Буквально через две секунды появился филиппинец и принял у нас заказы.

Я выждал, пока он ушел, а потом спросил у Фишера:

— Как вы это делаете? Применяете телепатию? Он ухмыльнулся.

— Все дело в зеркалах, Донован. Может быть, позднее я вам покажу.

Напитки были принесены, и мы откинулись в креслах.

— Мистер Донован! — Дибори посмотрел на меня, его глаза блестели из-за очков. — Вы не будете иметь ничего против, если я вам задам вопрос личного характера?

— Попытайтесь, — сказал я.

— Надеюсь, что вас это не оскорбит, — сказал он почти робким голосом. — Но когда речь идет о такой сумме, как та, о которой мы только что говорили, обычно проверяется платежеспособность клиента. Ну, вы понимаете, чтобы не терять зря времени?

— Ясно.

— У вас есть, конечно, трестовский фонд, который вы унаследовали от вашего отца, но это не капитал, в обычном смысле этого слова, даже если вы сами им распоряжаетесь. Но когда я познакомился с источниками вашего дохода, то был потрясен.

Его голос понизился на октаву, словно он держал речь в соборе.

— Простите мне мое любопытство, Донован, но не могли бы вы сказать мне сумму вашего годового дохода, конечно, за вычетом трестовского фонда.

— После уплаты налогов? — спросил я.

— Да, конечно. — Он усердно закивал. — Я имею в виду чистую сумму.

— Точно не могу сказать. — Я заметил на его лице выражение горького разочарования. — Думаю, приблизительно миллионов пятнадцать.

— Я так и предполагал, — сказал он, бросив взгляд на Фишера. — С нами сидит действительно богатый человек, как я их себе представляю, мистер Фишер.

Филиппинец снова появился в комнате и что-то зашептал Фишеру на ухо.

— Конечно! — сказал тот. — Все в порядке.

— Откуда вы берете наемников? — спросил я после того, как слуга удалился.

— Отовсюду, — ответил он. — У меня много людей, разбросанных по всему миру, — подрывников, саботажников и так далее, каких только душа желает.

Он усмехнулся.

— Среди них даже несколько настоящих патриотов, которые помогают, если вы считаете, что надо бороться за правое дело.

— А они не боятся репрессий?

— Я принимаю необходимые меры предосторожности, — ответил он небрежно. — Это и является одной из причин, почему я не работаю в Соединенных Штатах.

— Но ведь известности все равно избежать нельзя, — сказал я. — И клиентов приходится выбирать очень тщательно?

— Конечно! — ответил он. — Трюк и заключается в том, чтобы взвешивать все предложения по отношению друг к другу. Никогда нельзя проводить операции против тех, кто когда-то был клиентом, не то недругов не оберешься.

— Неужели нам обязательно нужно сидеть здесь и разглагольствовать о всякой чепухе? — презрительным тоном осведомился Лози. — Я хотел сегодня с Мэнди пойти куда-нибудь, где можно хорошо разрядиться.

— Я просто заинтересован узнать побольше о деле мистера Фишера, — сухо ответил я. — А если вам скучно, можете катиться к чертям собачьим.

:.<— Возможно, такая тема действительно может показаться скучной, — неожиданно сказал Фишер. — Может, мне показать вам, как у меня функционируют зеркала?

— Если это не затянется, — фыркнул Лози.

Мы вышли из комнаты, и Фишер повел нас по длинному извивающемуся коридору внутрь дома.

Наконец мы очутились в маленьком помещении без окон, в котором стояло какое-то электронное устройство.

— Это стоило мне целое состояние, — сказал Фишер, — посмеиваясь. — Но полностью себя оправдало.

У одной из стен находился большой экран, а под ним — довольно сложный распределительный щит. Фишер остановился и начал нажимать на кнопки.

Экран вспыхнул, и мы смогли увидеть гостиную.

— Система мониторов, — сказал Фишер, — позволяет наблюдать, что делается в каждом помещении дома, за исключением моей спальни, конечно.

Он хрипло хихикнул.

— Поэтому мой слуга знает, когда ему подавать напитки, а когда помочь гостю сесть в машину. — Он бросил взгляд на Лози. — Вчера вечером у вас не было ни малейшего шанса. Вам нужно благодарить своего шефа, который вовремя свалил вас с ног. Если бы в комнате появились мои мальчики, вы бы так дешево не отделались.

