Дмитрий поворачивается и хватает меня за плечо, с негодованием смотря сверху вниз и указывая на меня стаканом в руке.

– Я бы никогда не обидел тебя, Сара, – он клянется так убедительно, что я бы поверила ему, если бы когда-то Дмитрий не оставил меня с разбитым сердцем.

– Хах! – смеюсь, не поверив в этот бред. Не теперь. – Не обидел бы так же, как и в прошлый раз?

– Если ты помнишь, неудовлетворенным в прошлый раз остался я, – говорит он, не отпуская мое плечо.

– Я была напугана, Дмитрий! Между нами ничего не может быть. Этого никогда не должно было случиться.

– То есть, это нормально – шпионить за мной и фотографировать меня голым, но стоит мне проявить интерес, так это вдруг становится неправильным?

Кожа пылает, и я знаю, что мое лицо должно быть уже ярко-красное. Гнев и смущение бьются за господство.

– Я была неправа, когда делала снимки с тобой, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

– Ты п*здец как была права.

– Ты... даже не позвонил мне после... после того, как мы....

– Я говорил тебе, – говорит он с прищуренными глазами. – У меня было много дел.

– Как, нахрен, можно не вспоминать о моем существовании целых два года? – кричу я, еле сдерживая слезы, и быстро моргаю, стараясь не терять самообладания, но это сражение, в котором мне не выиграть.

Он немного смягчается, и крутой парень превращается обратно в того Дмитрия, которого я так хорошо знаю. В нежного и желающего защитить меня. Я знала – прежде чем меня выгнали – что он бы сделал все для моей защиты. Но мой сводный брат доказал мне обратное.

– Если бы у меня была возможность не вырезать тебя из моей жизни, я бы ею воспользовался, – клянется Дмитрий, сожалея...

Я верю ему.

«Не глупи, Сара», – противостою сама себе, но так отчаянно хочу, чтобы он не причинял мне ту самую боль.

– Ты разбил мое чертово сердце, – рыдаю я, и вижу, как он съеживается. Дмитрий не отмахивается на этот раз, а ведет себя так, словно эти слова разрубают его на кусочки, и отпускает мое плечо.

– Я не должен был позволять тебе увлечься мной снова, – говорит он, и эти слова заставляют меня ощетиниться. Как будто бы Дмитрий знал, что это произойдет, и что я буду жаждать его снова. – Мне никогда не следовало нанимать тебя на работу. Нужно просто позволить тебе уйти и жить своей жизнью.

Плотину прорывает, и слезы текут по моим щекам.

– Ты увольняешь меня?

Он вздыхает, прислоняясь к бару спиной ко мне.

– Я должен.

Рыдание вызывает у меня икоту и жжение в легких. Я не могу успокоить дыхание, столько эмоций крутится во мне, что я едва могу чувствовать, как они сменяют друг друга.

– Нет, – хнычу я, протягивая руку и касаясь его запястья. Что я делаю? Я должна просто позволить ему поступить так, как Дмитрий считает нужным. Ребекка будет злиться, что я не справилась, но у меня ничего не получится поделать, если Дмитрий решит уволить меня.

– Я не могу, – говорит Дмитрий, и вдруг кажется настолько побежденным и опустошенным. Может быть из-за того, что мужчина не видит моего лица, ему легче говорить начистоту, без всех его жестоких поддразниваний и хитрожопых подколов. – Когда я увидел тебя в кафе, ты выглядела нереально. Как мечта, – вздыхает он.

Я молча стою за его спиной и убираю руку, но Дмитрий, оборачиваясь, хватает ее и тянет меня к себе, прижимая мою руку к груди.

Он направляет мои пальцы, и я нащупываю неровность на его коже, странный шрам, который не смогла заметить в тусклом свете.

– Знаешь, что это?

– Нет, – шепчу я.

– Это пулевое ранение, – говорит Дмитрий, отпуская мою руку. – На спине есть еще одно.

Я отступаю и, правда, там есть еще один шрам. Такой маленький, но все же поселяет во мне чувство страха.

Что с ним произошло?

Он поворачивается и смотрит на меня пристальным взглядом, бурным, как море.

