— В тебе прямо поэтический дар открылся, — хмыкнул тот. — Ишь, загнул…

— Ты на дорогу смотри, — буркнул Мишка. — Не май месяц… Вон, лёд сплошной.

Алексей сбавил газ.

— А при чём тут спортивный клуб какой-то? — спросил он.

— Не какой-то, а «Тетрис», — ворчливо ответил Митридат. — Тяжёлые ребята. Много тут чего держали и держат. И нас не особо жалуют: мы им бизнес мешаем делать. Зато с олигархами и прежними чиновниками интересы давно разрулили. А тут мы — как булыжником по тарелке с клёцками.

Так что, друг мой Леша, не так всё просто тут, как тебе представляется с твоей колоколенки, — вздохнул Митридат. — Не с одними нацистами борьба идёт…

Алексей промолчал. Всё он себе прекрасно представлял. Не глупее иных. И аналитику в конторе Тихона Ященко укреплял. Просто многие темы его касались сильно, а многие — слабо. Конечно, товары в сети «народных» универсамов не Божьей милостью и не из воздуха рождались. Но разбираться, откуда, и кто на этом богател — не его солдатское дело. Экономика современная строится на бизнесе. А бизнес, соответственно, — на грязи. Но иначе ничего и не функционирует. Вон, в Советском Союзе поэкспериментировали. И чем всё кончилось?

Так что прилипающие к рукам дельцов деньги Кравченко считал чем-то вроде неизбежной ренты. Платы за труд. Своеобразной, конечно, но уж какая есть. Конечно, бороться с этим надо — просто чтобы рента эта не переходила известных границ. Но это — в любом случае не его борьба. Его борьба… Что ж, она тоже менялась. Сначала это было желанием отомстить за гибель отца. Сразу же, как увидел, что творят нацисты на Донбассе вообще, со своим же народом, — стремление избавить народ от них. Потом увидел в новых республиках некий вариант для восстановления империи — или для нового рождения, без разницы. Так что он давно уже воевал за всё это сразу, хотя и в разных пропорциях.

На самом деле в глубине души он чувствовал, что месть за отца давно уже не стала главной в этом списке. Неизвестный гранатомётчик просто не знал, что в глубине души он, Алексей Кравченко, местью уже насытился. Он воевал теперь просто за будущее. За будущее свой ещё недавно великой страны. Великой империи, где люди не будут ненавидеть друг друга только за то, что говорят на разных диалектах одного языка. Где людям будет хорошо.

Свет фар выхватил из темноты белый дорожный указатель. «Новоанновка» было на нём написано. И тут же стояло — «Новоганнiвка»…

— Стрелять из чего умеешь? — спросил Перс.

Алексей удивился. Странный вопрос.

Не понял.

— Из всего, — удержался, чтобы не пожать плечами. Как известно, в армии у вышестоящего начальника по определению больше прав, нежели у подчинённого. А в армии у кого больше прав — больше и ума. Тоже по определению. Не согласных с этим отсеивают ещё в училище.

Скорее всего, он был несправедлив к новообретённому командиру. Должно бы быть как раз напротив: про отдельный разведбат корпуса Народной милиции все что-то слышали, но никто не знал ничего определённого. Значит, с настоящим армейским порядком, в том числе контрразведкой, дело обстояло правильным образом.

Перс посмотрел на него исподлобья, подняв голову от документов:

— Ну, из австралийской F-90, пожалуй, вряд ли…

— Так её ещё только на выставке показали, — сделал лицо кирпичом Алексей. Судя по вопросу, командир следит за оружейными новостями. Поскольку Кравченко следил тоже, — кстати, теперь уже нет, потому как нетбук его приказал долго жить после взрыва в квартире, — сейчас должен был изобразиться небольшой момент истины для будущего взаимопонимания с начальником.

Взаимопонимание наступило.

— Ладно, — усмехнулся Перс. — Будем считать, что в теме оба. Ты из штатного, имею в виду, чем владеешь? Про «винторез» твой знаю, слушок дошёл. А кроме?