Он нажал на другую кнопку, и мы внезапно увидели плавательный бассейн.

На экране монитора он казался таким большим, что в нем смог бы поместиться океанский лайнер. То, что мы увидели дальше, напоминало порнографический фильм, который начинался показом трех совершенно нагих леди, сидевших на краю бассейна.

— Черт возьми! — прошипел Лози. — Я же сказал своей поблядушке, чтобы она оставалась в мотеле и ждала меня!

— Видите, она изменила свое решение! — спокойно бросил Фишер.

Он снова поколдовал над кнопками и переключателями, и мы внезапно увидели Мэнди крупным планом. Она стояла на краю бассейна и готова была броситься в воду.

— У этой леди действительно есть все! — констатировал Фишер слегка хриплым голосом.

— Я ей выдерну ноги из задницы! — распалялся Лози. Мэнди нырнула в воду, и Фишер снова нажал на кнопку, чтобы мы смогли увидеть крупным планом Колетт и Джулию, которые еще сидели на краю бассейна и болтали в воде ногами.

Предполагаемые прелести Джулии, которые вчера были скрыты платьем из джерси и только угадывались, теперь предстали во всей своей красе. Тело ее было золотистым от загара, полные груди, словно налитые молоком, храбро смотрели вперед. Судя по всему, она и Колетт были вовлечены в интересную беседу, поскольку их губы все время шевелились.

Фишер нажал еще на одну кнопку.

— …в Лондоне, — как раз закончила говорить Колетт, причем, казалось, что она находилась в одном с нами помещении, настолько ясно она это говорила.

— Направленные микрофоны, — гордо сказал мне Фишер. — Понимаете, ими можно целиться, Как из ружья.

— Я и думала, что он уже мертв, — глухо сказала Джулия. — Практически его можно было считать мертвым с того момента, когда Шелдон отослал его в Лондон и изъявил желание, чтобы я осталась у него. Я должна была…

— Очень впечатляюще! — быстро сказал я. — А вы не покажете нам сам земельный участок, который…

— Заткнитесь! — злобно прикрикнул Фишер.

— …а это означает, что я и сама себя могу убить, — сказала Джулия таким же глухим голосом. — Когда Шелдон насытится мной, он меня передаст кому-нибудь, стоящему пониже, скажем, Дибори. Когда насытится тот, он передаст меня старшим охранникам, и, в конечном счете, я стану девкой, с которой может лечь спать любой, кому захочется…

— Послушайте, Донован, — сказал Фишер спокойно, — почему ваша женщина знает о том, что Мак-Ларен мертв, когда об этом даже я еще не знаю?

— Что-то я вообще вас не понимаю, — ответил я. — Что вы имеете в виду?

— В таком случае вам придется остаться у меня, пока вы этого не поймете, — сказал он.

— Я могу сразу заняться этим мешком дерьма! — ревностно вмешался Лози.

— Почему же вы не занимаетесь? — спросил я.

Фишер быстро выключил экран и с презрительной гримасой повернулся в сторону Лози.

— Я бы ничего не имел против, — сказал он, — но в данный момент не могу тратить время на это.

— Я переломлю вам хребет! — сказал Лози каким-то свистящим голосом. — С переломанным хребтом все умирают мучительной смертью.

— Хэл! — решительно сказал Фишер. — У вас есть пистолет. Стреляйте, как только он сделает хоть шаг в мою сторону.

— Нет, — мягко сказал Дибори.

— Что?

Фишер с удивленным выражением на лице повернулся к Дибори и на мгновение забыл о Лози. В тот же момент нога Курта угодила ему между ног, тыльной стороной ладони он ударил Фишера по носу и разбил его.

Фишер застонал и ударился о распределительный пульт. Внезапно на экране вспыхнула пустая столовая. Лози повторил свой маневр: коленом снова ударил Фишера между ног, а ребром ладони угодил ему по шее как раз за ухом. Фишер грохнулся на пол, а Лози безжалостно ударил его еще ногой в бок. Он хотел ударить его снова, но в этот момент Дибори крикнул: Стоп!