Над книгой потрудилась — Лена Меренкова

Перевод выполнен для группы - https://vk.com/beautiful_translation

«Я был по уши влюблен в нее. Нет. Это не опишет глубины. Я был готов вырвать сердце, бросить ей и молить принять его. Я падал с величайших высот без страховочного каната. Я отдавал все в своей жизни ей, каждый дюйм своей души, чтобы она гордо носила ее. Я был бывшим королем на коленях перед королевой. Шут, просящий шанса. Я был бессилен, беспомощен, в ее власти».

Нет ничего более пугающего, чем рассвет, что казался темнее ночи. Когда ты часами ждешь первых лучей света, напоминание, что наша планета крутится, и жизнь продолжается, а получаешь лишь тьму. Может, солнце было где-то там, может, мир вертелся, но я этого не знал. Я видел лишь тьму, эту черную дыру, что засасывала меня, пока не осталась оболочка моего бывшего я. В этом безумии не было света. Моя татуировка была ложью.

Утром после того, как Перри бросила меня, как я создал эту дыру, солнце не взошло. Я ворочался всю ночь в постели в логове, пока не смог выдерживать запах ее волос на простынях. Я перебрался в кресло, а, когда проснулся, был не один.

А хотелось быть в одиночестве.

— Декс, — голос Джен ворвался в бездну.

Я не хотел сейчас разбираться с ней. Прошлой ночью она нашла меня рыдающим на полу. Он помогла мне встать, впервые за все время позаботилась обо мне. Может, из-за той же вины, что была у меня. Может, она делала это напоследок, чтобы не ставить плохую точку.

Я медленно открыл глаза. Комната была серой, монотонной, мертвой. Она сидела в кресле, которое придвинула ко мне, она ненавидела это кресло, потому что я купил его в «IKEA». Она выглядела так же ужасно, как и я, и от этого было еще печальнее. Когда Дженнифер Родригез напоминала рыбу фугу, становилось понятно, что произошло что-то ужасное.

— Декс, нам нужно поговорить, — сказала она хриплым голосом. Она посмотрела на свои колени в шелковых штанах пижамы, спутанные волосы закрыли ее глаза.

Обычно от этих слов все мужчины напрягались. Может, даже прыгали из окна. Я был слишком пустым, слабым, чтобы сделать что-то еще, кроме как лежать и смотреть на нее. Она выглядела иначе, комната выглядела иначе, ничто уже не будет прежним. И хотя я мог успокоиться от этого, перемена означала потерю Перри. Так что легче не было.

— Говори, — сказал я, потому что не было сил сделать это самому. Я хотел услышать все от нее. Я хотел услышать, как она признает ошибки. Я хотел — сильнее всего — получить шанс признаться в своих.

Она принялась водить ногтями с маникюром по ногам, оставляя линии на штанах, что медленно пропадали на шелке. Ей было сложно. Это меня немного взбодрило.

— Я… — сказала она и отвела взгляд от меня. Ее глаза блестели от слез. И мне стало не по себе. Никто не хотел видеть, как женщина плачет, даже если она — дьяволица. — Думаю, нам нужно расстаться.

Я смотрел на нее.

— Неужели?

Она всхлипнула и нежно вытерла под глазами, словно могла испортить макияж, которого не было.

— Я была не честна с тобой. Знаю, и ты со мной честен не был.

Я прищурился.

— Когда я не был честен?

Она пронзила меня взглядом.

— Ты любишь другую женщину.

— А ты — другого мужчину. Как давно у тебя роман с сэром Козлом, то есть Брэдли?

Она пропустила оскорбление.

— Как давно у вас с Перри?

Я вздрогнул.

— Все не так.

— Ну, да, ты тут победил, — сказала она и убрала волосы с лица. Она была красивой. Конечно, я так долго был слепым. Она умела создать ощущение, что ты — самый счастливый мужчина в мире, потому что вас видели вместе. Она заставляла задаваться вопросом: почему я? Но я знал, почему. Потому что я был безопасен. Мы использовали друг друга, как страховочный канат, пока он не порвался.

