бессознательное. Метод, конечно, не из современных, сейчас есть кое-что и поточнее в смысле достоверности результата. Но то, что выбрала я, было не только достаточно точно для моей цели, но и весьма наглядно. Я же знала, что мне придется рассказывать о нашей беседе и своих наблюдениях Григорию Абрамовичу. Что же я ему буду каждый узкоспециальный термин на пальцах пояснять? А в методе свободных ассоциаций и пояснять ничего не нужно – все как на ладони... Наглядно до примитивности.

Этот метод основан на том, что скорость образного мышления намного выше логического. Если заставить человека отвечать быстро, не успев подумать, можно исследовать бессознательную реакцию его психики на заданные исследователем образы и по полученным ответам составить представление о состоянии этой психики... Очень, конечно, схематично, но в целом – верно.

– Вы любите играть, Алеша? – спросила я, учтя, конечно, и его смущение, и настороженный испуг после первых моих фраз.

Он кивнул головой, не в состоянии преодолеть страха передо мной. Страх перед женщиной не говорит абсолютно ничего о состоянии психики человека, он присущ любому мужчине, вся разница только в степени его проявления... Очень мало мужчин, которым удается этот страх осознать и преодолеть... Если я хочу добиться чего-либо от него, я должна помочь ему преодолеть этот страх.

«Ну что ты, маленький, я же совсем не страшная, – подумала я. – Я хорошая, добрая...»

Вслух этого говорить ни в коем случае нельзя, можно было его этим так оттолкнуть, что он ни шагу навстречу уже не смог бы сделать. Но испытать соответствующее этим словам чувство я должна была, чувства часто передаются совсем без слов, и особенно расположены к такому люди с неуравновешенной психикой...

Я осторожно положила свою ладонь на его колено, и он торопливо накрыл ее своими узкими ладошками и ласково погладил...

«Ну вот, малыш, – мелькнуло у меня в голове, – ты уже и не боишься меня... Молодец!»

Он явно почувствовал одобрение и посмотрел на меня доверчиво... Краем глаза я заметила, что Кавээн сидит с круглыми от изумления глазами. Только бы не ляпнул ничего, а то сразу контакт нарушит...

– Давай играть, Алешенька, – сказала я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно спокойнее и доброжелательней... – Будешь играть со мной?

Он согласно кивнул головой. Теперь я должна успеть предложить нужную именно мне игру, если он придумает что-то раньше меня, я вряд ли сумею выбить это из его головы. Я торопливо сказала:

– В слова, Леша. Это очень интересная игра... Я говорю слово, а ты называешь мне первое, что придет тебе в голову...

Пожалуй, я слишком торопливо это сказала. Контакт чуть было не прервался. Он что было сил вцепился мне в левую руку, сделав больно, но я понимала, что нельзя даже морщиться... Потому, что смотрел он на меня испуганно и неуверенно...

– У тебя все получится. Обязательно получится. Ты очень интересный человек... Тебя все любят... Мне с тобой очень хорошо...