Какого черта? Она следит за мной? Откуда Ребекка знает, где я работаю? С тех пор как меня выгнали, я не слышала и не думала о ней. Единственная причина, по которой ей удалось дозвониться до меня – это старый сотовый телефон, который все еще при мне. В нем есть голосовая почта от отца, которую я не хочу потерять. Новый звонок от нее стал для меня сюрпризом.

– Как ты узнала об этом?

Ребекка сметает мою обеспокоенность своей ядовитой усмешкой.

– О, не беспокойся об этом.

– Ну, твои источники ошибаются. Я – библиотекарь.

Она закатывает глаза, поэтому складывается ощущение, что Ребекка знает об этом и просто проверяет мою реакцию.

– Независимо от того, чем ты там занимаешься, у меня есть кое-что более важное для тебя, и за что я готова заплатить. Господь знает, если бы это не было так ужасно, ты бы не сидела сегодня здесь, – говорит Ребекка, кривя свои надутые губы.

У меня поднимаются волосы на затылке, а вместе с ними поднимаюсь и я, чтобы уйти.

– Я не собираюсь сидеть здесь и терпеть снисходительное обращение, когда тебе нужна услуга. Я уже не маленькая девочка, Ребекка. И отлично справляюсь без твоих подачек все это время. Я пришла только затем, чтобы увидеть, осознала ли ты, что выгонять восемнадцатилетнюю девушку и оставлять ее без поддержки, было плохой идеей, но, видимо, ты довольна своим выбором.

– Разумеется, – говорит она, тоже вставая и нависая надо мной. – Ты сама это сказала. Ты справляешься и без моих подачек. Ты бесстрашная. Определенно. И поэтому я готова тебе заплатить непомерную плату просто, чтобы ты продолжала делать то, что делаешь, только вместо того, чтобы работать на «Апстрим», ты будешь трудиться для «Марала Корп».

Компания Дмитрия. Ребекка купила ее за год до того, как выгнала меня. А далее преподнесла ее в качестве подарка на его день рождения. Это было во всех новостях.

– Ты не должна отвечать мне сейчас, но это будет проверкой твоих навыков на прочность. Ты сможешь использовать свои способности фотографа, навыки бухгалтерии, и, в конце концов, я готова расстаться с половиной миллиона долларов за шесть месяцев твоей работы.

У меня отвисает челюсть.

Я хочу запротестовать, сказать ей, что она не сможет запугать меня и контролировать деньгами, но такое чувство, будто мои мысли и рот отключены. После тяжелых испытаний было бы так приятно просто иметь заначку. Не беспокоиться, как оплатить аренду или продуктовый чек.

И я солгу, если скажу, что мне лишь слегка любопытно, как это связано с Дмитрием. Воспоминания о нем возвращают такие постыдные мысли, которые я должна оттолкнуть. Их было легче игнорировать, когда я все вырезала из памяти. Черт, у него даже нет учетной записи в Facebook – я проверяла.

– Вот что мне нужно, чтобы ты сделала, – говорит Ребекка, принимая мое молчание за согласие, и я не ее успеваю прервать, – ты сблизишься с Дмитрием. Скажи ему, что скучала, или что-нибудь в этом роде, – напутствует она, отталкивая эмоциональные проявления, словно они ее раздражают. – Тебе любопытно, чем он занимается, и ты хотела бы помочь управлять его отчетами. И тогда ты просмотришь эти отчеты, принесешь мне их ксерокопии и получишь компенсацию.

Ребекка озвучивает это так просто, но я знаю, что есть что-то еще. Многое, скорее всего.

– Что мне искать? – спрашиваю я, стараясь не дать ей понять, что согласилась.

– Ничего, о чем ты должна беспокоиться. Просто сделай мне ксерокопии. И не позволяй ему ввести тебя в заблуждение, что есть только одна бухгалтерия. Это не так, и тебе нужно получить доступ ко всем документам. Если не справишься, ну, можешь попрощаться с деньгами. Однако я, – добавляет Ребекка, закатывая глаза, – заплачу тебе гроши чуть выше почасовой ставки в «Апстрим» независимо от того, окажешься ты полезной или нет.

Я ненавижу ее слова, желаю сопротивляться и спорить, но она дергает именно за те веревочки, за которые хочет, и ей удается управлять мной, но только не по тем причинам, о которых она думает.

