Видя, что Джаспер так встревожен, Генрих мирно сказал:

– Это не шутка, но опасности, требующей вооруженного отряда, нет. Я тебе это говорю. Отпусти их в город отдыхать, и сам тоже поезжай с ними. Тебе тоже нужно отдохнуть и переодеться. Я должен вернуться назад, иначе они будут волноваться из-за моего отсутствия.

Только в полночь Генрих вернулся в свои покои, где его уже дожидался Джаспер. Видя, что Джаспер по-прежнему взбешен, Генрих решил не объясняться, а самому перейти в наступление.

– Почему ты не говорил мне, что у меня есть законное право на английский престол? – спросил он тихим, необыкновенно неприятным голосом. – Ты поставил меня в удивительно сложное положение.

– Это было решение твоей матери, – сказал Джаспер. Вымолвив это, Джаспер почувствовал, что возложил всю вину на Маргрит, чтобы избежать гнева Генриха. Пораженный своим малодушием, Джаспер продолжил оправдывающимся тоном:

– К тому же, сначала я считал лишним обременять ребенка страхом, а позже не хотел, чтобы ты забивал свою голову сумасбродными планами по захвату трона, которые могли стоить тебе Бретани.

– Дядя, – с укоризной сказал Генрих, – когда это я забивал себе голову сумасбродными планами? И какое у тебя есть право упрекать меня в этом, – рассмеялся он, – у тебя, который привел вооруженный отряд на штурм цитадели герцога Франциска, чтобы освободить меня в случае необходимости, – он быстро шагнул к Джасперу, обнял его и звонко поцеловал. – Что может быть большим сумасбродством?

– Кто сказал тебе это? – спросил Джаспер, отталкивая от себя Генриха, чтобы избежать его дальнейших подначек по поводу своей горячности. – И что за трудности могли у тебя возникнуть из-за того, что ты не знал об этом?

– Ни больше, ни меньше, чем потеря шансов на этот трон. Я чуть было не отослал назад человека, который привез мне соответствующее предложение, обвинив его во лжи.

– Кто не строит сумасбродных планов? Что за чепуха, Гарри? Перестань паясничать. Это совсем не смешно, и к тому же опасно.

– Значит, это правда? Во времена Ричарда II был-таки акт, который не лишал Боуфортов права на трон?

– Такой акт был, и он не ограничивал права на королевский титул. Гарри, какую глупость ты задумал? Кто мог предложить тебе трон?

– Бэкингем.

– Наступило молчание; затем Джаспер с сомнением спросил:

– Ловушка?

– Подкрепленная крупным чеком на банкиров Фрорентайн? – Генрих выдержал паузу. – Нет, предложение подтверждено моей матерью и содержит письма вдовствующей королевы, предлагающей мне руку ее дочери.

Джаспер молча уставился на племянника, потом его взгляд устремился сквозь него, как будто он хотел заглянуть в будущее. Наконец, он глубоко вздохнул и произнес:

– Если бы я не знал твою мать, я бы решил, что она ведьма. Она говорила, что это произойдет еще двенадцать лет назад, когда уговаривала меня бежать с тобой. Возможно, она больше чем ведьма, – святая с даром предвидения. Я начинаю думать, что это было предопределено. Я давно знал, что ты не похож на других людей. – Неожиданно Джаспер преклонил колена. – Я хочу удостоиться чести первым засвидетельствовать свое почтение Генриху, королю Англии, по имени седьмой.

Генрих не улыбнулся и не поднял Джаспера с колен.

– Ты, – первый, – строгим голосом произнес он, – и когда придет время, ты будешь первым в глазах всех людей. До этого, однако, придется многое сделать. Встаньте, Джаспер, граф Пембрука.

– Приказывайте, сир, я повинуюсь.

На этот раз Генрих усмехнулся.

– Во-первых, за исключением официальных церемоний, называй меня Гарри. Впредь я не хотел бы слышать это имя из чьих-либо уст. Что касается других приказаний, то мне понадобится взять с собой армию. Лучше не многочисленную толпу, а настоящих воинов. Собери мне таких людей.

– Это я смогу сделать. Должен ли я действовать без ведома Франциска?

