— Скорее не идеи, а желание, — ответила девушка с внезапной озорной улыбкой, которую Эллери нашел очаровательной. — Только никому ничего не говорите. Это всего лишь предчувствие.

— Персивал? — Энн виновато вздрогнула, и Эллери объяснил: — Вы посмотрели на его дом. Ваше предчувствие имеет какое-нибудь существенное основание?

— О, только те гадости, которые он говорит… и то, как он на меня смотрит. Как будто… — Из восхитительного ротика вырвался еле слышный безнадежный вздох. — Я боюсь носить кофты в обтяжку. На прошлой неделе мне пришлось купить какой-то балахон, который я ненавижу! — Она с возмущением повернулась лицом к замку Персивала Йорка. — Полагаю, вы считаете глупым покупать то, что вам не нравится, из-за того, что мужчина так на вас смотрит?

Эллери пришлось приложить усилие, чтобы не выразить девушке сочувствие, обняв ее за плечи.

— Некоторые женщины расценивают подобные взгляды как комплимент, — добродушно заметил он.

— Когда на тебя смотрят, как будто ты совершенно голая? Нет уж, спасибо! А его взгляд словно проникает не только под одежду, но и под кожу и кости, как рентгеновские лучи… Не знаю, кто это сделал с Робертом Йорком, но если нечто подобное произойдет с ним… — Эллери внезапно осознал, что Энн избегает называть Персивала по имени, словно после этого он может материализоваться из ничего, как злой дух, — то вы лучше сразу же приходите за мной!

«Бедный, гордый, обиженный ребенок!» — подумал Эллери, все еще ощущая себя в роли доброго дядюшки.

— Если я приду за вами, — улыбнулся он девушке, — то не потому, что вы совершите убийство. Так что, пожалуйста, не делайте этого.

— Хорошо, мистер Квин, не буду. — Она улыбнулась в ответ.

— Согласно завещанию, четверо кузенов, чтобы получить деньги, должны жить в четырех замках?

— Вы ловко меняете тему разговора, сэр, — заметила Энн Дру. — Да, в течение десяти лет, которые истекают через шесть месяцев. Думаю, старший Натаниэл надеялся, что они будут воспитывать здесь маленьких Йорков, которые, в свою очередь, станут жить здесь, сохраняя и продолжая семейные традиции. Завещание позволяет делать кузенам все, что угодно, внутри домов, но Йорк-Сквер и парк должны оставаться нетронутыми — к ним можно прикасаться лишь для поддержания порядка.

— Однако никто из четверых не вступил в брак?

— Ни разу. Роберт боялся жениться, Эмили даже подумать не могла о замужестве, Майра просто не стала бы этого делать, а Персивал не может жениться, так как уже женат на самом себе.

— Ну-ну, — успокоил девушку Эллери и, не удержавшись, силой повернул ее в сторону от северо-восточного замка. Отпустив мягкие плечи Энн, он с трудом заставил себя не смотреть на свои ладони, дабы убедиться, что они не светятся. — Возможно, вы правы относительно страха Роберта перед браком — его могли удержать перфекционизм и обостренное чувство справедливости. Судя по тому, что отец мне рассказывал об Эмили, здесь вы, вероятно, тоже правы. Но почему вы говорите, что Майра не стала бы выходить замуж?

— Этого я вам не могу сказать, — сразу ответила она.

— Не можете или не хотите?

— Хорошо, пусть будет так — не хочу.

— Но… — начал Эллери, однако девушка остановила его:

— Эта история касается не меня, а только Майры Йорк. Можете поверить мне на слово: она не имеет отношения к этому делу.

Эллери внимательно посмотрел на девушку. Ему нравилась ее преданность и не только преданность… Но сейчас он был занят делом.

— Это касается Мэллори, не так ли? — осведомился Эллери.

— Так вы знаете!..

Эллери молчал, благословляя вечернюю темноту.

— Должно быть, он мерзкий тип! — с чувством произнесла Энн.

— М-м, — неопределенно промычал Эллери и попробовал рискнуть: — Она ждет, что он вернется, не так ли?