– Я про*бу твою жизнь, если ты меня в нее пустишь – клянется Дмитрий, и эти слова посылают через меня толчок волнения и страха. – Я не собираюсь лгать. Я хочу тебя. Ты мне необходима. Но я не могу быть с тобой, не без последствий.

– Мы уже это проходили, – говорю я, пытаясь удержать эмоции. – Мы знали, что никогда не сможем быть вместе. Ребекка... она взбесится. И... это неправильно, – произношу я, и Дмитрий протягивает руку, накручивая мои волосы на пальцы.

– Дело не только в этом, – говорит он угрюмо, глядя на мои губы, словно не может оторвать глаз. – Это опасно.

– Позволь мне помочь, – мягко говорю я, но он качает головой, и мне известно, что с ним не стоит спорить.

Я отступаю назад подальше от его прикосновений, подальше от искушения, которое Дмитрий пробуждает во мне.

– Я пойду, – бормочу я, захватывая сумочку, и мужчина меня не останавливает.

Звук двери, захлопывающейся позади меня, эхом прокатывается через холл, и я оказываюсь по другую сторону.

«Что только что произошло?»

Я не могла избавиться от ощущения его губ на своих губах. Понятно, что дело в моей голове, и что вкус не мог так легко проникнуть в мое тело, но клянусь, я постоянно облизываю рот и все, о чем могу думать, так это об этом.

Не могу решить, о чем сожалею больше – о том, что пошла туда или что ушла оттуда. Не могу выкинуть мысли ни о Дмитрии, ни об обжигающей страсти между нами. Может я для него под запретом, и поэтому он хочет меня. Ведь все остальное у него есть, в конце концов. Хороший дом, хорошая работа.

«Преступная группировка».

Осознание всего этого, словно кинжал в моем сердце. Почему все стало таким сложным? Я была готова шпионить за ним для его же матери. Возможно, мне это даже нравится.

Но тут что-то гораздо глубже.

Я до сих пор не рассказываю Ребекке о том, что нашла, потому что не уверена в значимости данных. Я видела ее вспышки характера и знаю, что лучше не приходить к ней с ложной информацией.

– Земля вызывает Сару, – Джоанна щелкает пальцами перед моим лицом, и я медленно фокусирую глаза на своей соседке. Мы сидим напротив друг друга и по идее должны болтать. Таков наш глупый еженедельный ритуал. Мы обе склонны застревать в собственных головах и комнатах больше, чем положено здоровым людям, так что нашим компромиссом был совместный субботний ужин.

– Прости, – пробормотала я, потирая виски и заставляя себя улыбнуться. – Ты создаешь новый информационный центр?

– Ага, – говорит она с гордостью, не обращая внимания на непонимание моего поведения. – Это грандиозное дело и большое продвижение. Не похоже, что будет весело, но все же это лучше того, чем меня заставляли заниматься в том центре.

– Это замечательно, – говорю я с наигранным энтузиазмом.

Джоанна отличная соседка, но я знаю, что ее страсть направлена определенно не в инфраструктуру информационных технологий. Она предпочитает более практические аспекты, и пыталась устроиться на работу по проверке данных в отдел кадров, но получила отказ. Узнав, что у нее недостаточно опыта.

– Да. Мне кажется, это реальный шанс сделать что-то и подняться по карьерной лестнице, – говорит Джоанна, накалывая кусочек брокколи и задумчиво его жуя. – Плюс, если я смогу настроить все это, то буду знать всю подноготную людей, – она ехидно улыбается, и мне сложно не засмеяться.

– Так что происходит в этой белобрысой головенке, Сара? Я на самом деле слышала тебя, спотыкающуюся, сегодня в пять утра?

Она это слышала? Упс.

– Ну, да. Это не... ничего такого не было.

Я не могу бороться с краснотой, выступающей на лице. Ведь ничего и не было. Жаль, что я так легко краснею, когда попадаюсь на обмане.

– Угу. У тебя наконец-то появился мальчик? То есть, как давно? Тебе нужно начать встречаться с кем-нибудь. Так почему же ты шарахаешься от такой возможности? Я думаю, это потрясающе, – говорит она, вращая вилкой в воздухе.

Волосы Джоанны собраны в конский хвост, а очки в темной оправе немного падают ей на нос, и я не могу не рассмеяться, несмотря на все сумасшествие.