Стоя на коленях, я касаюсь ручки двери, осторожно поворачивая ее. Каждая секунда кажется вечностью, но я должна двигаться медленно. Быстрые движения привлекают внимание и создают больше шума – две вещи, которые, несомненно, приводят к неприятностям. Осторожность помогает, так что если вздумают стрелять, то надеюсь не по низу.

Я начинаю утомительный процесс открывания двери, и когда, наконец, попадаю внутрь, никого там не обнаруживаю. Просто большой зал, заполненный ящиками.

Закрываю дверь, я двигаюсь осторожными шагами. Даже притом, что моя кровь бешено пульсирует – дыхание глубокое и спокойное. Я сохраняю хладнокровие. И должна оставаться безмятежной.

Но услышав безошибочный звук удара кулаком по черепу, я не могу не съежиться, представляя себе прекрасное лицо Дмитрия, принимающее на себя удары.

Я ускоряю темп, огибая ближайшую кучу ящиков, и обнаруживаю лестницу, ведущую вниз. Лестница железная и обязательно вызовет эхо моих шагов, поэтому я не могу рисковать. Вместо этого я ложусь на живот, наклоняясь так, что могу обозревать все сверху. Вокруг меня темно, и я молюсь, чтобы они не заметили мои подглядывания.

Но то, что я вижу, не соответствует моим ожиданиям.

Там стоит Дмитрий с окровавленным кулаком, яростным лицом и нависает над человеком с темными волосами и оливковой кожей, который мне незнаком. Антон находится рядом, заламывая мужчине руки, и еще какой-то человек стоит в стороне, наблюдая за ходом событий.

Дмитрий снова подносит кулак к лицу связанной жертвы, глаза мужчины уже опухли, а зубы выбиты.

– Кто убил Ребекку Фэрфакс? – спрашивает Дмитрий очень резким голосом.

Затем Антон начинает говорить на другом языке, я смутно узнаю, что это итальянский. Его речь быстрая и озлобленная.

Человек, привязанный к стулу, смотрит на Антона, отвечая на том же языке. Они используют Антона в качестве переводчика? Но до этого он предал Дмитрия. Был стукачом. Почему Дмитрий снова доверяет ему?

– Он говорит, что это не итальянцы! – Антон переводит на английский язык, но Дмитрий явно не верит ему.

– Ты сказал, что она, используя схемы по отмыванию денег, передавала их итальянцам, чтобы они могли инвестировать их тайком, – огрызается Дмитрий.

– Это правда! Она этим занималась!

– И ты сказал, что этот парень при деньгах.

– Так и есть!

Еще несколько быстрых жестких ударов кулаками Дмитрия по туловищу связанного парня, и тот кашляет кровью. Тогда он начинает снова говорить, и Антон еще раз переводит.

– Он сказал, что работал с твоей матерью, и что она должна ему деньги, но он никогда бы не стал убивать ее. Ребекка всегда хорошо платила по кредитам. Это было бы плохим решением для бизнеса.

– Виктор, – говорит Дмитрий, и я узнаю это имя. Это человек, который привез Антона на склад, где его нашли Дмитрий и Слава. Тот, кого должны были продвинуть.

– Да?

– Мне нужно поговорить с Антоном наедине. Отведи этого лжеца в подсобку, – Дмитрий выплевывает русское слово, словно кислоту, – и пусть он все обдумает.

Виктор легко поднимает человека вместе со стулом, как будто тот ничего не весит. В нем почти семь футов сплошных мышц, вокруг себя он источает ауру, которая меня пугает. Они исчезают, и Дмитрий смотрит на Антона.

– Я слышал что-то в переулке, когда выходил позвонить, – говорит Антон приглушенным тоном.

Когда Дмитрий отворачивается, я не могу разглядеть его лицо, но у меня стынет кровь, и я приподнимаю голову так, чтобы остаться незамеченной.

– Видел кого-нибудь?

– Не-а, просто тень и все. Возможно, какая-нибудь случайная сучка, кто знает.

Наступает тишина, я делаю глубокий вдох, и вдруг разговор резко меняется.

– Мне очень жаль, босс. Он единственный парень, что у нас есть, который разговаривал с ней. Ребекка всегда вела дела только с одним человеком. Я полагаю, что все было подстроено так, чтобы ничего не досталось ни вам, ни русским. Даже мне было неизвестно об этом, пока ее не убили, я сказал бы вам, клянусь.