— Каждую минуту. И чем становится старше, тем хуже. Как только раздаются шаги у двери, не говоря уже о стуке, Майра думает, что это Мэллори.

— Как сказала мне миссис Шривер, она так подумала и обо мне.

— Конечно! Эллери — Мэллори! — воскликнула Энн. — У нее в голове все перепуталось. Майра так долго жила с единственной надеждой выгнать Мэллори прочь, если он когда-нибудь вернется, что для нее больше ничего не существует. Когда кто-то звонит в дверь или по телефону, она вздрагивает, словно кошка. К тому же ее воображению нельзя отказать в здравом смысле. Например, после убийства Роберта и с приближением получения Майрой состояния — теперь, естественно, увеличившегося — я подумала, что Мэллори и впрямь может вернуться, хотя, разумеется, не говорила этого вслух. И знаете, на следующий день после смерти Роберта, когда все считали, что бедная старая Майра даже не понимает, что произошло, она вдруг сказала мне: «Ну, Энн, думаю, он вернется, как только услышит об этом… Интересно, сохранилось ли мое красивое черное платье с маленьким воротником?» Она хотела во всеоружии подготовиться к моменту, когда придет Мэллори и услышит от нее высокомерный приказ убираться и больше никогда не появляться у ее дверей! Разумеется, ничего подобного она ему не сказала бы, если бы он в самом деле вернулся. Думаю, Майра тут же все ему простила бы. Но сейчас мечта выставить Мэллори за то, что он бросил ее у самой церкви, — единственное, что у нее есть. Это и…

Эллери решил пока игнорировать это «и…».

— Это было давно, не так ли?

— Да, почти пятнадцать лет назад, в течение которых бедняжке становилось все хуже, пока…

Эллери принял молниеносное решение.

— Мисс Дру, вам лучше об этом знать. Я опасаюсь, что Майре Йорк грозит опасность разделить судьбу Роберта.

— Майре Йорк?! — задохнулась от изумления Энн. — Но… — Внезапно она обернулась. — Кто здесь?

К ним быстро приближалась мужская фигура, размахивая руками, словно сигнальщик в разгаре сражения.

— Энн! Энн, это ты?

— Том!

Том Арчер вынырнул из мрака, глотая воздух.

— Энн…

— В чем дело, Том? Что случилось?

— Энн… — Молодой человек уставился на Эллери невидящими глазами. — Мисс Йорк убита!

Он писал:

«…Встань у седьмой колонны, считая от выхода в город, так, чтобы колонна была между тобой и выходом. Будь там ровно в 5.20 вечера.

В 5.30 начинай наблюдать за людьми, входящими на станцию метро.

Приблизительно в 5.42 ты увидишь, как она входит на станцию. Возможно, она остановится между четвертой и пятой колоннами, лицом к рельсам. По-видимому, она вытащит из-под мышки газету, развернет ее и начнет читать. Если так, тем лучше. Если нет, тебе следует быть чуть более осторожным.

Когда ты убедишься, что она не замечает тебя, подойди к ней и стань сзади.

В 5.49 на станцию должен прибыть поезд. Когда он будет приближаться еще на большой скорости, в самую последнюю секунду столкни ее с платформы.

Не пытайся бежать. К месту происшествия устремится толпа. Пока она будет рассасываться, пробирайся назад. Там будет стоять поезд с открытыми дверями. Войди внутрь, садись и жди, пока поезд не тронется. Если почему-либо поезда там не окажется, подожди его.

Можешь не обращать внимания на присутствие кондукторов и полиции. Это входит в мой план, я сумею тебя защитить.

Я с тобой, где бы ты ни был и что бы ни делал. Я всегда знаю, где ты, что говоришь и о чем думаешь. Например, мне известно, что ты знаешь, кто я, но не произносишь мое имя.

Избавься от этого письма так же, как от предыдущих.

Мне больше незачем советовать тебе, как себя вести в предстоящие интересные дни и ночи. Мои инструкции обеспечат правильность твоих действий и защитят тебя от твоих и моих врагов. Будь самим собой, слушайся меня и верь в меня.

Ибо я всемогущ и вездесущ, Мой Дорогой Уолт.

».