Деньги и свобода, которые я смогу себе позволить? Никто в здравом уме от этого не откажется.

Но Дмитрий? Я никогда не смогу сказать ему «нет».

– Замечательно, – нежно улыбается мне Ребекка, протягивая стопку документов. – Мне нужно, чтобы ты подписала это, и закончим на этом.

Прошло два года, но когда я его вижу, ему удается заставить меня снова почувствовать себя маленькой девочкой.

Я позвонила Дмитрию и попросила встретиться, выпить кофе. Подумала, что это самый простой способ начать заново его узнавать, но, честно говоря, от мысли о шпионаже для Ребекки я все еще испытываю тошноту.

Конечно, мне нужны деньги.

Но глядя на него, сидящего за дальним столиком и разглядывающего улицы, я хочу его еще больше.

И это не очень хорошо. Бабочки в животе мучают меня, как будто абсолютно нормально испытывать такое волнение по отношению к брату.

Но это вовсе не так.

Я пытаюсь привести себя в чувства, в то время пока изучаю его глазами. Похоже, последние два года Дмитрий упорно тренировался и набрал мышечную массу. Даже под его рубашкой я вижу очертания грудных мышц, его руки огромные и, несомненно, покрыты несметным количеством татуировок.

Волосы короче, чем я помню, и зачесаны назад, благодаря чему его лицо открыто. А на сильном подбородке лишь намек на щетину заметен из любой точки помещения.

Заказываю свой напиток у стойки и задаюсь вопросом – что же я собираюсь сказать Дмитрию? После встречи с Ребеккой я прокручивала этот момент в голове тысячу раз за неделю, но до сих пор не понимаю, как все должно произойти.

Дело не в том, что я не решительная. Я собиралась подойти и обрушить на него свои кулаки со всей яростью за то, что бросил меня. Дмитрий – трус, раз прятался от меня так долго.

Но мне нужно с ним подружиться.

Я облизываю губы, когда бариста подает мне мой кофе, и иду к своему сводному брату.

К своей бывшей страсти.

На мне юбка, которая подчеркивает изгибы, и потрясающий танк-топ. Красное кружево обрамляет декольте, а татуировка на спине оказывается выставленной на всеобщее обозрение, когда я тихонько присаживаюсь на сиденье напротив него.

От него пахнет божественно.

Я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не закатить глаза от удовольствия, но вместо этого смотрю на Дмитрия тяжелым взглядом, медленно расплываясь в улыбке. Рядом с ним мне сложно совладать с собой. Неважно, как сильно он меня злит, я в секунду становлюсь мягкой. Неважно, какой стойкой делает меня мир, но Дмитрий уничтожает всю мою защиту.

– Ну, привет, – практически рычит Дмитрий, когда наклоняется ко мне.

Его голос… завораживает меня. Я вовсе не горжусь этим. Это заставляет меня вспомнить, что он слишком хорошо все понимает.

Я сижу на стуле, стараясь не краснеть. Не допустить, чтобы бабочки взяли надо мной верх.

Но это труднее, чем я думала.

Одно дело попытаться быть с ним холодной, быть профессионалом. Вывалить весь гнев, злобу и ненависть, которую я испытываю последние два года из-за одиночества, ведь это он заставил меня все это чувствовать. И это только первый бой.

Но другое – видеть ухмылку на губах и вспоминать только о том, как его рот пробовал мой.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Ну, привет, – пытаясь скрыть румянец за чашкой кофе, отвечаю я.

Мы смотрим друг на друга, своими темно-карими глазами Дмитрий рассматривает мое лицо, затем скользит взглядом ниже, отчего я вдруг чувствую себя неловко. Он видел меня такой уязвимой, такой беззащитной, а теперь я просто хочу забыть все это. В течение двух лет я боролась, хотела заблокировать от него свой разум, и вот он, выглядит лучше, чем когда-либо.

– Ты выглядишь чертовски хорошо, – говорит Дмитрий, его ухмылка становится похотливой, и скрывать розовый цвет больше не имеет смысла.

Спустя два года и стольких пролитых слез, и я все еще готова плясать под его хренову дудку. Я вся краснею, моя юбка внезапно становится слишком обтягивающей, а топ слишком теплым.