– Если мать погрязла в долгах, он попытается забрать эти деньги. У меня.

Похоже, Дмитрий подобрался к убийце Ребекки ближе, чем я думала.

Рискуя, я снова смотрю вниз, и Дмитрий смотрит прямо на меня. Я застываю, и потом быстро встаю, все еще держа пистолет в руке. Направляясь в сторону двери, я слышу что-то, что пробирает меня до самого позвоночника.

Три выстрела эхом раздаются через весь склад. На секунду я думаю, что это Дмитрий так наказывает меня за слежку. Я мертва?

Проверив свое тело на пулевые отверстия, как будто легко смогла бы почувствовать это руками, а не положиться на свои болевые рецепторы, я понимаю, что цела. Все мое спокойствие ускользает, и я бегу к двери. Понятия не имею, что это было, кто стрелял или в кого, и не уверена, что хочу это выяснять.

На этот раз любопытство действительно могло погубить кошку.

И оно все еще не исчезло.

Ждать Дмитрия в его квартире – худшее решение, которое я принимаю за последние пять часов, пока мчусь со всех ног из переулка. Спать не хотелось, стресс и беспокойство крутились в моем животе.

Мне следует просто сбежать. Понятия не имею, что Дмитрий сделает со мной теперь, когда знает, что я снова следила за ним. Он предупреждал, что меня могут убить, но не имел в виду, что сделает сам это, правда же?

Но также до сегодняшнего дня я не знала, что Дмитрий был убийцей. Не наверняка. Я думала, что брат прекратил общение с теми людьми, но не тут-то было, он закопался в это дерьмо еще глубже.

От этого меня тошнит, но я продолжаю сидеть на диване, беспокойно заламывая руки. Не понимаю, почему я пришла сюда, кроме того, что больше некуда идти. Моя жизнь связана с ним, нравится мне это или нет. Если я сбегу, то у него есть деньги и повод, чтобы найти меня.

И если я так поступлю, кто сказал, что Дмитрий не подумает о большем количестве моих грехов, чем есть на самом деле?

Что я не побегу в полицию?

Секунды тянутся, словно часы, и когда я, наконец, слышу движения ключа в замке, за окном уже светает. Моя спина напряжена, у меня не получается четко мыслить. Мой мозг – абсолютный туман, и я испытываю желание нырнуть вниз, спрятаться под диваном, чтобы как можно дольше не видеть его лица.

Что, если Дмитрий действительно убьет меня? Что если это так? Короткая жестокая несчастная жизнь, которая закончится в муках, точно также, как у Ребекки. Или у моих родителей.

Слезы застилают мои глаза, Дмитрий толкает дверь, выглядя уставшим и злым. Его лицо немного потное, рубашка запятнана кровью, и я задерживаю дыхание. Он смотрит на меня острым, как бритва, взглядом, пока закрывает дверь и запирает ее за собой.

Воздух словно исчезает из комнаты, и мы просто смотрим друг на друга. Я дрожу от ужаса, и когда Дмитрий прячет руку под куртку и достает пистолет, мои глаза закрываются. Я уверена, что это конец. Этот ужасный момент, когда все закончится.

И затем ничего не происходит. Вокруг тишина, кроме тех звуков, что издает его одежда, пока брат подходит.

Рукой Дмитрий обхватывает мой бицепс, стаскивая с дивана так, что я оказываюсь плотно зажатой между ним и краем дивана. Я не могу двигаться, не могу уйти, а он пристально смотрит на меня, как будто я худший человек в мире.

Сегодня утром я была уверена, что влюблена в него, а теперь мне интересно, знаю ли я этого человека вообще.

– Как ты нашла меня, Сара? – рычит Дмитрий, и когда я опускаю взгляд, мужчина поднимает мой подбородок, заставляя смотреть на него.

– Твой телефон, – бормочу я, стыдясь говорить громче. Он предупреждал меня, не так ли? Почему я так чертовски глупа, что все время преследую его? Мне нужно просто оставить его в покое, особенно зная, что Ребекка меня разорила.

– Ты установила жучок в мой телефон?

– Я хотела удостовериться, что с тобой ничего не случится.

– Черт, Сара, – злится Дмитрий, и я дрожу, спрашивая себя, что он собирается делать. Мужчина достает телефон, протягивая его мне. – Убери это с моего телефона. Сейчас же.