— Научите меня вырезать такие корабли, капитан Малаки, — однажды попросил Джим.

Капитан Малаки покачал головой и задумчиво сплюнул.

— Этому научить нельзя, сынок. Для этого надо поплавать лет тридцать—сорок. Вот тогда ты научишься понимать корабли — и любить их. Корабли, сынок, похожи на женщин… их надо понимать и любить, а иначе они не откроют тебе своих секретов. Иной раз кажется, что знаешь судно от носа до кормы и от палубы до трюма, а оно все равно не открывает тебе своей души. Я плавал на одном судне, которое так и не далось мне в руки, хоть я и брался вырезать его модель сотни раз. Ох и упрямая была посудина! Я знал похожую на него женщину… впрочем, ладно. У меня готов корабль, который я хочу поместить в бутылку, и я тебе покажу, сынок, как это делается.

Так Джим ничего больше об этой женщине и не узнал, да не очень-то и интересовался: женщины для него пока не существовали, не считая матери и Сьюзен, которые вовсе не были женщинами, а были мамой и Сьюзен.

Когда умер Джип, Джим решил, что он никогда не заведет другую собаку, но время удивительным образом лечит раны, и Джиму уже опять хотелось завести щенка. Щенок ведь не совсем собака.

На стенах чуланчика на чердаке, где Джим держал сокровища, подаренные ему капитаном Малаки, появились вырезанные из журналов изображения бесчисленных собак: величественный мастифф, мордастый бульдог, такса, у которой такой вид, будто кто-то взял собаку за задние и передние ноги и растянул, как резинку, остриженный подо льва пудель с шариком на хвосте, фокстерьер, борзая — интересно, думал Джим, борзых вообще когда-нибудь кормят? — шпиц, далматин, спаниель с добрыми глазами. Все это были породистые собаки, и всем чего-то не хватало, а чего — Джим и сам не знал.

А потом в местной газете он прочел объявление: «Продается собака. Обращаться к Родди на ферму Крофордов». И все. Джим сам не смог бы объяснить, почему это объявление застряло у него в голове и почему он почувствовал печаль в самой его лаконичности. От Крэга Рассела он узнал, кто такой Родди Крофорд:

— У него месяц назад умер отец, и его берет к себе тетка из Шарлоттауна. А мать у него умерла уже очень давно. Ферму купил Джейк Миллисон, но он собирается снести дом. Наверное, тетка не разрешает Родди взять с собой собаку. Ничего в этой собаке нет особенного, но Родди в ней души не чает.

— А сколько он за нее, интересно, хочет? У меня есть только один доллар.

— По-моему, он больше всего хочет, чтобы у собаки был хороший хозяин, — сказал Крэг. — А потом, разве твой отец не даст на нее денег?

— Даст, но я хочу купить собаку на свои деньги, — ответил Джим. — Тогда это будет моя собственная собака.

Крэг пожал плечами. Чудаки все-таки все эти Блайты. Какая разница, кто заплатит за собаку?

В тот же вечер Джим с отцом поехали на ферму Крофордов. В старом полуразвалившемся доме они нашли Родди Крофорда и его собаку. Родди был бледный мальчик с прямыми рыжеватыми волосами и веснушками на носу, примерно одного возраста с Джимом. У его собаки были шелковистые коричневые уши, замшевый нос и замечательные добрые карие глаза. Как только Джим увидел этого прелестного пса с белой полоской на носу, он решил, что это — то, что ему нужно.

— Ты хочешь продать собаку? — спросил он Родди.

— Я не хочу его продавать, — тоскливо сказал Родди, — но Джейк велит мне его продать, а не то грозится его утопить. Он говорит, что тетя Винни не потерпит собаки в доме.

— А сколько ты за него хочешь? — спросил Джим, опасаясь, что Родди запросит очень много.

Родди сглотнул и протянул собаку Джиму.

— Бери даром. Не хочу я за него денег. Никакие деньги не заменят мне Бруно. Только обращайся с ним хорошо…

— Конечно, я буду с ним хорошо обращаться, — радостно пообещал Джим. — Но все-таки возьми мой доллар. Если не возьмешь, я не буду чувствовать, что это моя собака.

Он сунул доллар в руку Родди, взял на руки Бруно и прижал его к груди. Собака оглядывалась на своего хозяина. Джиму не было видно его глаз, но он видел глаза Родди.