И я не был победителем. Ни капли.

— Если мы решили говорить начистоту, скажи… как долго? — повторил я.

Она с болью вздохнула.

— С… тех пор, как ты покинул «Крох с вином». Покинул меня.

Я не хотел начинать очередную ссору из-за моего ухода, все это сейчас было ерундой. И, удивительно, но это жалило не так сильно, как я думал. Наверное, за ночь пострадала моя гордость.

— Почему ты не покончила с этим? — спросил он.

Она пожала плечами.

— А ты?

— Потому что… — начал я. И не смог подобрать слова. Я боялся. Я боялся использовать шанс с Перри по миллиону разных причин. Я боялся пораниться. Я боялся потерять сердце, душу, все ради женщины, что не хотела меня в ответ. Ради той, что была мне нужна больше всего. — Я не знаю, что она чувствует, — тихо сказал я, глядя на ковер.

Она фыркнула.

— Ага. Декс, она была по уши влюблена в тебя. А ты — в нее. Я знала это, как только она прошла в эту квартиру. Ты смотрел на нее так, как никогда не смотрел на меня. И она смотрела на тебя так, как никогда не смотрела я. Ты мог все получить.

— Прости, но не каждый может так просто изменять за спиной другого, — прорычал я.

Она скрестила ноги и руки, возвращался ее противный характер.

— Верно. Ладно, Декс. Будто ты не был с ней тут прошлой ночью.

— Только раз, — сказал я, скрывая ложь.

— Я это вижу. Не моя вина, что ты все испортил.

Отчасти это была ее вина.

— Ты постоянно изменяла мне.

Она склонилась, и ее опухшие глаза были в дюймах от меня.

— Как и ты. Может, я была с Брэдли телом, но ты был с Перри сердцем. Что хуже, а?

Я прикусил губу до крови. Наконец, я сказал:

— Нет ничего хуже этого.

Она кивнула, на лице вспыхнула уязвимость.

— Мы оба виноваты.

— Точно.

— Думаю, мы не можем расстаться как нормальные люди.

Я выдавил улыбку.

— Джен, ты знаешь, что я не нормален.

Она улыбнулась в ответ.

— Знаю, — она обхватила мою ладонь и быстро сжала. Это был последний раз, когда Джен касалась меня.

Позже она заявила, что хочет переехать к Брэдли. Она решила оставить Жирного кролика, потому что пес всегда меня любил больше, а у господина Пошляка была аллергия на собак. Она собрала свой чемодан уродливой расцветки гепарда, сказала, что вернется за остальными вещами через пару дней, и пожелала мне удачи.

Мне требовалась вся удача.

Следующие несколько дней до момента, когда Джен забрала свои вещи, были пустыми. Ребекка звонила, а я думал, можно ли позвонить Перри. Я не отвечал на звонки, и Перри не ответила бы на мои. Я не мог есть. Не мог сходить в туалет. Я напивался до ступора, покидал квартиру только для выгула Жирного кролика по улице. В остальное время я оставлял открытым балкон, и он делал свои дела там. Я был слишком пуст, чтобы думать о том, как квартира превращается в Какоград.

Я не позволял себе жалеть себя. В прошлый раз, когда я сделал это, я оказался в психушке с сильными препаратами, когда Эбби умерла. А потом она оказалась в моей квартире. Мертвая.

Забавно, что я ожидал, что Эбби будет досаждать мне теперь, когда Перри и Джен ушли. Я ожидал увидеть ее жуткое тело в коридоре или под потолком спальни. Я ожидал увидеть ее среди зданий Какограда, манящую меня пальцем.

Но Эбби не приходила. И я был разочарован. Как одинок я был, что хотел общества помешанного призрака? Нет, в этот раз я был абсолютно одинок. У меня был лишь вонючий пес, но и он начинал презирать меня из-за моего ухудшающегося состояния.