– Нет, он посвящен в эту авантюру и обещал мне людей и оружие, – на лице Генриха промелькнула тень, сменившаяся почти циничной улыбкой. – На самом деле он полагает, что сам уговорил меня пойти на это. Деньги и людей проще и надежнее получить, когда тебя уговаривают их взять, чем, когда ты просишь о помощи. И пусть это будет сделано, как можно скорее.

– К чему такая спешка? Чем дольше мне придется держать войско наготове, тем дороже это обойдется. К тому же, эти люди нетерпеливы. Они не любят бездействовать.

– Если понадобится, они временно могут сражаться за Франциска, но я не думаю, что им придется долго ждать.

Джаспер считал, что подготовка мятежа в Англии потребует много времени, но вскоре догадка Генриха подтвердилась. В последний день сентября снова прибыл Хью Конвей, и на этот раз он вручал послание коленопреклоненным. Бэкингем обещал поднять весь юг Англии 18 октября, и Генрих должен был высадиться как можно ближе к этому сроку. Франциск удвоил свои усилия поддержать Генриха, и к двенадцатому октября было снаряжено пятнадцать кораблей с пятью тысячами наемников, собранных Джаспером.

Все было подготовлено с такой четкостью, которая удивляла всех, кроме самого Генриха, который все это и организовал. Его организаторский талант позволял подготавливать корабли к прибытию людей, своевременно подвозить съестные запасы, чтобы каждый мог без спешки получить свой паек перед отправлением и, что самое удивительное, чтобы командиры этого многоязычного, многонационального войска работали вместе без каких-либо трений. Каким-то образом у них сложилось впечатление, что гораздо проще бесповоротно выполнять отданные им приказания.

Однако Генрих никому не угрожал и мало обещал. Он говорил об этой опасной затее, как о решенном деле, хотя и нелегком. Человек полагает, а Бог располагает, – говорил Генрих об успехе авантюры собравшимся военачальникам. Возможно, эта затея приведет к захвату Англии, а возможно, и нет. Тогда следующая попытка или еще одна достигнет цели. Наемники должны знать, что вне зависимости от успеха они будут регулярно получать жалованье. Если затея провалится, они должны быть готовыми к следующей попытке.

Войска не будут распущены до тех пор, пока Генрих не станет королем Англии.

Данные наставления были как нельзя кстати, поскольку момент для начала операции оказался неподходящим.

К ночи двенадцатого октября поднялся штормовой ветер, который, несмотря все усилия конвоя, разбросал их к побережью Бретани. Позже для Генриха стало ясно, что шторм был свидетельством милосердия Бога и его поддержки их начинания. Это подтверждалось и тем, что его корабль и еще один благополучно добрались до берегов Англии, а побережье, куда бы они ни пробовали подойти, – в Пуле, Плимуте, Девоне или Корнуолле, – находилось в руках их врагов. Короче говоря, мятеж Бэкингема провалился. Если бы не шторм, то он со своими людьми попытался бы высадиться, и их бы просто разорвали на части. Прояви они осторожность и поверни назад, дух его людей был бы подорван, поскольку они не поняли бы этого и приняли бы благоразумие своего лидера за трусость.

Никто не мог обвинить Генриха в шторме. Отплывая назад от побережья Англии, он знал, что избежал поражения по воле божьей, и это еще больше укрепляло его дух и придавало ему решимости.

Появились и новые доказательства божьего расположения. Сильный ветер отнес их от берегов Бретани и Генрих был вынужден высадиться в Нормандии. Вместо того, чтобы взять его в плен и продать Ричарду, Анна, сестра и регентша Карла VIII, свободно пропустила его в Бретань. Более того, от имени своего брата она выслала Генриху деньги для выплаты жалованья его людям и прислала ему теплое дружеское письмо и золото. Это лишний раз подтверждало, что Франция не собирается избавляться от его опасного присутствия. В письме говорилось, что если Генрих хочет, он может ехать в Бретань, но он должен помнить, что Франция всегда открыта для него и готова оказать любую поддержку. К тридцатому октября Генрих вернулся ко двору Франциска. Герцог с радостью принял его и ни в коей мере не был обескуражен. Мы должны спокойно разобраться в своей неудаче, – сказал Франциск, – но Генриху не стоит ни о чем беспокоиться. Денег и людей будет еще больше. Чтобы Генрих не сомневался, что это пустые слова, Франциск тут же выдал ему десять тысяч золотых крон.