— Ну, если уж ты никак не можешь с ним расстаться…

— Не могу, но меня заставляют, — резко бросил Родди. — За ним уже приходили пять человек, но я его никому из них не отдал… Джейк страшно злился, но я не мог. Они мне не понравились… А тебе я его отдам — если уж не у меня, то пусть будет у тебя. Только уезжайте побыстрей!

Джим сел в коляску. Собака дрожала у него на руках, но не вырывалась. Всю дорогу Джим прижимал Бруно к груди.

В ту ночь мальчик почти не спал. Ни одна собака никогда не нравилась ему так, как Бруно. Неудивительно, что Родди не хотел с ним расставаться. Но Бруно скоро забудет Родди и полюбит его, Джима. Они будут дружить. Надо напомнить маме, чтобы она заказала у мясника костей.

Наконец Джим уснул. А маленький песик, который лежал под кроватью, положив голову на вытянутые вперед лапы, может быть, тоже спал. А может быть, и нет.

Робин перестал питаться исключительно червями и научился есть рис, кукурузу, салат и семена настурций. Он сильно вырос — во всей округе знали «здоровенную малиновку» из Инглсайда — и его грудка была теперь ярко-красного цвета. Он обожал сидеть на плече мисс Бейкер и смотреть, как она вяжет. Когда Энн возвращалась откуда-нибудь, он летел ей навстречу и прыгал впереди нее по дорожке, как бы показывая дорогу к дому. Каждое утро Робин прилетал на подоконник Уолтера за хлебными крошками. И каждый день купался в корыте на заднем дворе, устраивая страшный скандал, если там не оказывалось воды. Доктор жаловался, что птица разбрасывает его карандаши и спички по всей библиотеке, но ни в ком не находил сочувствия. Да и сам сдался, когда Робин однажды бесстрашно сел ему на ладонь и склевал цветочное семечко. Все были очарованы малиновкой, кроме, пожалуй, Джима, который всей душой привязался к Бруно, но который постепенно постигал горький Урок… что можно купить собаку, но не ее любовь.

Сначала Джиму это и в голову не приходило. Он ожидал, что Бруно первые дни будет тосковать по дому и Родди, но надеялся, что это скоро пройдет. Однако это почему-то не проходило. Бруно был очень послушным песиком, делал все, что ему велели, и даже Сьюзен признала, что никогда не видела более воспитанной собаки. Но в нем не было ни искры веселья. Когда Джим звал его гулять, глаза Бруно загорались, он начинал вилять хвостом и весело бежал вперед. Но немного погодя его взор тускнел, и он покорно трусил рядом с Джимом, поджав хвост. Все обращались с псом как нельзя лучше, ему доставались самые вкусные косточки, никто не возражал против того, чтобы он спал в ногах у Джима. Но Бруно оставался безразличным… далеким… чужим. Проснувшись ночью, Джим садился в постели и трепал его по голове, но Бруно ни разу не лизнул его язычком в ответ и не вильнул хвостом. Пес разрешал себя гладить, но никак не реагировал на ласки.

Джим не хотел сдаваться. В этом мальчике было много упорства, и он не собирался позволить собаке — его собаке, купленной на собственные сбережения, — одержать над ним верх. Он добьется, чтобы Бруно перестал тосковать по Родди… перестал глядеть на всех несчастными глазами… чтобы он полюбил его, Джима.

Джиму все время приходилось защищать Бруно от насмешек товарищей, которые поняли, как он привязан к этой собаке, и вечно к ней «цеплялись».

— У твоей собаки полно блох. Блохастик он, а не Бруно, — дразнился Перри Риз. Пришлось Джиму отлупить Перри и заставить его вслух признать, что у Бруно нет ни единой блохи.

— У моего щенка каждую неделю бывают припадки, — похвастался Боб Рассел, — а у твоего небось ни разу в жизни не было. Если бы у меня была такая собака, я бы пропустил ее через мясорубку.

— У нас как-то был такой пес, — сказал Майк Друк, — но мы его утопили.

— А мой пес ужасный хулиган, — с гордостью объявил Сэм Уоррен. — Давит кур и грызет вывешенное на просушку белье. У твоего на это смелости не хватит.