Алексей ответил, снова подавив желание пожать плечами:

— Виноват! Знаю АК всех модификаций…

Сергей-начальник прервал:

— Да со стрелковкой и так ясно. Из станкового, из крупняка, тяжёлого, мины…

— Виноват! Прошёл весь учебно-тренировочный комплекс огневой подготовки. Ну и в войсках попользовался, чем успел. КПВ знаю, «Корд», «Утёс», «Печенег», ну, «калашниковы», конечно. Стрельбу из РПГ знаю всю, ДП-64 пробовал, СПГ-9Д и ДН. «Пламя» нормально знаю, «Козлика» пробовал. Стрельбу с БМП освоил, БТР — само собой… Вождение боевых машин осваивал и в училище, и в войсках…

— Слыхал, у вас там и водолазная подготовка была? В Новосибирском твоём…

— Была, — кивнул Кравченко. — Но мне не досталось. Больше пришлось на вододроме купаться — учились преодолевать водные преграды.

Командир уловил его растущее недоумение.

— Небось, думаешь, для чего все эти вопросы? Вижу, думаешь. Просто хотел уточнить базовую подготовку. О ваших делах с Бледновым наслышан, Были сведения, что ты у него несколько операций планировал.

Алексей пожал плечами — не выдержал.

— Знаю про особый статус, что ты себе отвоевал, — усмехнулся Перс. — Знаю, что не особо тебя и слушали. Но неважно. Важно, что ты и в бригаде, по сути, сам планировал работу разведки. А потому хочу сказать тебе, капитан, одну важную вещь. У меня ты этим заниматься не будешь.

Он изучающе ощупал взглядом глаза Алексея.

— Ты только не обижайся, как в том фильме говорили, где «один важный вещь скажу», — добавил примирительно. — Просто у меня штаба, положенного по штатам ВС РФ, нет. Ну, по сути. А есть у меня хороший начальник штаба. Ну, заместитель по оперчасти. Планирует операции, выходы и так далее. И делает своё дело хорошо. А тебе хочу предложить должность зама по боевой. Вместо зама по вооружению. Или, вернее, — вместе. Проще говоря, натаскивать бойцов на правильную войну. Сказали, что ты это умеешь. И мне важно, чтобы вы дополняли друг друга, а не гасили. Понял меня?

— Так точно, — ответил Кравченко.

— Поясню ещё, — добавил командир. — Не тебе рассказывать, как и из чего вырастало наше ополчение. И как воевало. И до сих пор у нас, сам знаешь, — кто в лес, кто по дрова. Первый батальон прямо, остальные… кто направо, кто налево, кто назад, кто — вовсе решил в расположении остаться, ибо дела. То же и в штабах. И даже кураторы ситуацию улучшить… Ну, в общем, пока получается медленно и вообще не очень. Понятное дело: если даже дюжину батек Махно собрать в одном корпусе, они от этого вольницей страдать не перестанут. Которая в наших условиях, сам знаешь, сразу переходит в страдание хернёй…

Алексей невольно вспомнил инцидент с Сан Санычем. А вообще-то: а тот ли самый пресловутый Штраус ли его завалил по приказу ли то ли Главы, то ли Москвы? Ни тому, ни другой гибель начштаба 4-й бригады — ни для чего. А вот собранные в одну военную структуру «батьки Махно» неизбежно обязаны начать выявлять крутизну одного относительно другого. Бэтмен был — или, вернее, обещал стать — крут. И его вполне могли захотеть превентивно вывести из борьбы. Из уже начавшейся борьбы…

Н-да… А ведь — вариант…

— Так вот я такого не хочу хотя бы на уровне своего батальона, — между тем продолжил Перс. — Про твою самостийность и отдельную войну всем известно. Куга, который Волков, начштаба, тоже себя не на помойке нашёл. Он вообще из казаков. Не из этих, кстати, местных милиционеров да сантехников, которым Лозицын кубанки на головы надел и «новым казацтвом» объявил. А из настоящих, из донских. Так что хоть тебя и уважаемые люди рекомендовали, но я разорвать вам батальон не дам! Понял, Буран?

Алексей кивнул:

— Я про Кугу слышал. Лично не знаком, но уважаю. А по убеждениям своим — вообще под каждым твоим словом подпишусь! И должность любую готов исполнять со всем своим старанием. И поверь, говорю не для того, чтобы, типа, заранее прогнуться. А по факту: меня как раз боёвка тянет больше, чем оперативка. У Бэтмена просто деваться было некуда, когда видел, как эти, как ты говоришь, «милиционеры и сантехники» операции боевые планируют. Как офицеру — больно было!..